Бывший банкир Андрес Бергманн провел 51 день в Таллиннской Центральной тюрьме. Считается, что в Эстонии режим содержания в этой тюрьме самый строгий. Освобождение из тюрьмы 1 февраля стало для Бергманна таким же неожиданным, как и препровождение его туда в декабре прошлого года. В интервью, которое бывший банкир дал Eesti Ekspress, Бергманн поделился воспоминаниями о своем пребывании за решеткой.
Для Бергманна самыми трудными в тюрьме были две вещи. Первая - то, что он не знал, что происходит за стенами тюрьмы: что происходит с семьей, с родителями, в каком состоянии находится судебный процесс, сколько еще ему придется отсидеть. Вторая - то, что из тюрьмы он не мог вмешаться ни в один процесс, происходящий на воле, если даже что-то случилось бы с его семьей. В камере, говорит Бергманн, он думал о ребенке и о жене. Общаться он мог только с адвокатом. Дважды в неделю был так называемый телефонный день. Охранник набирал номер адвоката и протягивал телефон в окошко в двери камеры.
Площадь камеры на четырех человек составляла около 8 квадратных метров, из них два метра занимала кровать, два метра - стол и полка, один квадратный метр - угол с туалетом и раковиной. Туалет - дырка в полу, как когда-то на Балтийском вокзале. Бергманн говорит, что они с сокамерниками держали туалет в идеальной чистоте, так что могли пользоваться этим уголком, как душем. Горячая вода имелась, можно было стирать одежду. На человека оставалось полтора квадратных метра. Стены камеры были выкрашены масляной краской в светло-коричневый цвет, пол дощатый. Из окна, находящегося на уровне 170 см, открывался вид на Старый город и на Горхолл. Звуков в тюрьме было очень много, каждый что-то означал, заставляя думать о чем-то другом, не давая сосредоточиться.
На прогулку заключенных выводили по утрам в прогулочные боксы - бетонные стены высотой 2,5 метра, вместо крыши натянута сетка из проволоки, площадь бокса - 15 квадратных метров. Бергманн говорит, что, находясь в таком боксе, отлично понимаешь, что чувствуют звери в клетке. В камере были радио и телевизор с эстонскими, российскими и четырьмя немецкими программами. Спать можно было нормально. Белье меняли раз в неделю. Навещал Бергманна его адвокат, один раз приходила жена. Передачи можно было приносить раз в месяц, в точном соответствии со списком разрешенных товаров. Все, что приносили, проверялось - открывали все коробки, колбасу салями разрезали на куски.
Сокамерником Бергманна был шотландец, получивший три года тюрьмы за ввоз в Эстонию двадцати килограммов опиума. В Центральной тюрьме он сидит уже больше года. С шотландцем Бергманн говорил в основном о политике - как об эстонской, так и вообще. Шотландец - бывший военный. Его в основном интересовали конфликты между Индией и Пакистаном. Так что за полтора месяца Бергманн прошел хорошую языковую практику. Заключенные Центральной тюрьмы знали, что к ним посадили банкира. Бергманн говорит, что к нему отношение было вежливое и уважительное. В тюрьме с ним ничего особенного не случилось - он не подвергся ни физическому, ни моральному насилию.
Правда, кормежка была ужасной. Утром - нечто напоминавшее кашу с приторным чаем. Утром же раздавали булку и хлеб на весь день. В обед - какой-нибудь суп, по мнению Бергманна, единственная съедобная пища, и колбасный соус с картошкой и салатом из маринованной свеклы или тертой моркови. Ужин состоял из молока и риса или каши. «Трудно представить, как организм может выдержать такое питание более длительный срок. Я не думаю, что в этой пище содержатся какие-то витамины и минералы, необходимые человеку», - сказал Бергманн. Раз в десять дней можно было купить продукты в тюремном магазине. Бергманн заказывал копченую колбасу, рыбные консервы, лук, чеснок, яблоки, апельсины, сигареты. Цены в магазине были обычные.
Бергманну понадобилась в тюрьме медицинская помощь, но он успел выйти, не дождавшись очереди. Однако, как сказал Бергманн, учитывая нынешнюю ситуацию с медицинской помощью в Эстонии, не посмел бы критиковать медицинскую помощь в тюрьме. В тюрьме Бергманн поседел. Считает, что посадили его сюда до суда, чтобы деморализовать, и цели своей достигли.
