Разговор с учителем

Игорь КАЛАКАУСКАС

Последнее распоряжение нового главы городского Департамента образования о слиянии некоторых таллиннских школ и об ограничениях в приеме в некоторые из них (преимущественно, кесклиннаские) первоклассников заметно встряхнуло городское учительство. Если о первом слиянии сказано довольно много, то второе мало кем прокомментировано. Это отнюдь не случайно.

Ситуация с образованием, по крайней мере, в столице, несправедлива в отношении окраинных школ. Хотя понятие «окраина» для маленького Таллинна очень условно. Школы, находящиеся в центре, воспользовавшись выгодным «географическим положением», который год пополняют свои ряды «живой силой» из Копли, Ласнамяэ, Ыйсмяэ, Нымме и т. д. Редкое учебное заведение, находящееся ближе к центру, имеет больше чем одну треть детей своего района. Две трети составляют те, кто ежедневно добирается до своей альма матер троллейбусами, трамваями и автобусами. И счет идет не на пару остановок. С каждым годом, правда, школьные дворы все больше заполняются личным автотранспортом сердобольных родителей. Но я не об этом.

Некоторые таллиннские школы принято называть элитными. Аура вокруг многих «избранных» заведений давно перестала быть благотворной. В эти школы дети тщательно отбираются. Хотя как будто Закон о школе такое и не поощряет, однако реклама, молва и родительские амбиции делают свое дело: приемные комиссии чуть менее десятка столичных школ ежегодно берутся штурмом.

Кто и когда решил, что составленная пусть даже из очень уважаемых педагогов группа способна выявить уровень способностей ребенка, для меня всегда оставалось большой загадкой. Слишком много берет на себя человек, который по результатам теста способен вынести вердикт родителям о способностях его чада. Мне в принципе не понятна постановка вопроса. Школа призвана учить тех, кто в ней хочет учиться, если есть место. По крайней мере, государственная. Время покажет, кто талантлив, а кто — нет. В каждой элитной школе, как правило, есть непререкаемые авторитеты, которые считают ниже своего достоинства сеять разумное, доброе, вечное среди обычных детей. На фоне дико растущих аппетитов мастеров-методиков начинают разгораться мексиканские страсти между теми преподавателями, кому «спецнаборы» не достались. Ни для кого не секрет, что от перемены мест таких слагаемых сумма хоть и не меняется, но в обычные классы попадают те, кто по каким-то показателям не подошел в отобранный, «элитный». В этой ситуации многие педагоги не хотят оказаться козлами отпущения, когда при подведении итогов года им не то что лавров не достанется, их попрекать начнут: «Уровень успеваемости у Марии Ивановны на 16% ниже, чем у Виолетты Петровны! Мало работаете, Мария Ивановна! На курсы бы вам сходить!» Конечно, в лоб им этого никто не скажет, но цифирь продемонстрируют, точно! А учителя — народ мнительный и тщеславный. Публичная похвала им иной раз важнее, чем тихая премия к празднику. Но это — страсти, в основном, центральных, «привилегированных» школ.

В школах, оказавшихся подальше от центра, бушуют уже иные драмы. Будь в них педсостав хоть семи пядей во лбу, остаться на плаву и не закрыться им помогут только авантюры типа «классов погружения» (мало кто всерьез занимается психологическими аспектами этого начинания) или административные меры города. Как раз такие меры и были Департаментом образования предприняты. Я не поддерживаю таких действий накануне нового учебного года, в первую очередь, потому, что об этом нужно было задумываться в прошлом сентябре, когда практически все школы вели набор в «нулевые» классы. Нулевички прозанимались год, привыкли к учителю, школе, а теперь выясняется, что все нужно начинать заново.

Ситуация с загруженностью таллиннских школ возникла не вчера. Такого рода директивные распоряжения только вносят дезорганизацию в работу администраций учебных заведений: ведь это, как минимум, увольнение одного-двух преподавателей, подпадающих под сокращение штатов. Легко расстаться с пенсионером: они всегда морально готовы к этому. А если таковых среди преподавателей младших классов нет? С другой стороны, не могу не понять радость мустамяэских и ласнамяэских школ: появился шанс решить проблему недобора. Однако мне кажется важным отнюдь не это желание раздать «всем сестрам по серьгам». Каждый новый чиновник старается возвестить о начале своей работы какими-то внешними эффектами, начиная с передвижения кабинета или всего ведомства и заканчивая кадровыми перестановками в «низах». Меры эти приносят ощущение какого-то изменения только на непродолжительное время. Затем возникает резонный вопрос: а что дальше? Дальше пыл, как правило, проходит, и на месте руководителя-реформатора в результате очередной политической комбинации оказывается другой. Все возвращается на круги своя.

(Окончание следует).