Дом на слом

Йосеф КАЦ

Реституция недвижимого имущества, в мгновение ока сделавшая потомков домовладельцев шестидесятилетней давности хозяевами, не прибавила им чувства ответственности. Безразличие новых владельцев ведет не только к гибели отдельных построек, но и к разрушению целостного исторического облика таллиннских предместий.

Жил в Таллинне лет сто назад купец по фамилии Гуткин. И вел он с тогдашними городскими властями войну за два принадлежавших ему дома под склоном Тоомпеа. Ну никак не хотелось ему их в должном состоянии поддерживать! А на упреки городских властей отвечал предложениями то забор, их от мостовой отгораживающий, покрасить, то жестяными венками украсить. Чем все закончилось – можно убедиться, прогуливаясь по улице Нунне: купеческая недвижимость была отчуждена и снесена. На том месте сквер позже разбили – там, где «Косуля» скульптора Я. Коорта установлена. Можно сказать, что нерадивость домовладельца пошла Таллинну и таллиннцам на пользу.

Ничейное добро

Таких примеров, к сожалению, не много. Гораздо чаще события развиваются по иному сценарию: дом, возвращенный наследникам, очень скоро начинает терять свой «товарный вид». Особенно справедливо это в отношении деревянных построек: их традиционно населяют люди не самого высокого достатка, и повышение цены новыми хозяевами означает для них одно – переезд. Вселяться в дом, не реновированный, как правило, со дня своей постройки, фирмы и офисы не спешат. И стоит покинутый дом-призрак до той поры, пока из-под его крыши не покажутся клубы дыма. Ближайший пример – пожар, случившийся в конце прошлой недели на улице Уус-Татари.

Согласно официальным данным, бесхозных домов в Таллинне... нет. То есть де-факто они, конечно же, имеются – но находятся не во владении города, а в частных руках. А раз так – то городские власти к ним вроде никакого отношения не имеют. Ни Департамент жилищного хозяйства, ни планирования и сберегательного развития не могут назвать их точного числа. Молчит и Регистр строений. Даже статистика, которая, как известно, должна знать все, в данном случае бессильна – специальных подсчетов никто не проводил. Единственные, кого облик столицы непосредственно волнует, – Департамент охраны культурных ценностей.

Центр лидирует

– Точное число деревянных домов в Таллинне сразу назвать сложно. Я думаю, их более двух тысяч, – считает сотрудник Департамента охраны культурных ценностей Леэле Вялья. – Сосредоточены они, главным образом, в исторических предместьях города, в тех районах, которые лет сто назад считались окраиной.

Больше всего деревянных строений находится, согласно данным департамента, на территории Кесклиннаской части города – здесь их насчитывается более тысячи. Следом идут Каламая и Пелгулинн – на долю этих районов приходится приблизительно равное количество деревянных домов – свыше пятисот на каждый. Как ни странно, считающийся неблагополучным районом Копли замыкает этот список – здесь деревянных построек приблизительно 200.

Оценить количество нуждающихся в ремонте построек дело непростое. «Все зависит от того, что мы называем ремонтом, – продолжает Л. Вялья, – ведь косметический ремонт и смена коммуникаций необходимы практически всем деревянным домам. Если же говорить о тех, которым необходима срочная реновация, то их, пожалуй, наберется добрая четверть. Если не вся половина».

«Проблемными», по словам Л. Вялья, в одной только центральной части города являются свыше пятидесяти домов. Этим деликатным словом, надо понимать, называются те из них, которые если и не находятся в аварийном состоянии, то близко к нему.

Жадность нас погубит

– Своеобразие таллиннской проблемы заключается в том, что собственник зачастую вовсе не стремится к сохранению принадлежащего ему строения, – объясняет Л. Вялья. – Дело в том, что районы деревянной застройки оказались частью того, что принято называть Сити. Потому хозяину хочется извлечь из своей собственности наибольшую выгоду. Каким образом? Чаще всего он просто дожидается, когда ценность земельного участка во много раз превысит стоимость самого строения, а после продает его на слом.

Отличие Таллинна, к примеру, от Тарту, по словам Леэле Вялья, состоит в том, что большинство деревянных домов ценны в столице не сами по себе, а как часть архитектурной среды. «Горевший в пятницу на Уус-Татари дом относился именно к таким», – говорит она.

– В том и заключается сложность, – признается Л. Вялья, – что в случае с конкретным архитектурным памятником мы можем начать судебное дело вплоть до отчуждения постройки у нерадивого владельца. Но чаще всего наши усилия приводят лишь к тому, что хозяин заколачивает окна деревянными щитами и продолжает дожидаться «лучших времен».

Конечно, требовать от домовладельцев повышенного чувства ответственности перед потомками, по крайней мере, нелепо. Как и ждать от них обостренного архитектурного и градостроительного вкуса. Но властям города не помешало бы задуматься над тем, что Таллинн не кончается за средневековой городской стеной. Ведь в противном случае нам всем придется сидеть на пепелище – в прямом и переносном смысле.