|
|
Интеграция с дезинтеграцией"Печальные гримасы интеграции" - под этим заголовком в газете Postimees профессор ТПедУ Мати Хинт делется своими наблюдениями и размышлениями о процессах, происходящих в обществе. И начинает он с вопроса, дублирующего вопрос многочисленных рекламно-интеграционных плакатов: "Ларису и Олава знаешь?". О Ларисе и Олаве сегодня знают практически все подписчики газеты Postimees, которая недавно опубликовала их историю. У эстонца Олава и его жены украинки Ларисы растут двое детей с красивыми эстонскими именами Тийна и Маргус. Семья ждет прибавления - рождения третьего ребенка. По обычным представлениям, все эти детишки могли бы стать образцом интеграции, но вместо этого и они, и вся семья придавлены безжалостной бюрократией Эстонской Республики.Лариса не попала в квоту предоставления видов на жительство для иностранцев с востока. Магическое слово "квота" эстонская бюрократия использует точно по меркам советского времени. В советское время сам автор размышлений, к примеру, ни разу не смог попасть в квоту ученых, приглашаемых за рубеж для чтения лекций. Квота всегда была полна, и ему всякий раз рекомендовали подождать до следующего года. Лариса - мать двух эстонских ребятишек Тийны и Маргуса - тоже пробовала попасть в квоту. Но квота была уже полна, ей посоветовали попробовать попасть в нее в следующем году. А если ты не вошел в квоту, тебя вроде бы и не существует. Чиновники Эстонской Республики (кое-кто даже с дипломом врача) не захотели дать Ларисе возможность спокойно родить третьего ребенка в больнице - против правил не пойдешь. Вместо помощи ей выговаривают, что не надо было беременеть, а коль скоро забеременела, то пусть едет рожать в Киев. По мнению чиновников, детей в Эстонии и без того слишком много. Тысячи слоняются по улицам. Чиновникам все равно, что в Эстонии самая низкая рождаемость в мире. Они не задаются вопросом, почему интегрирующаяся семья оказалась зажата шестернями инструкций, препятствующих интеграции как раз в то время, когда официально началась кампания по интеграции. Чиновники из газет знают, что в Эстонии "бум рождаемости", и это при том, что она достигает едва половины той, что была в 1989 году. Какая польза Ларисе и Олаву, Тийне и Маргусу, а также вот-вот появящемуся на свет их братику или сестренке от шумной интеграционной кампании? У этой кампании явно отрицательный или нулевой эффект. Ключевой вопрос самой интеграционной кампании, вынесенный на яркие плакаты, звучит для эстонца коряво. С точки зрения эстонского языка, в нем, как минимум, две ошибки: нет вопросительного слова "kas", а глагол скалькирован с русского языка. Эстонец спросил бы: "Kas Larissat ja Olavit tunned?" или "Kas Larissast ja Olavist oled kuulnud?". Предложения с ошибками на рекламных плакатах "Peetrit ja Vladimirit tead?" - пример того, как себе представляют чиновники от интеграции сам эстонский язык. Когда большая бригада составителей вопроса "Urvet ja Mihhaili tead?" поинтересовались у прохожих, что они думают об интеграционной кампании: точнее всего, по мнению автора размышлений, выразилась некто Зоя: "Эти рекламные плакаты - чистый бизнес, на нем эстонцы за счет русских наживают себе деньги". По разным данным, плакатная рекламная кампания стоит от двух до пяти миллионов крон. Зарабатывают на ней все - распределяющие интеграционные деньги, разработчики проекта, пиарщики, фотографы, газетные и журнальные рекламные агенты, ТВ. Только Лариса с этих миллионов не получит даже пособия по рождению ребенка. Такова интеграция по-эстонски. И в то время как Олав и Лариса интегрируются, делая это из личных человеческих побуждений, в самом эстоноязычном обществе идет дезинтеграция. Лариса и Олав назвали своих детей Тийна и Маргус, очевидно, с мыслью, что их дети будут жить в эстоноязычном обществе. В то же время так называемые истинно эстонские семьи дают своим детям имена Херардо-Эрги, Гунилла-Элис, Сигрид-Ли Кейт-Хагнес. Уготовано ли им жить в эстоноязычном обществе? Куда интегрируются эти дети? В Эстонии одновременно с интеграцией идет дезинтеграция. И, судя по всему, активней последняя.
|