Продавцы в белых халатах

С главным провизором Союза аптекарей Эстонии Кайди ВЕНДЛА беседует Татьяна ОПЕКИНА.

— Аптека — учреждение своеобразное. С одной стороны, перед нами человек в белом халате, медицински образованный. С другой стороны — это продавец в чистом виде. Выписывает чек, получает деньги, выдает товар. А мы-то для вас кто? Пациенты или покупатели?

— Вы для нас посетители. Ведь вы не обязаны непременно что-то купить. В аптеку иногда приходят за советом или консультацией.

— Реформы обычно затеваются не на пустом месте, а для того, чтобы что-то улучшить, усовершенствовать. Что же было в прежних аптеках такого-эдакого, что понадобилось их реформировать?

— В действительности реформа здравоохранения аптек не коснулась, поскольку они не являются учреждениями здравоохранения, к коим относятся больницы, поликлиники, центры семейных врачей, «скорая помощь». В отличие от врача или медсестры, аптекарь не причислен к работникам здравоохранения, да и само аптечное дело считается ныне государством обыкновенным бизнесом.

— То-то и оно, что с аптеками за последние годы произошли поразительные перемены. Во-первых, их стало много. Во-вторых, они заметно похорошели в результате ремонта. Некоторые настолько, что в них даже потолки расписаны и рыбки плавают в аквариумах. А в-третьих, — это самое главное — полки аптек ломятся от фармацевтической продукции. Но цены! Цены не просто впечатляют. От них заболеваешь вдвойне... Как это все случилось? Какая нынче форма собственности у аптек?

— Практически на сегодняшний день почти все аптеки частные. В муниципальной собственности остались лишь единицы. Вана-Вигала, например. Это маленькие сельские аптеки, которые никто не решился приватизировать, не нашлось желающих. В советское время, как мы знаем, все аптеки были государственными и подчинялись Главному аптечному управлению, откуда исходили все указания-предписания. Процесс приватизации аптек начался в 1992 году и через два года завершился. Владельцами аптек в подавляющем большинстве стали сами аптекари. Это казалось нам справедливым. Ведь ничего бурного и революционного не происходило, выкупили нехитрое имущество — шкафы, столы, полки, оформили аренду помещений, а кое-где и сами помещения приватизировали. К примеру, на селе, где аптекарь живет в том же доме. Но вот в 1996 году государство почему-то решило, что владельцами аптек могут быть не только провизоры (провизор имеет высшее медицинское образование), а любой человек. И началось... Часть аптек обрела новых владельцев (где-то прежний владелец-провизор умер, где-то ушел на пенсию), были понастроены новые аптеки, главным образом в городах — Таллинне, Тарту, Пярну, Нарве. Если десять лет назад в Эстонии было 240 аптек, то сейчас их стало 310. Но за те же годы исчезло около 50 маленьких аптек — в основном сельских.

— Ваши «посетители», вынужденные со своими рецептами регулярно приходить в аптеки, со временем стали ощущать не только конкуренцию на аптечном рынке, но и монополизацию его. К примеру, если видишь название Apotheka, точно знаешь — цены здесь просто неприличные.

— Увы, монополизация рынка действительно происходит. И самая большая конкуренция развернулась между двумя оптовыми фирмами — Magnum Medical и Tamro. А Apotheka — это просто торговый знак, ну, как Makdonalds. Под этим знаком работают аптеки, не обязательно принадлежащие одному и тому же владельцу. Но использование знака накладывает на них определенные обязательства. Две названные мною фирмы пытаются распространить свое влияние на все большее количество аптек. Под влиянием Magnum Medical находится как раз сеть Apotheka, под влиянием Tamro — Apteek-1.

— В чем же заключается их влияние, которое скорее всего надо понимать как давление?

— Это оптовые фирмы, они поставляют товар. Отсюда и давление. Ведь если аптека включена в их сеть, она может получить товар побыстрее, на более льготных условиях. К тому же ей могут продлить сроки расчетов, что весьма немаловажно.

— Недавно при мне в аптеке женщина покупала для простуженных домочадцев лекарства, которые раньше на всякий случай хранились в любой домашней аптечке, — горчичники, разные там капли и микстуры. К моему огромному удивлению, «посетительнице» пришлось выложить за этот скромный набор медикаментов 257 крон...

— Лекарства действительно очень дороги. И не только в Эстонии. Потому что это такой товар, который человеку жизненно необходим — такова логика фармацевтического бизнеса.

— Заболел, снимай последнюю рубашку...

— А наиболее дорогие лекарства — те, которые продаются по рецептам. Но цену устанавливает не аптекарь и даже не оптовик. Цену устанавливают фармацевтические фирмы — производители лекарств. Оптовики и аптеки могут только добавить к этим ценам определенную сумму. В Эстонии 76 процентов стоимости лекарств составляет цена производителя, 5 процентов — налог с оборота, а остальное — наценка оптовика и аптеки.

— Почему в аптеках, как на рынке, один и тот же товар продается по разной цене? К примеру, упаковка пищевой добавки Bio-Glucosamine в одной аптеке стоит на 57 крон дороже, чем в другой...

— Пищевые добавки и дары природы — это не лекарства, на них не установлена определенная цена, и потому каждая аптека вольна тут распорядиться по-своему. Что касается цен на лекарства, то они сопоставимы.

— Кто же защищает нас, ваших посетителей, от ценового беспредела? Кто контролирует цены на лекарства?

— Наценки на лекарства, которые позволено делать оптовикам, ограничены в определенных пределах правительством, а контроль над этим осуществляет Департамент лекарств с помощью своих инспекторов. А вот по каким ценам вообще в Эстонию поступают лекарства от фирм-производителей, до недавнего времени никого не касалось. Сейчас Министерство социальных дел начало вести переговоры с фирмами-изготовителями, договариваясь с ними о предельных ценах на льготные лекарства. К сожалению, таких договоров пока еще заключено немного — менее ста. А льготных лекарств в Эстонии уже более трех тысяч...

— В советское время в Таллинне в аптеке на Тынисмяги существовало информационное бюро, в котором можно было, позвонив по телефону, узнать, в какой аптеке города есть то или иное лекарство. То было время дефицитов, важна была именно такая информация. Нельзя ли сейчас, позвонив по заветному телефону, узнать, в какой аптеке то или иное лекарство продается подешевле?

— Увы, центра, располагающего такой информацией, сегодня не существует. Но, поверьте, аптекари заинтересованы в том, чтобы государство заключало как можно больше договоров, о которых я только что говорила, и тогда во всех аптеках будут одинаковые или почти одинаковые цены. Как в Латвии, Финляндии, в других странах. А сейчас... Сейчас люди нервничают, аптекари нервничают, ведь свое недовольство ценами посетители в первую очередь высказывают именно им.

— И причины для недовольства не надуманные. Известно ведь, что фармацевтический бизнес, наряду с алкоголем и табаком, является одним из самых прибыльных. Но алкоголь и табак к употреблению необязательны, в отличие от лекарств, от которых во многом зависит здоровье населения. Судя по всему, эстонское государство слабо вмешивается в ценовую политику, не умеет, не научилось бороться с монополизацией рынка. Но вот сами аптекари, оказывается, объединены в союз. Зачем? Чего добиваетесь? За что и с кем боретесь?

— Наше объединение создано десять лет назад на добровольных началах. Обмениваемся информацией, изучаем различные руководства по ведению аптечной документации, организуем курсы повышения квалификации провизоров, фармацевтов, издаем свой журнал. Сотрудничаем с Министерством социальных дел, готовим для них свои предложения.

— В результате преобразований последних лет аптекари стали жить лучше? Зарабатывать больше?

— Тут многое зависит от аптеки. Городская она или сельская. Большая или маленькая. От ее расположенности — в центре города, на людном месте или на окраине. В Таллинне провизор в среднем зарабатывает брутто около 8 тысяч крон в месяц, фармацевт — около 6 тысяч.

— Как медики аптекари должны быть заинтересованы в здоровье населения. Как продавцы, чей заработок зависит от объема продаж, они, наверное, хотели бы, чтобы мы болели с утра до вечера. Двусмысленное у вас положение, не правда ли?

— Такое же, как и у врачей. Чем больше у них пациентов, тем больше Больничная касса им платит, учитывая количество оказанных услуг. Но не будем забывать, что аптекари, как и врачи, дают клятву. Она несколько отличается от врачебной. Текст в ней длинный, я не буду его воспроизводить, но аптекарь прежде всего должен объяснить посетителю, что ему необходимо в том или ином случае. И вообще необходимо ли. Ведь иногда человеку, чтобы почувствовать себя лучше, достаточно изменить образ жизни, разумнее организовать питание, больше двигаться. Люди ленивы, нередко они физкультуре предпочитают таблетку, и их необходимо переубедить. А бывает и другое. Человек просит таблетку от головной боли, но боль эта очень сильная и мучает его постоянно. Значит, надо посоветовать посетителю обратиться к семейному врачу, а не ограничиваться продажей ему аспирина или парацетамола.

— В последнее время высказываются предложения, что там, где аптек мало, где они сильно удалены от населенных пунктов, стоило бы разрешить продажу лекарств, на которые не требуется рецепта врача, в близлежащих торговых точках. Аптекари возражают.

— На селе не всегда есть аптеки, потому что в нашем государстве вообще нет аптечной политики. Я уже говорила, что аптеки не входят в систему здравоохранения. Но она потому и называется системой, что в ней все рассчитано: сколько у нас должно быть врачей, на каком расстоянии от пациента должна находиться «скорая помощь», больница, семейный врач и т.д. Аптеки же, как мы уже говорили, в основном концентрируются в столице и главным образом вокруг Kaubamaja. А если на селе закрываются, исчезают маленькие аптеки, это никого не волнует. Значит, нужно внести изменения, поправки в Закон о лекарствах. Во всех европейских государствах существуют определенные ограничители, то есть аптеки должны располагаться повсеместно, но не на одном пятачке, а на определенном расстоянии друг от друга. К тому же аптечным делом там все-таки занимаются специально подготовленные для этого провизоры, а не бизнесмены.

— Спасибо за беседу.