Последнее слово Устименко

Любовь СЕМЕНОВА

Адвокаты Ярославский и Кустов просят о смягчении наказания для своих подзащитных. Фото Александра ГУЖОВА

«Если я умею общаться с людьми, это не значит, что я убивал людей. Меня тут назвали лидером, но все мое лидерство заключается в том, что я пытался воздействовать на Медведева, чтобы он не убивал... А пресса меня назвала убийцей». В своем последнем слове подсудимый Юрий Устименко категорически не признал выдвинутых против него обвинений в убийствах.

Во вторник, 17 февраля, в Таллиннском городском суде завершился суд над 22-летним россиянином Юрием Устименко, обвиняемым в совершении на территории Эстонии серии тяжких преступлений, в том числе пяти умышленных убийствах, и его предполагаемым подельником по одному из преступных эпизодов Валерием Пожидаевым. Последний день судебных прений был посвящен защитным речам.

Первым выступил защитник Устименко, адвокат Александр Кустов, он, как и прокурор накануне, начал свою речь со ссылки на статью Конституции ЭР, гласящую, что никто не может рассматриваться виновным до вступления в силу приговора суда.

Убийства надо доказать

«Вокруг процесса раздут неоправданный ажиотаж», «Кого и от кого охраняют здесь ребята в штатском?», «У него не было умысла на совершение убийства...», «В деле нет прямых доказательств его причастности к убийству...», «Он не был тем лицом, которое стреляло...», «Он не хотел никого убивать...».

Все эти фразы, произнесенные вчера адвокатом в зале суда, относились к его подзащитному Устименко.

Без вины обвиняемый?

Далее защитник пункт за пунктом стал отводить выдвинутые прокурором обвинения Устименко в совершении умышленных убийств, перекладывая вину на Дмитрия Медведева, друга и соратника подсудимого Устименко, второго участника преступлений, который погиб в перестрелке с полицейскими в Латвии. И определяя для Устименко роль жертвы сложившихся обстоятельств.

Речь адвоката была артистически красивой, особенно впечатляли риторические вопросы, как то: «Кто он – жертва лжемужской дружбы или хладнокровный убийца-хищник, каким его пытаются представить?», а также утверждения, такие, например, как: «Я видел в нем загнанного в угол обстоятельствами молодого человека. Его могли заставить взять на себя все, даже убийство Яндарбиева».

Адвокат по ходу защитной речи обвинил прокурора в отсутствии объективности и в демагогии и в то же время (это отметили присутствоваввшие в зале суда потерпевшие) свою речь он построил в основном на показаниях своего подзащитного, а не на имеющихся в материалах суда фактах. В целом вся речь адвоката сводилась к тому, что собранных следствием доказательств виновности Устименко недостаточно, и «раз он говорит, что не убивал, значит, мы должны этому верить».

Не был, не состоял, не участвовал...

Адвокат просто делал свою работу, когда просил суд оправдать его подзащитного, сняв с него обвинения в пяти убийствах и одном покушении (речь идет, в том числе, и о разбойном нападении на бухгалтера фирмы в Силламяэ, закончившемся смертью одного человека и инвалидностью другого) за недоказанностью. А второе покушение (на молодую продавщицу магазина в Тарту, чудом оставшуюся в живых и отчетливо видевшую стрелявшего в нее Устименко) он попросил переквалифицировать в «причинение тяжких телесных повреждений по неосторожности».

В частности, в последнем случае, по мнению адвоката, основанному опять же на словах его подзащитного, Устименко заставил убить продавщицу Медведев, а подсудимый не хотел ее убивать и целился в плечо. То, что бывший курсант военного училища, успевавший по всем предметам, в том числе по «специальным», попал вместо плеча в лицо с расстояния полутора метров, можно, считает адвокат, назвать чистой случайностью, стечением обстоятельств. За это Устименко попросил у девушки, оставшейся пожизненным инвалидом, прощения в зале суда.

Так же выстраивалась защита и в других случаях: едва ли не каждое очередное преступление было для Устименко полной неожиданностью, ввергавшей его в шок. Не был, не состоял, не участвовал – примерно так можно было, слушая защитную речь адвоката, охарактеризовать нелегальное пребывание россиянина Устименко на территории Эстонии.

Даже взрыв магазина с оружием на Роозикрантси – его, по словам свидетелей, был особой гордостью Устименко, по словам адвоката, «готовил Медведев, он же распределял роли, приказывал, не спрашивая, хочет ли этого Устименко».

А «предсмертные» письма, написанные Устименко в польской тюрьме перед его неудавшейся попыткой самоубийства, в которых он признавался в преступлениях, адвокат назвал «не имеющими отношения к делу». В этих письмах, дескать, Устименко просто хотел выставить себя героем.

«Нельзя желаемое выдавать за действительное», — сказал адвокат Устименко, имея в виду, что это прокурору очень хочется обвинить его подзащитного, который на деле совсем не так уж и виноват. По мнению Кустова, суд, учитывая чистосердечное признание Устименко, не должен приговаривать его к пожизненному заключению, а ограничиться коротким сроком лишения свободы.

«Дайте мне шанс!»

Серьезные обвинения, выдвинутые против Устименко, несколько отодвигают на задний план преступление, инкриминируемое его подельнику по одному из эпизодов, 38-летнему Валерию Пожидаеву. Он, согласно обвинению, из личной мести показал Устименко и его компаньону Медведеву склад АS Paradiisiviljad в Силламяэ, где можно было похитить деньги, ограбив бухгалтера. Пожидаев показал Устименко и Медведеву автомобиль бухгалтера, описал внешность бухгалтера и уточнил, где именно спрятаны деньги. Ограбление закончилось убийством работника склада и нанесением тяжких телесных повреждений женщине-бухгалтеру.

Прокурор квалифицировал действия Пожидаева как подстрекательство и потребовал для него максимального в этом случае наказания в виде четырех лет лишения свободы. Адвокат Пожидаева Анатолий Ярославский попросил суд о смягчении наказания и переквалификации преступления в «пособничество», что наказывается значительно мягче. Потому что он не мог предвидеть последствий своего «случайного» разговора с «не теми людьми, не в том месте и не в то время».

Сам Пожидаев просил суд о снисхождении к нему: «Прошу дать мне шанс жить в свободном обществе».

Нельзя сказать, что потерпевшие, присутствовавшие в зале суда, выслушали все это спокойно. Но в самом начале судебного расследования, как и в последний день, судья Анне Эннок предупреждала присутствующих в зале суда потерпевших о том, чтобы они воздерживались от эмоций, так как в речах защитников может быть что-то, что может им не понравиться.

Сомнения трактуются в пользу обвиняемого

Устименко выбрал правильную тактику, сваливая всю вину за убийства на своего погибшего друга. В его пользу – не только смерть Медведева, но и отсутствие прямых свидетелей убийств, как правило, совершавшихся «в приватной обстановке» (жертвы уже ничего не скажут).

В своем последнем слове он был весьма эмоционален, стуча по барьеру и доказывая, насколько он был зависим от огромного, на голову его выше, Медведева: «Что я мог против него сделать? Он вон какой! Я только старался предотвращать убийства, но не всегда это у меня получалось.

И там, в магазине в Тарту, он сказал мне: «Если не убьешь, я тебе мозги выпущу».

Устименко, нисколько не жалея своего друга, уверял суд, что Медведев был непредсказуем, от него всего можно было ожидать. Он даже привел в пример случай, когда Медведев попросил закурить у некоего таксиста (этого эпизода в деле нет), а когда тот отказался, он тут же вытащил пистолет и стал угрожать. «Почему тот таксист не обратился в полицию, если ему угрожали?» — картинно вопросил Устименко.

Действительно, почему? Почему, если Медведев угрожал Устименко, тот не обратился в полицию, а шел и шел с этим опасным человеком на новое преступление?

Приговор по делу Устименко-Пожидаева будет вынесен 15 марта. Суду предстоит взвесить все доводы «за» и «против» и вынести справедливое решение. Устименко тоже этого хочет.