Особая миссия

Нелли КУЗНЕЦОВА

Сольные концерты Владимира Игнатова в Германии пользуются сумасшедшим успехом. Всегда — аншлаг, всегда цветы и бурные аплодисменты. А у нас? Или в самом деле нет пророка в своем отечестве? Или мы не умеем ценить свои таланты?

Я не поверила своим ушам, когда однажды, как-то между делом, он сказал, что впервые увидел рояль за три года до окончания средней школы. Неужели? — поразилась я. Мы ведь привыкли к тому, что учиться музыке надо начинать очень рано, иначе музыканта уже не получится. А тут... Великолепный мастер. Неужели в самом деле его не учили в детстве, неужели не нанимали ему блистательных учителей?

Но оказалось, что рос он в дальневосточном поселке, в восьми километрах от китайской границы. Где там можно было учиться? Он и не думал об этом. Но однажды он вдруг услышал звуки рояля. И был потрясен до глубины души. Ему казалось, что он весь охвачен волнением, что он влюблен. То ли в музыку, то ли в девушку, которая играла. Одно было ясно: он должен научиться играть на этом прекрасном инструменте, он должен научиться извлекать такие же прекрасные звуки, от которых больно и сладко становится на душе, и слезы подступают к глазам.

Удивительно это все-таки... Такая творческая воля у подростка, совсем еще мальчика. То, что в иных людях проступает смутно, невнятно, тут, вопреки всем обстоятельствам, препятствиям, наперекор всеобщему недоверию, собственному неумению, так и рвалось из него. Он пытался заниматься всюду, где только можно было, рано утром или ночью, даже если до инструмента надо было шагать с десяток километров.

На третий год отец, видя похудевшее, потемневшее от недосыпания и недоедания лицо сына, решил купить ему инструмент, но легко сказать... Как можно купить столь дорогой инструмент на скромную зарплату сельского бухгалтера? Да и где достать его, этот инструмент? Тем более, в пограничном поселке...

Быть может, так ничего и не вышло бы ни с инструментом, ни с уроками музыки, если бы не один из соседей, старый скрипач... Очевидно, когда-то, в прежней своей жизни, он был хорошим музыкантом, выступал с концертами, но потом опустился, спился... Но шевельнулось в душе его что-то полузабытое, еще не совсем погибшее, когда он услышал Володину игру. Он и сказал отцу: «У вашего сына талант. Ему надо учиться...» Потом нечто подобное было сказано и заезжей знаменитостью, столичным музыкантом, оказавшимся в поселке, очевидно, по дороге в Китай. «Мальчик, тебе надо ехать в Москву...» В Москву? Но это явно было нереально. И вообще все это — большая музыка, учеба, сцена — казалось призрачным, далеким, недостижимым.

И все же рояль оказался реальным. Как его сумели достать, на какие жертвы пошли родители, Володя так и не узнал. Только до сих пор помнит отцовские глаза...

Забыв обо всем на свете, он сидел за роялем по 10 часов в сутки. Домашние махнули на него рукой. Решили, что он окончательно обезумел. А он играл, играл...

Школа осталась позади. Он ухитрился окончить ее с серебряной медалью. И тогда встал вопрос: что же дальше? От музыки он уже не мог себя отделить. «Знал, что буду музыкантом или не буду никем», — сказал Владимир и улыбнулся. Юношескому своему максимализму? Тогдашней своей уверенности, которая и определила будущее, судьбу?

Он поехал во Владивостокское музыкальное училище. Владивосток был столицей. Меккой...

Представьте себе подростка, который ничего кроме пограничного поселка не видел... А тут необычное, как ему показалось здание, прекрасное своей архитектурой, с настежь открытыми окнами... Из этих окон неслись звуки, знакомые и незнакомые. Они ошеломили его. Звуки рояля он угадал, а звуки виолончели, скрипки были ему незнакомы, он никогда их до этого не слышал. Как он войдет сюда, в этот особый мир? Он самоучка, с доморощенным своим умением? Они не примут, его не смогут принять... Но его приняли.

Очевидно, все же угадали педагоги особый талант в этом мальчике, талант и редкостную работоспособность, поразительную преданность музыке. Он не умел и половины того, что знали и умели другие его однокурсники. Но уже к концу первого года он догнал их всех. И ушел далеко вперед.

Трудно, да в общем-то и невозможно вместить в один газетный очерк жизнь человека, тем более такого, как Владимир Игнатов, его судьбу. И я не буду рассказывать о разных этапах его жизни, о жизненных передрягах, через которые пришлось ему пройти. Быть может, только вспомню педагога Володи, о котором он говорил с нежностью и сожалением, потому что этого человека уже нет на свете. Но он, как говорит Игнатов, так много сделал для Владимира, что кажется, будто добрая и требовательная его рука долгие годы направляла и продолжает направлять его и в жизни, и в творчестве. Этот человек, по словам Владимира, прошел через ужасы войны, через муки немецких концлагерей, а потом и советских, через горечь многих потерь и разочарований. Но его огромное дарование, его редкое по масштабности пианистическое мышление, его поразительная по тонкости и силе чувств душа — все это осталось при нем. Наверное, это и в самом деле счастье, когда такой человек встречается на пути именно в годы юности. И это так важно, когда судьба подсылает такого наставника. Быть может, это тот самый случай, когда, как поется в старой, некогда очень известной песне, «от звезды зажглась звезда...»

А Владимир и в самом деле стал звездой. Только у нас, в Эстонии, этого еще не осознали. О невостребованности русских талантов в Эстонии сказано уже немало. Но снова и снова приходится в этом с горечью и душевной болью убеждаться.

А в Германии, например, Владимир Игнатов чрезвычайно популярен. Когда-то его услышал известный менеджер Зигфрид Фарбер. И был заворожен его игрой. Но еще больше удивился немецкий менеджер, когда услышал, как Володя несколько часов подряд играет, что называется «с листа» сложнейшие музыкальные произведения. Мне и самой приходилось слушать Игнатова на каких-то камерных музыкальных вечерах. И я всегда поражалась необыкновенной щедрости его натуры, его таланта, этой самозабвенности. И этому блестящему мастерству... И поэтому легко представляю себе потрясение немецкого менеджера, имевшего дело со многими знаменитыми пианистами.

Очень скоро его пригласили выступить с сольным концертом в Мюнхене. А успех его побудил Фарбера организовывать все новые и новые выступления Игнатова. В самых разных городах Германии... Он давал сольные концерты, выступал и вместе с немецкими и российскими артистами. Один из таких музыкальных спектаклей так и назывался «Русские впечатления».

Он, кстати, выступал в Германии и с членами Русского филармонического общества, которое, как известно, создал здесь, в Эстонии вместе со своими друзьями-единомышленниками, русскими музыкантами. И не могу передать, с каким удовольствием он рассказывал о том, какой успех у немецкой публики имел Александр Некрасов, и как блестели при этом его глаза. Хорошо все-таки, просто замечательно, когда так умеют радоваться успехам друзей. Впрочем, все эти успехи — и Александра Некрасова, и Юлии Ботвиновой, и Маргариты Ансталь, и других членов Русского филармонического общества — все это складывается в общую копилку.

Признаюсь, мне было бесконечно жаль, что я, что мы все здесь, в Эстонии не можем слышать, например совместный концерт Владимира Игнатова с 14-летней германской звездой, скрипачкой Вероникой Эберле, получившей в Германии все возможные призы. Или с ее братом Симоном, очень известным виолончелистом...

Владимира приглашают в Германию и участвовать в удивительных концертах, на которые собираются лучшие вокалисты известных хоров Германии. Дирижируют при этом европейские знаменитости, и участвовать в таких событиях в качестве концертмейстера — высокая честь, которая выпадает лишь на долю больших мастеров. Несколько таких концертов уже состоялось, Владимир играл балладу Шопена соль-минор, фантазию Листа на тему «Риголетто». И публика бешено ему аплодировала. Неудивительно, что его ждут в Германии и сейчас он готовится к следующим выступлениям. Как тут не позавидовать немецким любителям музыки? Белой завистью... Впрочем, пусть знают, какие таланты у нас есть...

Словом, в Германии, в Польше Игнатов не просто востребован. Он популярен, он любим. Его выступлений ждут, билеты разбираются заранее. Он даже сказал, что всегда ощущает там некую ауру восхищения, уважения, поклонения, в которую он попадает. И не скрою, с некоторым беспокойством, с вполне понятной горечью я все-таки спросила, не собирается ли он переехать в Германию. Но он отрицательно покачал головой. И сказал, что не хотел бы, чтобы его заподозрили в некой высокопарности, но свою деятельность здесь, в Эстонии, рассматривает как своего рода миссию. В самом деле, сказал он, музыка, театр — это, если хотите, визитная карточка нации. Если сумеем сохранить здесь свою, русскую культуру, если сумеем не свести ее до уровня балалайки и цыганской песни под рюмку водки, если сумеем не только сохранить, но и развивать ее на достаточно высоком уровне — значит, выживет здесь и русскоговорящее сообщество. Не исчезнет, не пропадет, не растворится, как это случалось в других странах.

К тому же важно сохранить здесь именно русский пианизм, русскую манеру исполнения, без которой не может быть истинной музыки Рахманинова, Чайковского и других гениев русской музыкальной культуры. Русским пианистам свойствен певучий язык, насыщенный тембром, ничего подобного в европейских музыкальных школах нет. Это специфика именно русского исполнения, которая идет еще от Рубинштейна, может быть, с Глинки... И без заметных изменений существует по сей день. И здесь, на этой земле, Владимир Игнатов и его товарищи хотят сохранить эту традицию, вообще то ценное, что есть именно в русском пианизме. Потому, кстати, старается работать с детьми. Мы должны знать, сказал он, кто придет нам на смену, мы должны быть уверены, что они, будущие русские музыканты, сохранят эту прекрасную русскую исполнительскую манеру, нашу великую музыку.

Я не знаю, когда Владимир отдыхает. Такое впечатление, что он работает всегда, по какому-то особому, чрезвычайно напряженному графику. То он читает лекции, то занимается сам, пианисту нельзя без этого, то репетирует с другими музыкантами, выступает в концертах Русского филармонического общества. Не знаю другого музыканта со столь сильно развитым чувством миссии, с таким мощным общественным темпераментом, с таким четко осознанным чувством ответственности. И слава Богу, это наше счастье, что такие люди у нас есть. Потому что человечество всегда держалось на подвижниках. А для нас, живущих здесь, это тем более важно.