Хочу понять!

Любовь СЕМЕНОВА

«Интеграция эстонского общества - один из основных приоритетов государства… Она является двусторонним процессом – как эстонцы, так и неэстонцы в равной степени участвуют в гармонизации общества» (цитата из «Исследования межнациональных отношений», март 2000 года).

Три области интеграции

В июне 2000 года увидел свет доклад правительства Эстонии «Интегрирующаяся Эстония – 1997-2000». Согласно тезисам, изложенным в докладе, интеграционную деятельность можно разделить на три составляющие:

Коммуникативно-языковая интеграция – воспроизведение единого информационного пространства и эстоноязычной среды в условиях многообразия культур и взаимной толерантности.

Политико-правовая интеграция – формирование лояльного эстонскому государству населения и уменьшение количества людей, не имеющих гражданства Эстонии;

Социально-экономическая интеграция – достижение каждым членом общества Эстонии конкурентоспособности и общественной мобильности, независимо от национальной или языковой принадлежности.

Так должно было быть. Но не случилось. Потому что изначально совершенно верно задуманный двусторонний процесс, призванный привести к взаимопониманию две параллельно живущие в Эстонии общины, почему-то вдруг (или не вдруг?) трансформировался исключительно в необходимость изучения неэстонцами эстонского языка.

А ведь есть и другие стороны жизни, о которых тоже хочется сказать.

Два с половиной примера из личной практики

Пример первый. В отделение интенсивной терапии Мустамяэской больницы меня привело печальное стечение обстоятельств. А необходимость выяснить подробности состояния здоровья близкого человека заставила обратиться с вопросом к юной медсестре. Вопрос был предельно незамысловатый по причине отсутствия у меня какого бы то ни было медицинского образования и, само собой, не выходил за рамки компетентности штатного сотрудника медицинского учреждения. Однако девушка-эстонка ответить на него по-русски, как ни старалась, не смогла. «Võite eesti keeles öelda, ma saan aru», - перешла я на более доступный ей язык. И получив ответ, неожиданно подумала: «А как быть тем, кто, по разным причинам, вдруг «aru ei saa»? Им-то к кому бежать?»

Здесь позволю себе заметить, что в Таллинне, по неофициальным данным, живет 55 процентов неэстонцев, а в Мустамяэскую больницу доставляют пациентов со всей республики, в том числе и из русскоязычной (нравится нам сей факт или не нравится) Нарвы.

Пример второй. По роду профессиональной деятельности мне приходится бывать на разных мероприятиях. Одним из них было участие в экскурсии в тюрьму, организованной для так называемых трудных подростков. Думаю, можно не уточнять, что компания подобралась хоть и разношерстная, но говорящая, в основном, на русском языке.

Экскурсия в тюрьму была организована для непростых в поведении пацанов не просто с целью поглазеть на заключенных. Главным все-таки было попытаться заставить мальчишек подумать и, может быть, что-то осознать. Для этого с ними беседовал заместитель директора тюрьмы – весьма приятный, рассудительный и понимающий человек, эстонец.

Имеющий, на мой взгляд, один-единственный, но очень серьезный недостаток: добросовестно выученный русский язык. По этой причине умный, интеллигентный человек в разговоре тщательно подбирал такие слова, которые, кроме как в добротных классических произведениях, и не встречаются. В общем, задушевной беседы не получилось, так как с мальчишками все-таки нужно общаться более просто, на доступном языке, и поэтому мероприятие цели своей не достигло.

Полпримера не личного плана. Преподаватели русских школ обязаны, под угрозой лишиться работы, до конца этого года сдать экзамен по государственному языку на средний уровень, что означает свободное владение литературным эстонским языком. При этом не имеет значения, какой предмет преподает учитель и живет ли он в Нарве, Таллинне или Тарту.

Эстонский язык придаст вам уверенности в будущем

Это мы постоянно слышим от людей, непосредственно заинтересованных в том, чтобы неэстонцы ходили на курсы эстонского языка - покупали учебные пособия (недешевые, кстати сказать) - шли на экзамены - пытались решать путаные тесты – проваливались на них – возвращались на курсы, готовясь к новым экзаменам… В общем, чтобы платили, платили и платили деньги за изучение эстонского языка.

Поэтому утверждение о том, придаст ли соприкосновение с эстонским языком уверенности в будущем, можно считать весьма спорным, так как уже одна мысль о неподъемных материальных тратах, с этим связанных, способна выбить из равновесия даже оптимиста. Ибо в нашей стране курс «языкового выживания» приходится проходить с завидной регулярностью, в зависимости от новых веяний в коридорах высокой власти.

И никогда заранее не известно, кого из сильных мира сего и в какой именно момент посетит очередная гениальная мысль о смене логотипа или цветовой гаммы языкового удостоверения, и нас опять, в свете новых веяний, заставят учить язык, сдавать экзамен, опять учить и опять сдавать.

Учить тот самый литературно-художественный язык, которого простой эстонец ни в жизнь не поймет. И на котором в пылу борьбы за чистоту эстонского языка некоторые самые рьяные его защитники заставляют (случается и такое) разговаривать между собой русских. Что вполне естественно вызывает определенный дискомфорт, сопровождаемый вполне понятным протестом.

Может быть, поэтому в Эстонии вдруг обнаружилось такое огромное количество (90 тысяч) «отказников» – так назвали в недавнем исследовании Emor тех, кто ни эстонский язык учить, ни экзамены сдавать не собирается. А может быть, правильнее было бы назвать их «протестантами»? Ведь именно они, как выяснилось, заявляют буквально следующее: «Пусть обложат всех русских, не владеющих эстонским языком, дополнительными налогами, наподобие прежнего налога на бездетность. Но только дайте мне возможность спокойно работать, я лучше заплачу переводчику, потому что ценю свое время». Что это, если не протест?

Кстати, согласно результатам того же исследования, требования о владении государственным языком распространяются на 67 000 неэстонцев, занимающих определенные должности. Что это за должности?

Торговля и обслуживание (читай – продавец на рынке и слесарь-сантехник в квартирном товариществе) – 22 000 человек.
Транспорт (водитель трамвая, троллейбуса, автобуса или такси в не самой престижной фирме) – 15 700 человек.
Образование (учитель в русской школе и воспитатель в русском садике) – 11 000 человек.
Медицина плюс патронаж (в основном, медсестра и сестра по уходу) – 8 300 человек.
Исполнительная власть (как правило, чиновник, занимающий не самую высокую должность) – 5 600 человек.
Гостиницы и рестораны – 4 600 человек.

Все еще не кажется, что процесс интеграции в Эстонии идет несколько однобоко?