Новая толерантность и насилие в школе

В то время как одна часть журналистов пишет о новой толерантности – проблеме, встающей на повестку дня в связи со вступлением Эстонии в ЕС и перспективой появления в стране пестрой толпы новых иммигрантов, другая тревожится об отсутствии таковой в той сфере, где эта толерантность должна формироваться, а именно — в отечественной школе.

Взгляд из официальных сфер

Первым в самой серьезной форме проблему сформулировал канцлер юстиции Аллар Йыкс еще год назад. Сегодня в Postimees он пишет о том, что в самой школе проблема недооценена и по преимуществу связывается с физическим насилием – драками, грубостью, издевательствами. К злобным насмешкам, издевкам, пренебрежению – отношение сквозь пальцы. Вроде бы так было, есть и будет в школе. Так быть не должно.

С канцлером солидарен министр образования и науки Тойво Майметс. Да, проще всего не замечать, как одноклассники терроризируют своего сверстника или сверстницу, как кто-то из ребят становится изгоем в своей среде. И хотя проблема обозначилась давно, до недавнего времени ею по сути не занимались. Министр считает, что по двум причинам: во-первых, в силу инерции общества, не желающего замечать насилия в школе, пассивности родителей, чьи дети страдают; во-вторых, из-за отсутствия механизма противостояния детской жестокости.

Сегодня министр открыл на своем сайте в Интернете адрес, по которому любая самодеятельная организация или частное лицо могут направить свои предложения, рассказать о собственном опыте борьбы с насилием в школе. Этой осенью предложения будут обобщены и совместными усилиями с Минюстом отражены в документах, регламентирующих поведение руководства школы и родителей, сталкивающихся с проявлениями нетерпимости в школьной среде.

Надо сказать, что тема уже выплеснулась за пределы отечественных газет. По пятидесяти странам света разошлась публикация итальянского журналиста, взявшего интервью у одной из тартуских школьниц, много лет терпевшей издевательства над собой со стороны одноклассников.

Из первых рук

Недавно у этой девочки побывала и корреспондент Postimees.Теперь мы, можно сказать, из первых рук смогли узнать, что пережила наша пятнадцатилетняя соотечественница.

Первый опыт жестокого обращения она приобрела уже в первом классе. А все из-за того, что носила очки, сутулилась, была сдержанней остальных. Сейчас, вспоминая прошлое, она время от времени плачет, но рассказывая о себе, надеется, что ее опыт будет полезен тем, кто сегодня повторяет ее школьную судьбу.

Все начиналось с мальчишеских толчков и угроз побить. Потом были разбитые очки, спрятанные в сменную обувь. Девочка плакала, жаловалась иногда учителю. Тот увещевал учеников и успокаивал потерпевшую. В четвертом классе девочкую перевели в гимназию Марта Рейника в надежде, что там она сможет подружиться с новыми ребятами. Поначалу, рассказывает школьница, все было нормально. Но поскольку прошлый опыт издевок одноклассников сделал ее более замкнутой и скромной – она не интересовалась косметикой и мальчиками, – новые соученики стали ее сторониться, а потом и издеваться, обзывали дурой и проституткой, брезгливо избегали. «Мальчишки кидались в меня яблоками, ягодами, ручками, плевали жвачки в волосы, запирали в раздевалке. Если учитель давала групповое задание, все отказывались включать меня в свою группу», – рассказывает девочка.

Ее ответ на вопрос о физическом насилии таков: кололи в спину иголкой на уроке, били линейкой по голове. Но болезненней всего были все же слова оскорблений. Девочка не припомнит из той жизни ни одного дня без обид. В конце каждого школьного дня, когда другие радостно разбегались по домам, она мечтала дойти до дому, не услышав ни одного плохого слова. Обычно же было так: «Завидя меня на улице, ребята выкрикивали ругательства и строили рожи. Я даже боялась выходить в магазин», – признается девочка.

Серьезный кризис наступил в конце седьмого класса прошлой весной. По словам девочки, у нее «повились депрессия и комплекс неполноценности. Я каждый день ходила в школу и каждый день думала: завтра я туда больше не пойду, не хочу испытывать унижения все семь уроков… А потом расхотелось жить. Я уже держала нож в руках, чтобы вскрыть себе вены… А потом была полная апатия, не хотелось даже умирать, я была словно робот».

А потом была больница и лечение антидепрессантами. Но первое, что услышала девочка от сверстников, вернувшись в школу за три недели до конца учебного года, это: «Ты не умерла? А мы-то надеялись!» Таковы шутки.

Попытки защититься с помощью учителей все годы заканчивались, в основном, увещеваниями. Обращение прошлой зимой в полицию тоже закончилось ничем. Там побеседовали с учениками, учителями. Оказалось, наказывать некого. Доказательств издевательства было мало. Большинство учителей ничего из ряда вон выходящего не замечали, а ученики говорили, что ничего дурного не делали.

Сейчас девочка учится в другой школе. Пока ей там нравится. Зато старые одноклассники при встрече на улице не упускают случая нагрубить вслед или плюнуть.

На вопрос корреспондента, чего она в своей жизни лишена, девочка ответила: дружбы, будущего, потому что всю жизнь будет помнить пережитые ужасы. «Я никогда их не забуду».

Министру Тойво Майметсу она через газету передала вот что: «Много говорят, что школам надо давать больше денег, что освещение в них плохое, что в них тесно. Но какой смысл содержать школы, если дети в них несчастны. Я хочу, чтобы министр помог детям. Каждый ребенок должен учиться в нормальной среде, никто не должен страдать от насилия. Живет человек не для того, чтобы другие доставляли ему боль. Я не хочу, чтобы другие дети, как я, думали, что лишились в жизни чего-то очень важного». «МЭ»-Обозрение