В ожидании лидера

С председателем комиссии Рийгикогу по делам Европейского союза Рейном ЛАНГОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА.

— В младших классах школы мы любили задавать друг другу вопросы, на которые вроде бы и нет ответа. К примеру: «Что лучше: ждать и не дождаться или иметь и потерять?». Были мы тогда по-детски категоричны, никаких полутонов не замечали, вторую сторону медали не разглядывали. Не будем сейчас вдаваться в детали тех детских вопросов-ответов. Но вот в только что закончившейся избирательной кампании по выборам Европарламента что-то по-детски категоричное и нетерпимое отчетливо промелькнуло. Вступления в Евросоюз, конечно, ждали. И дождались. И теперь одни хотят в Евросоюзе найти, другие — не потерять. Реформисты, к коим вы принадлежите, всячески хотят сберечь успех Эстонии («Hoia Eesti edu»). О каком успехе идет речь? Медаль-то ведь о двух сторонах. Подоспел даже анекдот на эту тему. Стоит человек призадумавшись. Спрашивают его, в чем проблема. Да вот, отвечает, деньжат накопил, теперь не знаю, машину купить или зуб запломбировать...

— Анекдот этот, конечно, с двойным дном. Тем не менее, успех Эстонии колоссальный — по сравнению с теми странами, которые стартовали одновременно с нами в 1991 году. Посмотрите, что сейчас происходит в Украине, Белоруссии, Молдавии, Грузии, Армении, Казахстане, России, наконец. Мы оторвались от них очень сильно.

— Эстония, Латвия и Литва и раньше были впереди всей советской планеты.

— Не скажите. Те же грузины по сравнению с эстонцами жили намного лучше, чему способствовали географическое положение и природные условия их республики. Благодаря фруктам, которые были тогда вечным дефицитом, они могли зарабатывать — и зарабатывали — большие деньги. Но сравнение можно продолжить и далее, распространив его на страны бывшего социалистического лагеря. Эстонцы сегодня живут лучше, чем поляки, венгры, приближаются по уровню жизни к словакам, чехам.

— Вы мне — про автомобиль, а я вам про больной зуб...

— Конечно, у нас много социальных проблем. В частности, услуги стоматолога очень дороги. Но будем надеяться, что человек из анекдота все-таки сумеет и машину купить, и зуб запломбировать.

— Эстония сама постучала в двери ЕС, долго готовилась, гармонизировала свое законодательство с общеевропейским. И наконец старания ее увенчались успехом. Прошел референдум. А теперь и выборы в Европарламент. Но когда избиратели увидели огромные предвыборные плакаты-портреты кандидатов в европарламентарии, когда познакомились с их лозунгами- призывами («Защитим своих!», «Пробьемся!», «Нет евроналогам!», «Отстоим эстонскую крону!», «Свобода — наша реликвия!»), то невольно призадумались: кандидаты в депутаты Европарламента вроде как на войну собрались, готовясь со всей силой политической страсти защищать свою маленькую любимую родину от страшного чудища — Брюсселя. Но не мы ведь туда собрались, а они! Почему же их лозунги оказались такими воинственными, агрессивными?

— Могу с вами согласиться, но лишь отчасти, ибо реформисты со своим основным лозунгом «Береги успех Эстонии!» не противопоставляли себя Евросоюзу и ни с кем не собирались бороться. Более того, мы хотели бы и в Европе продолжать свой путь развития, а это — либеральная политика, низкие налоги, право национальных государств на собственные решения. Простая, понятная и логичная налоговая система дала возможность Эстонии наращивать темпы экономического роста, поощрять предпринимательство, создавать благоприятную инвестиционную среду. Так что наши лозунги были спокойны и не направлены против Европы, чего не скажешь о лозунгах республиканцев, центристов и Народного союза, играющих на страхах эстонцев, мол, вдруг из Брюсселя начнут поступать такие же жесткие предписания или указания, которые в свое время поступали из Москвы. Брюссель и Европарламент, исходя из этих лозунгов, представлялись как некая враждебная или, во всяком случае, недружественная среда. Мол, надо все время держать ухо востро, чтобы тебя не обманули. Но Евросоюз основан совсем на других принципах. Здесь никому ничего не навязывают, никого никому не противопоставляют, просто надо четко и ясно высказывать свое мнение, свое понимание тех или иных проблем, процессов, вносить свои предложения. И никого не надо загонять в угол, или пробивать стену, или открывать дверь, или освещать путь...

— Молодой республиканец Урмас Рейнсалу (рекордсмен по плакатной агитации) все время убеждал избирателей: нам есть что сказать Евросоюзу, и мы обязательно это скажем! Что с того, что Эстония маленькое государство? Мы будем говорить громко, и нас услышат! В ЕС все равны! Рассматривая такие плакаты-заклинания, очень хотелось напомнить политикам истину, которую они сами усердно вдалбливали в наши головы: забудьте советские сказки про равенство, которого на самом деле не бывает. Люди от природы неравны: больной — здоровый, слабый — сильный, способный и не очень и т.п.

Да, конечно, на межгосударственном уровне существуют юридически равноправные отношения. И Юхан Партс активно пожимает руку Тони Блэру. Но при прочих равных условиях существует, наверно, тонкая грань, тонкое понимание того, что Эстония и Великобритания, Франция и Люксембург — это, конечно, уважаемые, но не равновесные партнеры. Маленькие бывают удаленькими, это верно. Но зачем так куражиться? Зачем так открыто демонстрировать комплекс полноценности?

— Все государства — члены Евросоюза действительно равны, и работа Совета министров строится на принципах равенства. Одно государство — один голос. Иное дело Европарламент. Там все зависит от того, в какой фракции ты состоишь, сколь многочисленна, а значит, и сколь весома эта фракция. К примеру, если депутат войдет во фракцию независимых, то ему трудно будет вместе со своими коллегами провести какое-либо решение — голосов мало. Гораздо легче это сделать депутатам фракции Народной партии Европы, социалистам или либералам, ибо они-то и есть самые крупные объединения Европарламента. Все это вполне сравнимо с Рийгикогу. Фракция социал-демократов у нас самая маленькая, в ней шесть депутатов. Понятно, что голос тех же республиканцев в Рийгикогу более весом, ведь у них двадцать восемь мандатов.

— В свое время Гельмут Коль и Франсуа Миттеран интерпретировали франко-германскую дружбу как двигатель европейской интеграции. Герхард Шредер и Жак Ширак продолжают эту линию. Но новички Евросоюза — страны, входившие в Варшавский договор, а также Эстония, Латвия и Литва — боятся снова оказаться в зависимом положении, тяготятся признанием того, что Франция и Германия — локомотивы Евросоюза. Быть может, в применении к Эстонии это все тот же комплекс молодой государственности? Между прочим, Коль в недавнем интервью газете Frankfurter Allgemeine Zeitung предложил дать балтийским странам больше времени для адаптации («Не будем забывать, что мы, немцы, пактом Гитлера — Сталина предали их»)...

— Это длинный разговор. Упоминание о локомотиве Евросоюза — далеко не пустой звук. Действительно, благополучие европейских стран во много базируется на экономической состоятельности, производственном потенциале французской и германской экономик. Два этих больших европейских рынка бесконечно важны для других европейцев. Но сегодня, к сожалению, трудно говорить об этих странах как о локомотивах ЕС, ибо их ВВП не показывает роста, увеличивается безработица. Оживление экономики Франции, Германии, Италии — одна из важнейших задач Евросоюза. Куда же еще экспортировать свою продукцию новичкам, если не на самые большие рынки Европы? В США? В Индию? Можно, конечно. Но далеко и дорого.

— Европа на данном этапе, действительно, не является динамично развивающимся регионом. К тому же она движется влево: в Испании победили социал-демократы, правые потеряли свои прежние позиции на местных выборах во Франции, жители Германии недовольны сокращением социальных программ. Неспроста два миллиона опрошенных немцев среди самых значительных личностей Германии на все времена первым назвали Конрада Аденауэра, вторым Мартина Лютера, а третьим... Карла Маркса! Могут ли только что прошедшие выборы в Европарламент внести серьезные коррективы в стратегию развития Евросоюза? Или возможны лишь небольшие изменения? Все-таки прибавилось десять новых стран...

— Думаю, что расстановка политических сил в Европарламенте в принципе сохранится (беседа состоялась за несколько дней до выборов. — Т.О.) Самой большой фракцией по-прежнему будет располагать Народная партия Европы, за ней — по количеству депутатов — последуют социалисты, а далее — либералы. На самом деле очень много зависит от того, кто станет следующим президентом Еврокомиссии. Последние президенты были фигурами компромиссными, и потому Еврокомиссия была не особенно сильной. Хотелось бы на этом посту видеть лидера сильного, миссионера типа датского премьер-министра Андерса Расмуссена или финского экс-премьера Пааво Липпонена. Но такая персона должна устраивать все страны.

— А их двадцать пять! Как находить компромиссы в таком большом союзе? И все страны такие разные... Большие и маленькие, развитые и не очень. А сколько амбиций! Может, исторический эксперимент с Евросоюзом вообще обречен?

— В Европарламенте не бывает победителей и побежденных, все дело в расстановке политических сил, а их приводят в Брюссель избиратели. И количество государств — союзников тут роли не играет. Хотя, конечно, какие-то изменения все-таки произойдут. Жизнь все время вносит свои коррективы.

— Профессор-политолог Рейн Таагепера, который несколько лет назад мог бы стать нашим президентом, считает: если Евросоюз не будет продвигаться в сторону федерации, его конкурентоспособность в условиях всемирной глобализации останется слабой. Лозунг тех же реформистов известен: «Союз государств, а не союзное государство»...

— С Рейном Таагепера можно спорить, все не так просто. Профессор акцентирует внимание на образующиеся в мире крупные экономические центры — Северную Америку с США и Канадой, Китай, Индию. Возможно, сконцентрируется Латинская Америка. Все они могут конкурировать с ЕС.

— И конкурируют. Так уж устроена рыночная экономика. Все конкурируют со всеми.

— Если однажды все 25 стран — членов ЕС решат, что разумно и эффективно развиваться в сторону федерации, то так и будет. Но... при условии, что все до единого государства за это проголосуют.

— Вряд ли Эстонии стоит вести себя в Евросоюзе столь же воинственно и агрессивно, как обещали наши еврокандидаты во время избирательной кампании. Примером может послужить модель поведения Финляндии в ЕС — без гонора, без упреков и подозрений и в то же время очень достойно, ни перед кем не стоя на цыпочках и не беря под козырек. При этом страна динамично развивается.

— Все это было характерно для Финляндии при правительстве Пааво Липпонена. Теперешнее правительство гораздо консервативнее, хватает в нем и евроскептиков. Как видим, все зависит от внутренней политики самого государства, расстановки в нем политических сил, от лидера, наконец. Национального лидера, который ведет за собой электорат. Пока у нас в стране нет лидера европейского масштаба. Но уверен, что он появится. Природа не терпит пустоты.

— Спасибо за беседу.