Медицинский работник должен понимать пациента

Тоомас МАЛЬВА,
директор Таллиннской тюрьмы

«Молодежь Эстонии» опубликовала статью Любови Семеновой «Доходная служба» (21.08.04), в которой автор критикует языковые требования, предъявляемые к персоналу Таллиннской тюрьмы, высказывая также предположение, будто руководство Таллиннской тюрьмы пытается избавиться от русских медсестер с помощью ужесточения языковых требований. Я утверждаю, что журналистка поняла нас совершенно неправильно: речь идет о необходимости оказывать качественную медицинскую помощь на родном языке также и заключенным, а не о средстве избавления от нежелательных работников.

Можете ли вы представить ситуацию, когда вы попадаете в больницу, у вас что-то болит, вам плохо, а медсестра не понимает, на что вы жалуетесь? В обычной больнице пациент в таком случае может потребовать другую медсестру, которая поймет его проблему, а в тюремной больнице такая возможность очень ограниченная. Если из 19 медсестер только 2 знают эстонский язык на высшем уровне, у 7 медсестер свидетельство о знании языка на среднем уровне, а 10 знают язык только на начальном уровне, то ситуация очевидна – заключенные, которые говорят только по-эстонски, не смогут объяснить, что их беспокоит. А как можно проводить качественное лечение, если вы не в состоянии понять, на что жалуется пациент?

Около половины заключенных, находящихся в тюремной больнице, составляют эстонцы, и нельзя исходить из предпосылки, что они знают русский язык. Почему они не должны получать помощь, разговаривая на родном языке, если пациенты, говорящие на русском, получают помощь, общаясь по-русски? Недопустимо думать, что заключенные должны объясняться по-русски, потому что медсестра не знает другого языка.

Кроме этого, всем работникам Таллиннской тюрьмы на протяжении многих лет предлагается возможность обучения языку по гибкому графику, за что в основом платит Министерство юстиции. Но большинство медсестер, работающих в Центральной тюремной больнице, этой возможностью не воспользовались. Медсестры находятся в статусе старших должностных лиц и в других тюрьмах, причем дольше, чем в Центральной тюремной больнице. С получением статуса старшего должностного лица связано также повышение зарплаты.

Журналист утверждает, что мы не ценим знания специалиста и воинственно требуем только знания эстонского языка. Мы считаем, что каким бы хорошим ни был специалист по медицине, он не сможет работать на хорошем уровне, если плохо знает язык, на котором говорят его пациенты. Хороший специалист на сто процентов понимает своего пациента. Если это не так, он не специалист.

Абсолютным преувеличением является утверждение, будто половина заключенных, находящихся в Центральной тюремной больнице, заражены туберкулезом, а вторая половина – ВИЧ-инфицированные. Это такое же искажение информации, как и утверждение, будто медсестры, знакомые с главврачом Центральной тюремной больницы, уже ждут за дверью. В государственные учреждения работников принимают в порядке конкурса, и никакая дружба не является основой для принятия на работу.

Работодатель со своей стороны сделал все, чтобы обеспечить возможность обучения языку. Мы живет в Эстонской Республике, и здесь действует Закон о языке Эстонской Республики. И он действует в отношении всех, в том числе работников Центральной тюремной больницы.