Это сладкое слово «евро»

Александер ЭРЕК

«Сердце Европы», еще несколько дней назад бившееся в соседней столице, через год застучит в столице азиатской. Но во все том же ритме фольк-поп музыкальных европоделок.

Примененная к конкурсу песни Евровидение «сердечная» метафора, конечно, грешит некоторым перебором, но дело не в этом. И даже не в том, что организаторы грядущего конкурса-2004, скорее всего, обойдутся своим умом и нашим евроэкспертам командировки на берег турецкий вряд ли светят. Скорее всего, через пару лет большинство забудет о том, что Эстония сначала сверхуспешно выступила на конкурсе Евровидение, а потом столь же успешно его провела.

Наше гипертрофированное внимание и отношение к конкурсу объясняется магией четырехбуквенного сочетания «евро». Оно, это «евро» произносится нами, неофитами, с равным придыханием, будь то Евросоюз или евроремонт. А там, где этот самый Евросоюз и евроремонт составляют повседневную обыденность, отношение и к конкурсу несколько иное. Не то что бы плевое, но от его упоминания или даже чьей-то победы на нем руки не заламывают, глаза не закатывают и в обморок от счастья у телевизоров не грохаются.

Почему у нас иначе, понятно. Участие, не говоря уже о победе в этом конкурсе, для нас является признанием причастности если не к Европе, то уж хотя бы к пресловутому «евро». Такова реакция на полвека пребывания за занавесом, который если приоткрывался, то ровно настолько, чтобы увидеть Сопот, «Золотой Орфей» и – предел возможного – несколько вырезок из фестиваля в Сан-Ремо.

Сегодня вдоволь насмотревшиеся прямых трансляций с как минимум пяти-шести конкурсов Евровидение могут вполне уверенно сказать, что исполнительский уровень конкурсантов в Сопоте или в Варне был ничуть не хуже или не лучше, чем у записных участников смотров песни Евровидение. И вся беда была лишь в господствовавшем в Европе в годы холодной войны параллелизме. НАТО — Варшавский договор, Общий рынок – Совет экономической взаимопомощи, Евровидение – Интервидение.

В дни Сопотского фестиваля вечера у телеэкранов коротали те самые пол-Европы плюс двести с лишним миллионов одной шестой части суши. В общем, практически все население соцлагеря. За давностью лет сейчас, конечно, не вспомнить уже ни названий песен, ни имен многих лауреатов. Кажется, Пугачева, кажется, Йоала. Да, престижно было попасть на конкурс, приятно вернуться победителем, чтобы потом на афишах значилось: «лауреат/дипломант/обладатель гран-при...».

Много ли имен назвал и дал конкурс Евровидение, которому через два года исполнится 50? Если говорить о песнях, то забойными, прозвучавшими если не на весь мир, то хотя бы на Старый свет стали «Но но лета» в исполнении Джильолы Синкетти /1964/, «Марионетка» Сэнди Шо(у) /1967/, «Ватерлоо» АББА /1974/. АББА открыла список исполнителей, занявших верхние строчки мировых хит-парадов. Впрочем, исполнительница «Марионетки» была в свое время весьма и весьма популярна. За АББА последовала франко-канадка Селин Дион /1988/, представлявшая Швейцарию. 1990 год был годом и без того известного и популярного Тото Кутуньо, который не только сам пел, но и писал для многих звезд в родной Италии и соседней Франции. На этом список имен на слуху исчерпывается. Хотя стоит назвать так и не ставшего победителем Доменико Модуньо /1958/ с его «Воляре», впоследствии удостоенного более авторитетного приза «Грэмми», или Клиффа Ричарда, который не смог в 1968 году перепеть малоизвестного испанца Массиэля, чья песня-победитель «Ла-ла-ла» разве что тем и знаменита, что это самое «ла» повторяется в ней 138(!) раз. На редкость содержательный и революционный с поэтической точки зрения текст. Но чего в песне не бывает. Слов тоже.

Исполнители состоявшиеся и в возрасте конкурс Евровидение, как правило, обходят стороной, считая его площадкой для молодняка. Поэтому более чем странным выглядело появление на конкурсе несколько лет назад Примадонны, обремененной отечественной славой, семейной свитой, годами и целлюлитом.

Подаваемый как песенный конкурс Евровидение на самом деле уже давно является конкурсом государств-участников. Если обратиться к свежайшей истории, то окажется, что мы прекрасно помним: ЭСТОНИЯ заняла первое место на конкурсе в ДАНИИ, а в ЭСТОНИИ победила ЛАТВИЯ. Ни наша песня, ни наши исполнители на европейский Олимп популярности из-за этого не взлетели. И теперь уже вряд ли взлетят. Да и дома-то после победы они, если чем и прославились, так это скандальными междусобойчиками. И не более того.

Если продолжить этот, простите за невольный каламбур, странный ряд, то в ЛАТВИИ победила ТУРЦИЯ. А не песня, ни тем более ее авторы или исполнительница. Можно держать пари, что большинство из читателей даже сейчас, спустя всего несколько дней по прошествии конкурса с первой попытки назвать их не смогут.

Поскольку по ранжиру выстраиваются не песни, не авторы и не исполнители, а страны, то нет ничего удивительного в том, что на результаты голосования влияет некий геополитический фактор. В одних случаях предпочтения отдаются по принципу соседства и кумовства. Чаще в надежде на то, что сосед в долгу не останется. А если останется, то потом обид не оберешься: мы им, мол, двенадцать баллов, а они, такие-сякие, разэтакие... Нынешний конкурс показал, что есть геомотивы и посерьезнее. Та же победа Турции есть не что иное, как реакция ислама на политику христианского мира на арабском Ближнем Востоке. В общем, поплатилась Европа за Ирак. Не только тем, что миллионы живущих в странах Евровидения мусульман проголосовали за «танец живота». Это реакция спонтанная. А предшествовала всему этому солидная раскрутка обладательницы названного живота как наиболее вероятного победителя этой песенной ярмарки тщеславия.

На Турцию, турчанку или – если хотите — турецкую песню не делались и самые крупные ставки на тотализаторе. Как же можно было дать пропасть таким деньгам. Вот и победа. Если следовать геополитической исламской логике, то легко объясняется нуль на табло Великобритании, которая в прошлые годы пять раз занимала высшую строчку на конкурсе Евровидение. Нынешний нуль баллов – это ее расплата за поддержку и участие в войне США против Ирака. Не исключено, что по той же самой причине на грани нуля оказались Эстония и Латвия, также горячо сочувствовавшие демократической военной миссии Вашингтона на берегах Персидского залива. Песни-то одна от другой практически ничем не отличались.