Шампанское можно пить только за успех...

Мария Мельникова (слева) с московской художницей Инной Бажутиной.

Художественная галерея при Российском посольстве в Эстонии — явление уникальное. Другой такой нигде больше нет. И само по себе это чрезвычайно интересно. Почему больше нет? Почему в течение девяти долгих лет, сложных лет она остается единственной в своем роде? Слишком трудно — создавать такие галереи? Не нашлось подвижников, которые бы взвалили на свои плечи такую заботу? Не оказалось людей, которые не только хотели бы, но и умели показать российских художников за рубежом?Наверное, не будет преувеличением сказать, что художественная галерея при Российском посольстве — это фактически форпост или, скажем, один из форпостов русской, российской культуры, это место, где сходятся, встречаются, соприкасаются две культуры — русская и эстонская. Впрочем, даже не две, если принять во внимание многонациональный характер российской культуры, ее многоцветную палитру.

А все-таки чем и как живет сегодня галерея? Каким видится ее завтрашний день? Это особенно интересно, если учесть, что следующий год для галереи юбилейный. Ей исполнится 10 лет. Об этом сегодня наш разговор с Марией МЕЛЬНИКОВОЙ, галеристом, а проще говоря, хозяйкой галереи, ее нервом и душой.

— Давайте, Машенька, вспомним сами и напомним читателям, как возникла галерея. Это ведь был 1993 год, сложный год...

— Да, нелегкое было время. И сегодня, быть может, даже странно, что именно тогда возникла мысль о галерее. Ее впервые высказал Анатолий Мазюк, журналист, искусствовед, человек неординарный, любящий искусство, умеющий ценить художников. Идею поддержал мой муж Андрей, без его усилий, без его поддержки вряд ли что-либо получилось.

Но, главное, мысль о галерее одобрил тогдашний посол, первый посол России в независимой Эстонии Александр Михайлович Трофимов. Он сам был не чужд искусства, работал прежде в ЮНЕСКО, часто бывал в Париже. Там, кстати, познакомился и со своей женой Татьяной, которая работала тогда в Париже в художественной галерее Нади Леже. Конечно, он не мог не оценить идею, ее важность, ее перспективность.

— Помнится, он говорил, что галерея может и должна стать своеобразным художественным лицом России. Она должна показывать местным русским, русскоговорящим людям, по вполне понятным причинам оторванным от родины, а также эстонцам, зарубежным гостям Эстонии то, что происходит в художественной жизни России.

— Да. Особенно подчеркну, что наша галерея — некоммерческая, что вход в нее свободный, что никакой платы за посещение мы не берем и брать не будем. Да иначе и не может быть, если учесть ту миссию, которую несет наша галерея. Искусство, культура сближают народы, сближают людей, делают их понятными друг другу. На это, собственно, мы и работаем. Очень важно, что не только Александр Михайлович, но и последующие послы — Алексей Ильич Глухов и, конечно, Константин Константинович Провалов — поддерживали и поддерживают галерею как важное направление в деятельности посольства. Без них она, наверное, не могла бы жить.

Должна сказать, что я совсем не считаю, будто в состоянии одна, самостоятельно, без всяких советов и подсказок вести работу галереи. Я очень тесно работаю с московскими, российскими искусствоведами. Они подсказывают мне, что надо в Москве посмотреть, на каких художников обратить внимание. Они помогают мне понять, какие процессы идут в художественной жизни России, что именно отражает творчество того или иного художника.

Мы сразу взяли высокую ноту. Жизнь галереи началась с выставки Татьяны Назаренко. Прекрасная была выставка. Кстати, в том же году Татьяна получила звание «Лучший художник России». Надо ли говорить, как радовалась она сама и как горды были мы тем, что сумели привлечь такую замечательную, такую интересную художницу.

— Галерея за эти годы, можно сказать, набрала вес. Она стала широко известна. Выставиться здесь, показать свои работы именно в этой галерее становится престижным. Ведь так? Вы, наверное, это ощутили прежде других?

— Да, это так. Должна сказать, что мы никогда не старались всем угодить, никогда не пытались понравиться всем посетителям. Мы никогда не боялись негативных откликов, скажем, в прессе. Да их, собственно, и не было. Очевидно, люди понимали, что мы стараемся показать разных художников, работающих в России. И это именно то лучшее, что есть на разных направлениях развития художественной жизни России.

Вспоминается одна из выставок, организованных в галерее... Работы разных мастеров были объединены здесь одной темой. Цветы... И было удивительно — шагнуть из дождливого, хмурого весеннего дня в это теплое, светлое помещение, увидеть на стенах буйство или тихую прелесть красок. Маша со своими помощниками собрала под одной крышей русских и эстонских художников. И это само по себе было примечательно.

Здесь были работы Федора Булгакова. Когда-то он учился во
ВХУТЕИНе (полузабытое название, не правда ли?), занимался рисунком у знаменитого П.Корина. И мало кто знал, что он сын известного русского религиозного философа С.Булгакова. Только в 1966 году, когда Федору предложили показать свои работы в Париже, он смог впервые посетить могилу отца.

Здесь же были работы Бориса Пинхосовича, ученика Фалька... Многие его картины хранятся сейчас в частных коллекциях России, Франции, США, Швеции и т.д. И не случайно этот художник считается одним из самых ярких представителей позднего русского экспрессионизма.

А с этими работами соседствовали картины Малле Лейс, известной эстонской художницы, она всегда была известна как автор неповторимых цветочных композиций.

А на другой стене были работы Александра Цесевича, который, как выяснилось, учился в Милане, в академии у Э.Бенуа. И Пеэтера Мудиста, великолепного эстонского художника, известного не только тем, что он мастер колорита, но и тем, что он замечательный график, скульптор.

И уж, конечно, совсем невозможно было пройти мимо поразительных цветочных композиций эстонского мастера Тайво Пиллара.

Такие вот имена. И такие мастера...

— Мы действительно стараемся не уронить планку, поддерживать высокий уровень работ, выставляемых в нашей галерее. Не хочу показаться нескромной, но у нас, можно сказать, были выставки живых классиков, хотя классиками ныне живущих и действующих художников называть как-то не принято. Но как иначе можно сказать, например, об Иване Сорокине, о Владимире Наседкине? Или о Наталье Нестеровой? Она еще не все, что может, сделала в живописи, но имя ее уже останется в истории культуры как след ярчайшего, неповторимого художника.

Я даже думаю, что и мое уже останется в истории Эстонии, культуры Эстонии, именно потому что через нашу галерею прошли блистательные художники, работы которых стараются приобрести лучшие музеи мира.

Вот только что в нашей галерее показывала свои работы Наталья Заровная. А ее графические работы есть в Музее им. Пушкина в Москве, в Русском музее в Петербурге. Ее искусство сложно, ее работы не всем понятны и близки, но она — одна их самых интересных графиков.

— А как вы думаете, Маша, почему российские художники так стремятся выставиться у вас? Ну, престиж галереи, это понятно... Доверие к галеристу, к тем, кто здесь работает... Художники знают, и это передается от одного к другому, что здесь ничего не пропадет, что здесь с картинами обращаются бережно, грамотно, словом, профессионально. А что еще? Ведь художники не могут продать в этой галерее свои картины, они ничего не выигрывают в финансовом отношении. И все же...

— Еще, как мне кажется, сказывается то, что Эстония и прежде, в советские годы, была неким «островком свободы». Художники, писатели, вообще деятели культуры жили и работали здесь более свободно, более раскованно, чем где-либо еще. И художественная жизнь развивалась здесь более полно, интересно, опережая в чем-то Россию. И в этом смысле показать свои работы именно здесь многим художникам кажется заманчивым. Это как подняться на другую ступень... Я помню, например, как волновалась Наталья Заровная. Еще бы... Она едет со своими работами в Эстонию, которая всегда считалась меккой графики. Это разве не ответственно? Я уж не говорю, что многих привлекает Таллинн, наш прекрасный, своеобразный город...

К тому же наша галерея постепенно становится чем-то вроде счастливого талисмана. Правда, правда... Она словно дает толчок. Творчеству, признанию. Славе, если хотите... Татьяна Назаренко, например, после выставки у нас получила в России Государственную премию, стала членом-корреспондентом Академии художеств. Наталья Нестерова, Ирина Старженецкая тоже после выставок в нашей галерее получили Государственную премию. То же можно сказать и о Сорокине. «После нас» Иван Васильевич стал академиком. Можно вспомнить и других. Московские художники уже говорят, что наша галерея — счастливая...

— Что ж... Очевидно, это ваша заслуга, Машенька. Вы вложили в эту галерею душу, отдали ей сердце... Но скажите... До сих пор мы с вами говорили об известных художниках. Но вы ведь приглашали и молодых...

— Конечно. Но те молодые, работы которых мы выставляли в галерее, тоже стали уже теперь знаменитыми. Но в этом и есть трудность, надежда, волнение, интерес — угадать в молодом будущую знаменитость, угадать талант. И помочь ему...

Нелли КУЗНЕЦОВА