Выборы есть. Выбора нет

С директором Балтийского центра исследований России Владимиром ЮШКИНЫМ беседует Татьяна ОПЕКИНА.

— Через три дня в России — выборы президента. Это формально. Но по существу никаких выборов-то и нет. Как вы думаете, В.Путин именно этого и хотел? Или так уж получилось, и он уже ничего не мог исправить?

— Вы правы, никаких выборов не предвидится. В принципе проводится референдум по продлению полномочий действующего президента, ибо все классические признаки, характерные для демократических выборов, полностью отсутствуют. Главный претендент уклонился от дебатов с конкурентами. Те же, кто формально ему противостоит, вяло дискутируют между собой либо напрямую обращаются к избирателям по телевидению рано утром или поздним вечером — такое им выделили время, — когда народ по сути дела их не видит и не слышит. Да, похоже, народ это и не интересует, ведь он уже сделал ставку на Путина. Конечно, Путин прекрасно понимает, что выборов нет. Понимает он и то, что отсутствие избирательной интриги расхолаживает избирателей. И чтобы они не проспали выборы, не забыли про них, он и осуществил спецоперацию — отправил в отставку правительство.

— Итак, выборы есть, выбора нет. Но ведь то же самое можно сказать и про Государственную думу. Формально она существует, но что с того? Думское большинство составляет «Единая Россия» — президентская партия без идеологии, не левая и не правая. Понимает ли российское население, что у него декоративный парламент?

— Дело в том, что такая фактически однопартийная Дума родилась в результате волеизъявления самого народа, а народ, как принято считать, достоин тех органов власти, которые он избрал. К тому же создается впечатление, что россияне адаптировались к той политической культуре, которая существовала в стране в течение последних семидесяти лет ХХ века. Им комфортно, что Дума такая предсказуемая, стабильная, выражающая волю президента. При советской власти самые важные государственные решения принимались на верху пирамиды — в Политбюро ЦК КПСС, а все остальные государственные институты только исполняли решения. Это очень знакомо и понятно народу, понятно и политической элите России, которая все еще в основном состоит из бывших партийных, комсомольских и чекистских кадров, то есть старой советской номенклатуры. Поэтому в России до сих пор и не произошла демократическая революция. Буржуазная революция произошла, частная собственность возникла, рынок возник, а реальные демократические институты власти не возникли.

— А «Яблоко», СПС?

— Это очень тонкая прослойка электората, заметная лишь в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге, на телевидении, когда лидеров этого электората допускают к эфиру. Какие же идеи несет та элита, о которой я говорю? Великая Россия, евразийство, особый путь, третий Рим... Все это требует византийской конструкции политической власти.

— Какое впечатление на вас производит российская высшая палата, возглавляемая политическим троечником Сергеем Мироновым? Не синекура ли это для тех, кого по тем или иным причинам нужно ублажить? Один только пример — Людмила Нарусова, вдова Анатолия Собчака. Путин благодарен Собчаку. Нарусова благодарна Путину. И вот уже она — сенатор от Тувы...

— Совет Федерации на сегодняшний день — это не сообщество региональных лидеров, а клуб высококлас-
сных лоббистов, помогающих регионам решать свои проблемы в Москве (не будем забывать: до 50 процентов объема местных бюджетов формируется в столице).

— Печальный у нас выстраивается ряд: выборов нет, Думы нет, Совета Федерации тоже нет... А что есть? Читали ли вы недавно вышедшую книгу Елены Трегубовой «Байки кремлевского диггера»? Оставим в стороне личность самого автора. А администрация президента? Что это — надправительственный, надпарламентский орган? Теневой кабинет, теневой парламент? Что это за институт?

— Это двор правителя России. Просто президенту дано право учреждать собственную администрацию как институт советников, помощников, референтов, то есть тех лиц, которые должны помогать ему в его многотрудном деле. Однако именно здесь, в недрах администрации президента, задумываются и пишутся судьбоносные программы, разрабатывается технология их легитимизации в уже ставших декоративными органах государственной власти. Двор правителя — главное место, где решается судьба государства.

— Странная в России вырабатывается традиция — первыми лицами страны в последние годы в одночасье становятся люди малоизвестные и непримечательные, как только что ставший главой кабинета министров Михаил Фрадков. Разве кто-нибудь мог предположить, спрогнозировать, догадаться о его выдвижении? В.Путин часто говорит о стабильности в обществе. Но разве непредсказуемость — сестра стабильности?

— Непримечательность российских первых лиц начинается, если хотите, с самого Путина. Когда Володя Путин мечтал стать разведчиком, он, конечно, знал, что одним из главных свойств кандидата на такую должность как раз является неприметность. Разведчика должно быть нелегко запомнить, он должен иметь возможность легко раствориться в толпе, иначе ему трудно выполнять свою секретную миссию. Теперь о непредсказуемости. Российская власть, начиная с Ельцина, похоже, рассматривает народ как малолетних детей, которые любят, когда им показывают фокусы. Кремлевские фокусы. То загогулину покажут, то рокировочку произведут, то «очень порядочного Фрадкова» вытащут на свет. В фокусе важна именно непредсказуемость, когда фокусник из рукава вытаскивает предмет или персонаж, появления которого никто не ожидает.

— Да уж, ни один тотализатор в эти дни не был выигран...

— В результате в стране сложилась ситуация, когда у профессиональных политологов, аналитиков отсутствует возможность анализа политических процессов. Ведь размышления политологов происходят в совершенно конкретной плоскости. Прогнозируя кандидатуру на должность премьера, они перебирают известных в стране специалистов, выстраивают некую логику, согласно которой тот или иной из них может быть назначен. А происходит совсем иное. Ибо в Кремле в основе подбора кадров лежат совсем другие принципы, ближайшее окружение Путина действует в иной плоскости. И это очень опасно.

— Чем?

— Опасно возвратом в советские времена, непредсказуемостью, когда информация отсутствовала, а политические исследования сводились к умению читать между строк. Знаете ли вы, что все-таки был человек, один-единственный, точно назвавший кандидатом в премьеры фамилию Фрадкова? Это была женщина, позвонившая на радиостанцию «Эхо Москвы» из Швеции. И эта женщина — лучшая подруга жены Фрадкова... Вот какие «специалисты» способны в современной России заниматься точным политическим прогнозом. Выступая перед Думой, Михаил Ефимович, не имеющий собственной программы, опирался на задачи, поставленные в послании президента: удвоение ВВП, ликвидация бедности, восстановление величия российской армии. И все эти задания озвучиваются потому, что В.Путин абсолютно уверен, что мобилизационная модель в экономике способна вывести Россию из общества индустриального в постиндустриальное.

— Старый опыт Советского Союза, осуществившего коллективизацию, затем индустриализацию...

— Совершенно верно. Но то был вывод страны из аграрного общества в индустриальное. Его на свой лад повторили «тигры» Юго-Восточной Азии, страны Латинской Америки. Но нет ни одного примера, чтобы индустриальное общество переходило в стадию постиндустриальную с помощью мобилизационной модели. Россия опять хочет идти своим путем. Во всяком случае, Путин толкает ее на очередной эксперимент, и потому у меня возникает ощущение грядущих в России катастроф.

— Если президент страны окружает себя людьми по принципу лояльности — Борис Грызлов, Любовь Слиска, Сергей Миронов, Михаил Фрадков и другие, — о чем это говорит?

— Для меня лично это говорит о том, что Россия движется к катастрофе. И косвенным признаком того являются последние публикации американских аналитиков, находящих в действиях Путина положительные моменты. Американцам выгодно, если Россия сама по собственной инициативе, без давления извне будет превращаться в отсталую страну. Им понятно, что страна опять неспособна реформироваться. Тем более что все предыдущие попытки реформации в России заканчивались контрреформацией. Путинское правление показывает: реформы сворачиваются, страна опять становится непредсказуемой. Ядерная держава с евразийскими идеями и комплексом величия консервирует свое социальное развитие на индустриальном уровне...

— Действительно ли Путину на сегодняшний день нет альтернативы?

— При той, построенной силовиками вертикали власти, которая сейчас есть в России, никого к Кремлю и близко не подпустят. А в 2008 году будет проведена спецоперация «наследник».

— Каковы же результаты первого срока президентства Путина? Его плюсы, минусы?

— Тут все зависит от того, в какой системе координат вести измерение. По моей шкале — сплошные минусы. Да, действительно, растет производство. Но оно растет только в отраслях нефтедобычи, нефтепереработки и ряде смежных отраслей. Из России утекают мозги, страну покидают умные, высокообразованные люди. В системе Академии наук самым продуктивным возрастом считается промежуток между 27-45 годами. Тут — дыра, потому что люди этого возраста все в США. В Силиконовой долине недавно был создан профсоюз российских программистов, насчитывающий 10 тысяч человек. Даже шутка такая есть, что американский университет — это место, где китайских студентов учат российские профессора. А Госкомстат... Что ж, он может показать любые цифры. Деньги притекают от нефти, но не растекаются затем по другим секторам экономики, не стимулируют наукоемкие производства. Деньги текут туда, куда им легче течь, как вода во время таяния снега. Если же выстраивать шкалу плюсов-минусов по логике Путина, то плюсов много: построена вертикаль власти, фактически возникла однопартийная система, задавлены электронные СМИ, на очереди — газеты.

Это возможно потому, что в России правящий класс никогда не хотел видеть в каждом из своих подданных личность и всегда подавлял желание индивида говорить с властью на равных. Но такие люди в России всегда были, есть они и сейчас, но их только 10 процентов, и они голосуют за Явлинского и Хакамаду. Они-то и способны реформировать Россию.

— Спасибо за беседу.