Под крылом новогоднего флюгера

Йосеф КАЦ

Петух-ветеран над бывшей церковью госпиталя св. Иоанна... Фото Александра ГУЖОВА

Обычай соотносить каждый наступающий год с тем или иным животным восточного гороскопа – в наших краях, пожалуй, самый молодой: возраст его примерно четверть века. А вот сами «персонажи» зодиакального цикла живут себе спокойно бок о бок с таллиннцами вот уже которое столетие подряд. Для того, чтобы встретить их, вовсе не обязательно отправляться в зоопарк – достаточно лишь прогуляться предновогодней порой по Старому городу. Или хотя бы постараться наметить маршрут в воображении.

Что же приходит на ум в первую очередь? Два дракона, уютно пристроившиеся над витринным окном дома на улице Пикк, 18. «Двойник» кролика – кот, крадущийся по скату фронтона здания, стоящего по соседству с первым, – на углу Пикк и Хобузепеа. Змея на кованой вывеске Ратушной аптеки. Прибавим еще лошадей, оседланных всадниками, на фасаде дома Братства черноголовых. Дотошные краеведы вспомнят полусбитые изображения псов на портале бывшей церкви Доминиканского монастыря и шагающего ниже трех геральдических львов быка на могильной плите цеха мясников под сводами Домского собора. Стук копыт овец и свиней попробуем расслышать на улицах Суур- и Вяйке-Карья – Большой и Малой Скотной соответственно. О крысах упоминать не будем – договоримся, что кроме чучела в Музее природы на улице Лай их в подвалах Старого города не осталось…

А как же хозяин наступающего года – петух? Неужели и его, подобно не самым распространенным в нашем климате тиграм и обезьянам, не отыскать на улицах и площадях исторического центра? На улицах, пожалуй, нет. Над улицами – стоит попробовать.

Победитель тьмы

Золоченый петушок – птица в таллиннском небе редкая. То ли дело соседка-Рига, город, увенчанный петухами на церковных башнях! Или даже эстонская провинция – в сельской местности, пожалуй, их сыщется поболее крестов.

Почему же именно петух? Однозначный ответ едва ли возможен. С одной стороны, способность петухов предсказывать своим криком окончание ночи делала их в людских глазах птицей непростой, почти что магической задолго до того, как зародилась христианская вера. Отсюда – и многочисленные предания о петухе, способном защитить от нечистой силы, воров, болезней и прочих напастей. С другой стороны, ничего против утреннего певуна не имели и отцы церкви – ведь он напоминал евангельскую историю о святом Петре, отрекшемся от своего учителя прежде, чем трижды прокричал петух. Говорят, что в IX веке был даже издан особый папский эдикт, которым глава католиков не только не возбранял украшать церковные башни петушками, но и советовал...

Ну, и конечно, не стоит забывать и о практической стороне дела. Ведь сама форма петуха будто нарочно предназначена для того, чтобы служить указателем ветра, – распущенный хвост чувствителен к малейшему колебанию воздуха. В мире, не ведавшем о науке под названием метеорология, лучшего предсказателя погоды было, пожалуй, и не сыскать. Потому-то рижане, да и не только они, специально золотили в старину лишь один петушиный бок: повернется флюгер к горожанам золотой стороной – значит, ветер задул с моря, несет в гавань торговые суда, а в карманы купцов – золотые монеты. Развернулся к городу потемневшей «изнанкой» – наоборот.

В том, что «петушиными» прогнозами пользовались и жители ганзейского Ревеля, сомневаться не приходится. Правда, вот узнать, каким образом они золотили флюгерных петухов, да и золотили ли вообще, нам, вероятно, никогда не удастся. Ведь абсолютное большинство их дошло до нас лишь в виде черных силуэтов, парящих в таллиннском небе на старинных гравюрах.

Петушиное царство

Глаз художника – разумеется, не фотообъектив. Тем более – глаз гравера, который, бывало, в жизни не видывал города, чью панораму он изображал для титульного листа той или иной книги: печатать их там, где дешевле, было обычным делом и три века тому назад. Бывало так, что иллюстратор, имея под рукой образец не лучшего качества, вносил в него те или иные «коррективы». Так что утверждать, будто бы флюгер-петушок высился чуть ли не над каждым шпилем, – дело рискованное. Другой разговор, если мотив этот повторяется в работах разного времени.

Об одном можно судить точно – начиная с первой трети XVII столетия петухи парили над самым высоким городским шпилем – колокольней церкви Олевисте: впервые их изображение встречается в книге Адама Олеария, гольштинского дипломата и путешественника, бывавшего в Таллинне не раз. Можно предположить, что помещены они туда еще и потому, что петухи слыли защитниками от пожаров – почему бы не поручить им охрану недавно воссозданной после пожара башни?

А вот сестре Олевисте – церкви Нигулисте - приходилось, вероятно, довольствоваться крестами: во всяком случае, в книге Олеария именно они венчают четырехскатное покрытие церковной башни и четырех башенок по ее бокам. Быть может, причина кроется в том, что средневековое ее надвершение было не в пример ниже нынешнего и использовать флюгеры для предсказания погоды было бы малоэффективно? Во всяком случае, когда в восьмидесятых-девяностых годах XVII столетия церковную башню надстроили на один этаж и увенчали барочным кивером, на его верхушку закрепили крест и флажок-флюгарку, похожие на те, что в 1688 году установили над обновленным шпилем церкви Пюхавайму. Оба этих флюгера дожили до эпохи фотографии, так что появляющиеся над обеими церквами на старинных гравюрах петухи – скорее всего, лишь плод фантазии.

Зато петушок над еще одним сакральным сооружением нынешнего Старого города существовал бесспорно: его изображение встречается неоднократно. Он венчал собой самый скромный из таллиннских шпилей – церкви цистерианского монастыря святого Михаила. И это заставляет вспомнить еще об одной роли петуха – символа просвещения и грамотности: недаром же изображения этой птицы помещали на обложках первых печатных словарей. Ну, а связь таллиннского монастыря со школьным образованием очевидна: ведь именно в его стенах с 1631 года работает старейшая в нашей стране средняя школа – гимназия Густава Адольфа.

Живая традиция

Когда же «петушиный век» в таллиннском небе прекратился? И прекратился ли?

Чаще всего в связи с его концом вспоминают знаменитый пожар в Олевисте, зажженный, как и в предыдущие разы, молнией. Если верить народным преданиям и брошюрке очевидца событий - пастора Риккерса, – покидали петухи самый высокий таллиннский шпиль эффектно: сверкая в отблесках пламени и вращаясь в потоках раскаленного воздуха. Случилось это июньской ночью 1820 года. А почти за полвека до того – в 1776-м – без всякой шумихи ушел в небытие петух с бывшего монастыря святого Михаила: церковную башню надстраивали, безнадежно устаревшие готические формы шпиля меняли на барочные. Да и не только в изменившихся вкусах было дело: некогда монастырская церковь, успевшая на своем веку побывать шведской гарнизонной, давно уже стала православным Преображенским собором, и «немецкий» петушок был над ним попросту неуместен...

О реставрации в современном понимании этого слова полтораста лет назад думали мало, особенно же – коронованные головы. Потому, выделяя таллиннцам деньги на восстановление сгоревшего храма, император Николай I строго-настрого приказал заменить петухов на башне Олевисте строгими латинскими крестами: незачем, мол, воссоздавать свидетельства средневекового «невежества». С точки зрения царя, да и церковной доктрины, кресты, вероятно, и впрямь смотрелись над самым высоким храмом губернского города Российской империи уместнее, но своеобразный реликт ганзейского прошлого Таллинна исчез без следа.

Тем дороже для нас последний из церковных петушков, обойденный вниманием граверов прошлых эпох, а до недавнего времени – и фотографов. Тот, что венчает собой одно из старейших строений за пределами городской стены, – бывшую церковь госпиталя святого Иоанна, упомянутого, между прочим, впервые уже в 1240 году. Флюгер, конечно, намного моложе – века на четыре уж точно. А сколько же лет точно старейшему из петухов таллиннского неба – сказать сложно. Во всяком случае, позолоченный шар на шпиле, над которым флюгер и закреплен, содержит документы и монеты 1648, 1724 и 1781 годов. Первые две даты и считаются специалистами наиболее вероятными годами рождения флюгерной птицы.

В 1993 году церковь бывшего Иоанновского госпиталя передали армянскому приходу, а на рубеже веков основательно отреставрировали. В первый год третьего тысячелетия три года назад вновь вызолоченный петух занял свое место в непривычном для него окружении растущих небоскребов нового таллиннского сити. Впрочем, за несколько лет до того у петуха-ветерана появился молодой напарник: созданый в подчеркнуто современных формах флюгер взвился над восстановленной после пожара 1995 года башней ворот Пикк-Ялг. Кстати, за десяток лет до возгорания с конька башенной крыши бесследно исчез его предшественник – невзрачный силуэт петушка, еще различимый на фотографиях семидесятых годов: вот и не верь после этого в приметы!

Остается лишь понадеяться, что оба таллиннских петуха-флюгера – и старый, и молодой – никуда со своего места больше не пропадут. И год Петуха они встретят в городском небе еще не один десяток раз. А главное – будут отгонять от города и его обитателей любое зло. А горожане будут вспоминать и замечать их чаще, чем они делали до того.