погода
Сегодня, как и всегда, хорошая погода.




Netinfo

interfax

SMI

TV+

Chas

фонд россияне

List100

| архив |

"Молодежь Эстонии" | 19.04.04 | Обратно

Мы и русские

В эссе под таким названием, опубликованном в Postimees, профессор Яан Росс пишет на болезненную и трудную тему – отношение эстонцев к русским.

Он вспоминает о том, как в 1993 году возле его дома на улице Техника появились двое рабочих со стремянкой и краской и закрасили название улицы на табличке, которое было написано русскими буквами. «Тогда я впервые глубоко задумался о целях национальной политики нашего государства. Точнее, о том, насколько эта политика соответствовала моим внутренним представлениям о справедливости, гуманности, равных возможностях, словом, обо всем том, что принято называть «права человека». Разрушение и уничтожение чего-то – это всегда деструктивная деятельность. Закрашивание русского названия улицы на табличке не отличается в принципе от поступков мальчишек-подростков, когда они разрисовывают таблички с расписанием автобусов на остановках, чтобы другие не смогли ничего прочесть. Или если отличается, то только тем, что деятельность тех рабочих была санкционирована властями. Это также означает, что за работу рабочим, за краску и за стремянку уплатил и я – как налогоплательщик», - пишет Росс.

Вряд ли во время поющей революции эстонцы ясно представляли, что должно произойти с русской общиной в Эстонии. Но одного они хотели точно – чтобы русские научились говорить по-эстонски. «И сейчас, когда я наблюдаю за поведением молодых русских, живущих в Эстонии, вижу, как старательно здороваются со мной по-эстонски пожилые русские соседи, мне кажется, что этой цели мы, в общем, достигли – насколько это было возможно сделать за 15 лет».

Профессор Росс пишет, что никуда не исчезнут те ожесточившиеся пенсионеры, для которых восстановление Эстонской Республики означало разрушение картины, сформированной за долгие десятилетия. Никуда не исчезнет и та молодежь, которая никогда не сможет выучить никакой язык, кроме родного – будь то эстонский, латышский, английский или финский.

«Но что касается представления эстонцев о месте русской общины в обществе, то здесь различия были и, вероятно, остаются довольно большими. Часть эстонцев до сих пор хочет, чтобы «они» побыстрее упаковали чемоданы и уехали бы из Эстонии куда-нибудь в другое место, не думая при этом о том, где это место в мире, которое было бы готово с распростертыми объятиями принять пару сотен тысяч человек. И не обращая внимания на то, что большая часть членов этой общины родилась в Эстонии, более того – родители многих из них успели родиться не в мистической России, а здесь, в Эстонии.

Для другой части эстонцев – будем надеяться, что для большей, - проблемы с русскими в Эстонии должно решить слово «интеграция». Русские должны интегрироваться в эстонское общество. Чем быстрее и полнее, тем лучше».

Далее автор статьи задается вопросом – что же означает слово «интеграция» в обществе? Если постоянно следить за этой темой в печати, можно заметить много интересного. Например, то, что безработица в Эстонии значительно выше среди неэстонцев, что их средняя зарплата примерно на четверть ниже, чем у эстонцев, что средний уровень образования молодых неэстонцев начал отставать от уровня образования их эстонских сверстников, что уровень наркомании и проституции среди неэстонцев значительно выше, чем среди эстонцев. Кстати, один высокий полицейский чин даже высказал предположение, что русские более подвержены такому пороку, как проституция, чем эстонцы. Пишут о том, что неэстонцы гораздо хуже информированы о происходящем в обществе, чем эстонцы. И, наконец, о том, что в нашем правительстве нет министров из русских и что число русских среди государственных чиновников не соответствует доле русских в населении страны.

Росс считает, что последний факт стоит того, чтобы обратить на него внимание. Он напоминает о том, что в США в объявлениях о приеме на работу в университет почти всегда встречается фраза о том, что особенно приветствуются заявления от женщин и представителей национальных меньшинств. И это – не простая формальность. Из двух равных по прочим показателям кандидатов женщину предпочтут мужчине, черного – белому. Возможно, что и гомосексуалиста – гетеросексуальному кандидату. Если эту процедуру попробовать мысленно применить к Эстонии, то русского должны предпочесть эстонцу. Росс просит обратить особое внимание на то, что речь идет о Соединенных Штатах. О государстве, на которое Эстония хочет стать похожей по многим параметрам. Эстония посылает своих солдат в Ирак, хочет снизить подоходный налог, продает большую часть государственного имущества в частные руки, в кинотеатрах смотрит в основном продукцию Голливуда и т.д.

Но не следует ли Эстонии поучиться у Америки кое-чему в регулировании отношений между общинами? Росс пишет, что в автобусах Лос-Анджелеса слышится в основном испанская речь, но и информация в них напечатана не только на английском, но и на испанском. И она не закрашена черной краской.

«То, что среди государственных чиновников мало русских, заслуживает внимания еще и потому, что наши чиновники в большинстве своем люди молодого поколения, для которых расслоение по национальному признаку не должно быть столь сильным, как для людей старшего возраста. Среди 20-30-летних русских больше граждан Эстонской Республики, чем среди старшего поколения, которые хорошо или отлично владеют эстонским. Зная, как в некоторых министерствах в течение нескольких лет не могут найти подходящего кандидата или как все труднее становится найти людей, обладающих нужной квалификацией, которые могли бы представлять Эстонию в структурах ЕС за границей, возникает вопрос: не оставлен ли в стороне потенциал неэстонского населения, который можно было бы использовать в строительстве Эстонской Республики и в ее представлении? Обоснованны ли наши сознательные или бессознательные сомнения относительно лояльности русских?»

Росс пишет, что иногда кажется, будто выбор делают за нас. Например, в национальной олимпийской сборной Эстонии, которая поедет в Афины, будет, вероятно, больше спортсменов русского происхождения. Автор статьи отмечает, как незаметно эстонская общественность признала «своим» Алексея Будылина, несмотря на то, что он предпочитает давать интервью по-русски.

В заключение Росс пишет: «Очевидно, здесь следует, во избежание возможных сомнений, уведомить читателей, что меня не нанимали представлять в Эстонии интересы России. И что мои предки по линии отца и матери были хуторяне в Северной Эстонии. Но несмотря на это, я считаю, что отношение к русскоязычной общине в нашем обществе следовало бы изменить».

Росс отмечает особенность эстонского менталитета – признавать существование только одной истины. Во время восстановления независимости в отношении русских это означало, что они оккупанты или потомки оккупантов, что они не могут участвовать в делах Эстонии, и пусть будут довольны тем, что им разрешили жить здесь дальше. Росс при этом отмечает, что депортация части русского населения была бы политически немыслима даже для самого радикального националистического правительства.

«Может быть, мы могли бы потихоньку начать отказываться от отношения к местным русским как к объекту? Может, мы могли бы попытаться вступить с ними в диалог? Может, не нужно ограничиваться односторонними декларациями о том, что лояльность русских в отношении Эстонии еще недостаточно развита, как сделал это недавно один из тех, кто формирует нашу политику в отношении гражданства?»