Учитель — профессия штучная

Многие в Таллинне знают знаменитую 40-ю школу, ставшую потом Ыйсмяэской общей гимназией. В этом году ей присвоено высокое звание Русского лицея. В этом качестве школа начала работать под руководством нового директора Риты Иохансон. Но к этому порогу, к этому рубежу, к высокому признанию гимназию подвела Лариса Григорьевна КАЛИНИНА, бывшая здесь директором 26 лет. Долгие годы она руководила этой школой, создавая ее такой, какой она стала теперь. И забыть об этом нельзя, просто невозможно.

Сама она, правда, говорит, что школа не создается одним человеком, будь он хоть семи пядей во лбу. Школа создается людьми, теми, кто в ней есть, ее учительским коллективом. И даже учениками... Наверное, это, действительно, так. Конечно, так... Но от кого это зависит — создать коллектив, собрать блистательных учителей? Кто в школе режиссер? Кто разрабатывает стратегию жизни школы? Кто дирижер, который знает, как создать неповторимый оркестр, заставить его звучать стройно, выразительно, емко? Разве не директор?

Вспоминаю, как Лариса Григорьевна водила меня по своей школе. И под конец я даже устала удивляться. Неужели, в самом деле, в обыкновенной школе могут быть такие уютные классы, окрашенные в какие-то радостные тона, с картинками, полками и шкафчиками для книг? Неужели в обычной школе может быть столько кабинетов, специально оборудованных для занятий языками — эстонским, немецким, английским? А эта великолепная финская баня? А кабинет психолога с его задумчивой тишиной и покойными креслами, располагающими к долгим, откровенным беседам? Мне сказали, что, в сущности, тут нет ничего особенного, дорогостоящего. Взяли старые столики и кресла, подчистили, подкрасили, подремонтировали, перетянули новым материалом, и — вот...

Я бродила среди множества зеркал. И это — школа? Они есть на всех этажах и во всех классах, эти зеркала, большие и маленькие. И никто — представьте себе, никто! - из этих разновозрастных мальчишек и девчонок не бьет их, не портит и не пачкает. А цветы? Их тоже множество. А пальмы? Одна из них живет здесь уже больше 25 лет, столько же, сколько существует школа. А другая, как мне сказали, «ее дочь». Но уже тоже успела дорасти до самого потолка. «Преемственность, — сказала тогда Лариса Григорьевна и рассмеялась, увидев мои изумленные глаза. — Мы тут этот принцип всегда исповедовали». И познакомила меня с молодыми учителями. Оказывается, в свое время они закончили эту же школу, а потом вернулись сюда уже преподавателями. Кстати, и нынешний директор тоже «выращен» в этом же учительском коллективе.

Я спросила у Ларисы Григорьевны, как сама она стала учителем. И — почему? И она сказала, что решила это, еще учась в 9-м классе. Хотя отец и мать усиленно ее отговаривали. «Зачем тебе это, девочка?» Тяжелый, неблагодарный, изматывающий труд...

Впрочем, похоже, что выбора у нее не было. Судьба словно специально готовила ее для этой профессии. Свой первый урок она дала, еще учась в четвертом классе. Говорят, в школе это стало даже легендой. Неожиданно заболела учительница, заменить ее вовремя не успели. А когда подошли к дверям 4 «А», ожидая, что там стоит невообразимый гвалт и все ходят по головам друг у друга, поразились необыкновенной тишине. И открыв дверь, директор с классным руководителем потрясенно увидели, что за учительским столом сидит маленькая девочка и строго спрашивает мнущегося у доски дылду. Уже тогда она была лидером, уже тогда умела подчинить себе класс. Впрочем, она всегда была максималисткой. Строго спрашивала, много требовала. И с себя, и с других. Позже, уже с высоты своего опыта она скажет, что так жить нельзя, так жить многие просто не могут, ведь кроме работы у людей, особенно у женщин, есть и другая жизнь. Но сама она жила именно так, полностью отдавая себя школе. И требуя от себя безмерно много... Она всегда считала, что учительство — это не просто работа, вернее, не работа в обычном смысле этого слова. Это образ жизни... Мне рассказывали, как однажды она сказала молодой учительнице: «Тебе надо уйти из школы. Это не твое»... Сначала та обиделась: «Как не мое? Чем я хуже других? Не хуже...» А через несколько лет специально приехала к Ларисе Григорьевне, чтобы поблагодарить ее. За то, что не дала сломать свою судьбу, искалечить душу. И другие души, детские — тоже...

А другая молодая учительница, вынужденная уехать из Эстонии в начале 90-х, до сих пор пишет Ларисе Григорьевне, советуется с ней, рассказывает о своих проблемах. Лариса Григорьевна ближе для нее, чем мать... Когда-то, в горькую минуту сумела поддержать. Сама Калинина этого не помнит. А вот молодая учительница не забыла.

40 лет педагогического стажа... Из них 36 лет Лариса Григорьевна проработала в таллиннских школах. Собственно, их было две... Сначала — бывшая 15-я, куда она пришла совсем молоденькой учительницей почти сразу после института и где многому научилась, поскольку попала, по ее собственному выражению, в блистательный, умный учительский коллектив. А потом — 40-я, Ыйсмяэская общая гимназия, где она директорствовала 26 лет. Впрочем, сама она говорит, что директор — это все-таки должность. А вот учитель — это профессия. Причем, профессия, что называется, штучная... Учителей вообще-то много, а вот настоящих, истинных учителей — единицы. Счастлива та школа, в которой есть такие учителя. Ведь, в сущности, главное, что должна сделать школа — научить ребят хотеть учиться. Сделать это желание сильным и постоянным. Банально звучит, не правда ли? А ведь это одна из самых трудных задач. Все хотят ее решить, только все это делают по-разному.

Педагогика, особенно в той ее части, которая занимается проблемами воспитания, вообще самая сложная из всех наук, известных человечеству. Ее вопросы бесконечны, и каждый ответ ничего не значит, вовсе не является ответом, если не решены тысячи других вопросов. Здесь все взаимосвязано, все надо решать не просто, не прямо, а какими-то подчас обходными, иногда очень далекими путями. Кто в педагогике ищет простые и легкие пути, тот, может быть, и добивается видимости ответа. Но не более того... Мне кажется, на этом стоит Лариса Григорьевна. Во всяком случае, такое впечатление я вынесла из долгих разговоров с нею. Как будто случайно она упомянула о директорских идеях. И я уцепилась за эту ее мысль, стараясь понять, что за этим стоит. И очень скоро стало ясно, что это чрезвычайно важная для нее и глубоко продуманная позиция. Без свежих директорских идей не может жить школа, не может развиваться, идти вперед.

Кстати, зеркала в школе — одна из таких директорских идей. «Зачем они?» — полюбопытствовала я. И Лариса Григорьевна улыбнулась: «посмотреть на самого себя всегда полезно. К тому же — вы не замечали? — они снимают стрессы...» И вот ведь интересно... Как бы ни шалили, ни бегали ребята, они не разбили в школе ни одного зеркала. Все-таки что-то такое в этом есть...

В этой школе всегда серьезно относились к тому, что называется внутренней атмосферой. Дети должны хотеть сюда приходить... В этой школе всегда любили читать. Это было как бы общим правилом, принципом, признаком этого учебного заведения. Сюда часто приглашали известных людей — политиков, деятелей культуры, философов, даже богословов. Это тоже одна из директорских идей... «А чего вы хотели этим добиться?» — спросила я. И она сказала, что это важно — видеть перед собой живой пример, людей, которые сумели сделать самих себя. Руководители школы показывали ребятам состоявшихся людей. И это все равно, сказала Лариса Григорьевна, что войти в Историю через человека, через человека же войти в действительность.

Она не поддержала мои усилия поговорить об успехах школы. Хотя они есть. Школа действительно не раз поражала своими высокими результатами на экзаменах. Но Лариса Григорьевна упрямо сказала, что это всего лишь норма, так и должно быть. А вот когда ребята уходят, пропадают, не закончив 9-й класс, это, действительно, плохо. Это поражение... И хотя таких ребят за годы ее работы было немного, все же именно о них она говорит с глубокой, неуходящей тоской и болью.

...Я смотрела, как она уходит, строгая, стройная, с прямой спиной, словно никакие беды, трудности, горе, разочарования не могут ее сломить, и думала: какие бы открытия ни совершались, какие бы методы ни открывали, какое бы оборудование ни привозили в класс — пусть доску с мелом, пусть киноаппарат или телевизор, или современнейшие компьютеры, — главным, вечным и неизменным остается в школе Учитель.

Школа живет, меняется ее возраст, меняются требования к ней. Но то, что завоевано ею, — то завоевано. И то, что заложила в свою школу Лариса Григорьевна Калинина, не пропадет. Во всяком случае, будем верить в это. Хотя знаем, что перед школой, которая теперь — лицей, встанут новые трудности, у истории нет привилегированных точек, особенных периодов. Но важно все-таки, что есть опыт таких педагогов, таких директоров, как Лариса Калинина, опыт, на который можно опереться...

Нелли КУЗНЕЦОВА