Пытка странной смесью

Виталий АНДРЕЕВ

В конце прошлой недели в столице прошел фестиваль памяти Пауля Кереса, в котором приняли участие шахматисты из Индии, Германии, России, Финляндии и Эстонии. О представительстве турнира можно судить уже хотя бы по тому, что среди участников можно было встретить действующего чемпиона мира по версии ФИДЕ Вишванатана Ананда и экс-чемпиона россиянина Александра Халифмана, которому корреспондент «МЭ» на открытии фестиваля задал несколько вопросов.

— Александр, наверняка вы хорошо знакомы с творчеством гроссмейстера Пауля Кереса. Не считаете ли его принадлежащим веку минувшему?

— Пауль Керес — шахматный классик, а классика вечна. Он играл в то время, когда уровень игры приобрел, если так можно выразиться, нынешние очертания и планка была поднята уже очень высоко. Многое в его творчестве, и в первую очередь дебютные идеи и построения, актуально по сегодняшний день. А книга «Сто партий Пауля Кереса» в пору, когда был молодым шахматистом, оказала на меня очень большое влияние. До сих пор она одна из любимых.

— При жеребьевке вам достался первый номер. Как вы относитесь к числам, есть ли счастливые?

— Знаете, я за ними как-то не слежу. Ясно, что получить первый было приятно, потому что тогда выходит на одну партию больше играть белыми. При небольшом составе участников это важный фактор.

— Нынешний турнир пройдет по укороченному регламенту контрольного времени, какие шахматы вам больше по душе — «короткие», «длинные»?

— Я всегда предпочитал длинный, теперь его называют классический, контроль, потому что шахматы достаточно сложная игра, всегда есть над чем подумать. Но в «коротких» шахматах тоже есть своя прелесть, и в них мне тоже удавалось достигать неплохих результатов. Чего очень не люблю, хотя знаю, что это любимая игра многих, — блица. 5 минут на партию мне откровенно мало.

— Как вы относитесь к нескольким для шахматистов нынешним возможностям поучаствовать в мировых первенствах?

— Сейчас, по-моему, и возможностей-то нет, потому что версии есть, а чемпионаты не особенно проводятся. Думаю, это беспорядок, с ним надо как-то заканчивать, а вот кто и как будет заниматься этим практически, пока неясно. На мой взгляд, слишком много чемпионатов по разным версиям — это не то, что нужно шахматам.

— Сегодня многие из ваших российских коллег ищут счастья под другими флагами. Вы этого не делаете.

— Что здесь скажешь? Я и коллег могу понять, вероятно, в России сильных шахматистов и впрямь слишком много. Но я, честно говоря, всерьез эту возможность пока не рассматривал, хотя, принимая во внимание, как обращается со мною российская шахматная федерация, стоило бы, наверное, и подумать. Но одно дело шахматная федерация, а другое — моя страна, мой город, где мне хотелось бы оставаться и жить.

— Как вы относитесь к деятельности Гарри Каспарова вне шахматной доски?

— Он настолько разносторонен, что его хватает на многое. Если о некоторых исторических теориях, приверженцем которых стал Гарри Кимович, то они, на мой взгляд, законченный бред, и зачем Каспаров, будучи бесспорно умным человеком, в это влез, мне непонятно. Что касается его политических затей, то тут мне сложно комментировать, настолько глубоко в московскую политкухню я не влезаю. Повторю, мне кажется, он слишком много и всем занимается, но это его право.

— Что это за профессия — шахматист?

— Это пытка такая. Шахматы ведь как бы и спорт тоже, но это и не совсем спорт... Если представить некую мешанину из жизни артиста и спортсмена, то из этой странной смеси и получится стиль жизни профессионального шахматиста.