Наследница по прямой

Николай ХРУСТАЛЕВ

Большим выступлением в концертном зале Братства черноголовых вчера в столице отметила 30-летие Таллиннская русская хоровая капелла.А накануне мы встретились с ее художественным руководителем - хоровым дирижером, доцентом Эстонской музыкальной академии ОльгойТунгал.

Неженское профессии лицо

- Ольга, ровно 30 лет назад вы начинали Таллиннскую русскую хоровую капеллу вместе со своим отцом, известным хоровым дирижером Джоном Тунгалом. Так что в профессии, можно сказать, вы наследница по прямой?

- В какой-то степени, наверное, так и есть. В хоре я, по-моему, пела всегда - и в детстве, и позже. Но тут, скорее, не о наследственном надо говорить, а о плодах того воспитания, что получила. Мама пела, папа пел, дирижировал, сестра поет, иначе уже и быть не могло.

- Хоровыми дирижерами стали только вы с отцом. Что это за профессия такая?

- Детскую музыкальную школу я оканчивала по классу скрипки, а в музыкальное училище поступала на отделение хоровых дирижеров. И как раз в это время поехала в деревню российскую в гости к тетке. Узнав, что стану хоровым дирижером, тетка сказала: что ж, если Бог рассудка не дал, так хоть руками маши. Шутки шутками, но, конечно же, дирижерское дело это уже не просто профессия, а, скорее, свойство характера. Не каждый может быть дирижером, потому что не каждому дано быть лидером. А профессия наша связана с лидерством и штучная. Быть лидером вообще очень нелегко, а штучность связана с теми составляющими, без которых наша профессия невозможна.

- Назовите хотя бы одну.

- Называть на самом деле надо не менее десятка, но если говорить только об одной, то скажу о технике дирижирования. Она должна быть совершенно естественной, слушателю нет дела до трудностей воспроизведения музыкального текста, ему должно быть невдомек, насколько сложен сам процесс дирижирования.

- Вы произнесли только что и слово лидер. Его надо понимать, как диктатор?

- Да, диктатор. У вас есть концепция, и она должна стать общей для всех. Музыка, которой вы сейчас заняты, должна звучать только так, а не иначе.

- Между прочим, не могу сейчас вспомнить ни одного известного женского имени среди хоровых дирижеров. Вспоминать мужские - напрягаться не надо: Соколов, Клавдий Птица, Гринденко, Густав Эрнесакс, наконец.

- А среди дирижеров симфонических оркестров кого-то из женщин назвать можете?

- Тут одно имя на память все же приходит - Вероника Дударова...

- И тем не менее дирижер - действительно сугубо мужская профессия. Даже само слово всегда произносится только в мужском роде, никто же не говорит дирижерша.

Как это было

- Наверное, хорошая примета - начинать новое дело весной?

- Ну, начиналось-то все зимой, в феврале 1974 года. Идея создания капеллы принадлежала моему отцу - Джону Тунгалу, но речь тут, скорее, надо вести о том, что в то время в столице не хватало русского коллектива, который бы на должном исполнительском уровне поддерживал и развивал замечательные традиции хорового искусства в Эстонии.

В то время на Праздниках песни русскими хорами руководил Карл Лейнус. Я его тоже хорошо помню, очень энергичного и очень смешливого человека. Отец, вернувшийся только что в Эстонию из России, дирижировал тогда хором Таллиннской 19-й школы, этот хор его, собственно, с Лейнусом и познакомил. Итак, идея возникла, к ней подключился тогдашний городской отдел культуры, и через объявление в газете был назначен день прослушивания. Народу пришло много, а уже буквально через два-три месяца хор дал свой первый концерт.

- Тут есть один деликатный вопрос. Разговаривал недавно с руководителем коллектива, подобного вашему, только не из Таллинна, который рассказывал, что в оные идеологические времена его русскому ансамблю негласно предписывалось в обязательном порядке исполнять эстонскую национальную музыку. Вам с подобным приходилось сталкиваться?

- Ни-ког-да! Начнем с того, что и мой отец, и я - люди, мягко говоря, характера крепкого, и заставить нас силком что-то делать - очень трудно. Подчинить меня трудно. Уже в силу того хотя бы, что характер профессии сводится к подчинению других. Потому что-то диктовать мне совершенно невозможно. Об этом не может быть и речи. Другое дело, что ни о каком принуждении тут и говорить не приходится: мы поем много эстонской музыки, мы являемся участниками практически всех Праздников песни. Сначала пели на них в составе общих русских хоров, потом, когда русские хоры как нечто отдельное на Певческих праздниках исчезли, мы пели в эстонских смешанных хорах, и участие в Праздниках песни всегда считали своей святой обязанностью. Наконец, стоит ли делить музыку на эстонскую, русскую, западную или восточную. Музыка может быть только хорошей или плохой.

Времена не выбирают

- Не секрет, что минувшие 90-е годы становления независимой Эстонии для многих ни счастливыми, ни легкими не были. Впору было думать не о том, как жить, а о том, как выживать. Как выживала капелла?

- Сначала давайте определимся со счастьем применительно к любому хору. Счастливое время для хора, когда нет проблем с тенорами, альтами, сопрано и басами, когда их достаточно или почти достаточно и люди поют грамотно. Когда все это складывается и музыка получается - это и есть счастье. Конечно, тогда, в 90-е, было трудно, так ведь и сейчас нелегко, потому что на первом месте у человека стоит работа. Если в советские времена у капеллы планировалась какая-то недельная поездка с выступлениями, то ни у кого и сомнений не возникало, что его не отпустят на работе, или он бы не захотел или не смог. Сейчас каждая поездка сопряжена с множеством проблем, теперь уже никто никого просто так не отпускает, и чаще всего поездка совмещается у хористов с собственным отпуском. Прибавьте сюда и немалые финансовые трудности. Но, знаете, еще раз повторю: главное заключается только в одном - кто у тебя сейчас поет, а все остальное, как говорится, прилагается. Ведь не в давние безоблачные, на первый взгляд, времена, а всего несколько лет назад хор пережил событие, которое в полной мере можно назвать творческим счастьем. Тогда мы приняли участие в проекте Эстонской филармонии и вместе с Эстонским государственным симфоническим оркестром исполнили кантату Сергея Танеева «Иоанн Дамаскин». Оркестром дирижировал Николай Алексеев, и удовлетворение, полученное нами от работы, было колоссальным. Месяца полтора-два после этого нам было даже трудно петь другую музыку, настолько мы были полны этой работой, этой сложной хоровой партитурой. Но мы с нею справились, и это стоило дорогого.

- Конечно, творческое удовлетворение - дело прекрасное, но не секрет же, что в своей новейшей истории капелле приходилось и мыкаться без пристанища.

- Да, это бывало, что нечем было платить за помещение, и приходилось даже репетировать и под сводами Певческой эстрады, и в крохотном закутке в Клубе строителей. Все это превращалось в дополнительные трудности, но опять же в конце концов преодолимо. Но вот когда у тебя всего два тенора, тогда и впрямь беда, потому что с двумя тенорами на концерте делать нечего. С другой стороны, трудное и плохое когда-то все равно проходит, и о прошедшем начинаешь вспоминать даже с юмором, ну да, было...

- Может, это и не юбилейный разговор, но если начистоту, есть ли у сегодняшнего состава капеллы возможность исполнять произведения, которые требуют совсем другого числа певцов?

- Совершенно не согласна с тем, что нынешний численный состав хора не дает возможности петь то, что хотелось бы, русскую духовную музыку например. Надо иметь в виду, что духовная музыка в России конца XIX - начала XX веков почти всегда писалась в расчете на конкретный хор, а русская хоровая традиция предполагала большие составы. Императорская придворная капелла насчитывала 120 певцов, в хоре Московской патриархии в свое время было 150 певцов. Сейчас таких хоров нет по факту, и естественно, что написанное для 80 голосов нельзя петь 30, такая музыка будет звучать уже иначе, потому что тут самое важное приблизиться к авторскому замыслу. Стоит иметь в виду еще и то, что русские композиторы очень любили широкий хоровой диапазон - низкие голоса басов и высокие голоса сопрано. В этом смысле, понятно, у хора в 80 человек значительно больше возможностей, чем у хора, где 30 певцов. Ограничивает это? Ограничивает. Но на то ты и стоишь во главе хора, чтобы завязать то, что, кажется, завязать непросто. И когда после концерта, на котором публики может быть больше, а может и меньше, ты в любом случае слышишь слова слушательской благодарности, то понимаешь - выбранный в поиске и сомнениях путь все же верен.

До востребования

- Ольга, вы преподаете в Эстонской Музыкальной академии, готовите дирижеров. Сегодня эта профессия молодым интересна?

- Профессия-то интересна, вопрос в ее востребованности, ясно, что менеджеров сегодня требуется больше. Но при большом желании менеджером может стать каждый. Никакое, даже самое горячее, желание не поможет стать человеку дирижером, если этого не дано. Профессия-то и впрямь штучная.

- У Эстонии всегда была репутация поющей страны, даже революция была у нас поющей. Продолжает ли она, по-вашему, оставаться в новые времена поющей республикой?

- Думаю, да. Возможно, для молодых это ее свойство отодвинулось если не на дальний, то на второй план. Потому что на первый вышли бизнес и образование. А творческое самовыражение не кажется уже таким важным. Но ведь такое происходит практически везде. А вот люди среднего поколения хорошо понимают, что это такое - радость души. Хотя ни о каком отдыхе тут говорить нельзя, петь в хоре или ремеслами заниматься - еще какая трудная работа. И все же, как ни странно, именно эмоциональный всплеск, с чем бы он ни был связан, приносит в каждую жизнь ощущение счастья.

- О чем вы думаете в дни 30-летия капеллы?

- О следующих 30 годах.