«Жизнь прекрасна...» по Каме Гинкасу

Этэри КЕКЕЛИДЗЕ

Зачем люди ходят в театр, когда есть телевидение и кино? Зачем режиссеры сотни лет ставят Шекспира, Мольера, Чехова?.. Зачем молодые люди рвутся в актеры?

Мы говорим о театре со знаменитым российским режиссером Камой ГИНКАСОМ.

Сказать о многом, не говоря ни о чем

— Так зачем люди ходят в театр, Кама Миронович?

— Некоторые от безделья, некоторые отдохнуть, некоторые за пищей для ума, задать себе вопросы, которые в повседневной жизни в задавленную суетой голову не приходят… Зачем, собственно, бегаешь, суетишься, за что воюешь, против чего выступаешь — эти вопросы вдруг и задаешь себе в тишине зала, глядя на сцену, где этими самыми вопросами мучаются режиссер и актеры. Выходишь из зала — даже не всегда понимаешь, что, собственно, ты такого увидел, что не можешь забыть, почему какие-то моменты из увиденного всплывают в памяти, и ты вновь думаешь об этом… Театр ведь может сказать о многом, не говоря, в общем-то, ни о чем. Есть спектакли, которые не отпускают и день, и два, и даже дольше.

— В вашей памяти живут такие?

— Я профессионал, меня некоторые спектакли не отпускают по другой причине — удивительной художественности, профессионализма, нового театрального языка. Это тоже воздействие, но другого порядка. Хотя, если увиденное не задевает меня как человека, то и новый театральный язык удивит, но не больше. В моей жизни, пожалуй, были спектакли, с которыми я долго не мог расстаться, — «Король Лир» Питера Брука, «Варвары» и «Пять вечеров» Георгия Товстоногова, «Дон Жуан» Анатолия Эфроса, «Джулио Цезаре» Кастелуччи, некоторые спектакли Генриетты Яновской… Довольно много.

Ставить прозу Чехова не легче, но не так страшно

— А я знаю людей, и сама в их числе, которые жили под впечатлением ваших спектаклей — «Записок из подполья», «Черного монаха», «Дамы с собачкой», которую скоро увидят таллиннцы. Вы обращаетесь не к пьесам Чехова, а к его повестям и рассказам, причем ставите их целиком, не инсценируя, не пропуская ни одного слова.

— Так уж случилось. Я очень люблю пьесы Чехова и считаю «Вишневый сад» самой гениальной и трудной пьесой всех времен и народов, и другие его пьесы тоже трудны. Я порой поражаюсь самоуверенности, если не сказать наглости, некоторых моих коллег, которые, не задумываясь, берутся ставить аж «Вишневый сад». Сам я ставил только «Чайку» со своими финскими студентами, это была чисто учебная работа, не претендующая ни на что. Прозу Чехова ставить нельзя сказать, что легче, но не так страшно. Мы играем прозу — это специфический вид театра, где проза ставится одним из действующих лиц игры, — мы играем в прозу, мы играем в Чехова, мы играем в этих героев…

— «Дама с собачкой», «Черный монах» и «Скрипка Ротшильда» — ваша чеховская трилогия к таллиннцам приходит в том порядке, как вы эти спектакли поставили — в прошлом году видели «Черного монаха», в этом — «Даму с собачкой», в будущем, хочется надеяться, увидим «Скрипку Ротшильда». Как она родилась? На первый взгляд, эти чеховские произведения не очень-то и связаны между собой.

— Очень связаны — с той точки зрения, с какой я на них смотрю. Эта трилогия имеет общее название — «Жизнь прекрасна… по Чехову». Она прекрасна, но – по Чехову. А если посмотреть по Чехову трезво и прямо, то, может, не очень-то и прекрасна. Наша трилогия — утро, день и вечер человеческой жизни.

«Дама с собачкой» — это утро, детство, юность, когда человек радостен, талантлив, уверен в себе, в жизни, в том, что и вечер будет замечателен. Ему легко — как в курортном романе — как у Гурова и Анны Сергеевны в начале знакомства. Что может быть приятнее и необязательнее курортного романа, легкого и не предвещающего ничего трагического? Тем не менее ближе к вечеру из легкомысленного курортного романа возникает подлинная глубокая любовь, что есть испытание для героев, и они не знают, хватит ли у них сил это испытание вынести…

«Черный монах» — это день, это время зрелости, середина жизни, когда ты в полном расцвете сил, хочешь испытать себя, на что ты способен… И прыгаешь выше головы, думая, что ты талантливее и сильнее, чем есть, хочешь постигнуть больше, чем человеку дано. Жизнь человеческая лимитирована — во-первых, годами, во-вторых, его возможностями… И очень многое человеку не дано — ни познать, ни понять. И есть места, куда ему и соваться-то нельзя — опасно, запрещено, табу. Это потусторонний мир, мир, лежащий за пределами человеческого сознания. Главный герой попытался туда пробраться и поплатился за это безумием, тем, что уничтожил сам себя и всех вокруг себя. Но при всем том он человек, попытавшийся стать большим, чем он есть.

«Скрипка Ротшильда» — вечер или даже ночь в «Жизнь прекрасна... по Чехову». Это конец жизни, глубокая старость, и осознание человеком того, что он «убыточно» прожил жизнь — так думает о себе главный герой повести гробовщик Никита. Он прожил жизнь, оценивая ее с точки зрения своей профессии, и не понимал, почему люди не торопятся умирать. Он видел только «расходную часть» жизни, бесконечные траты, не замечал своей жены, которая прожила рядом с ним полвека, не помнил о ребенке своем... И только после смерти жены он вдруг вспомнил ту вербу, под которой они встречались в молодости и пели, увидел красоту реки, около которой жил… Он стал понимать, что все в жизни прошло мимо него, и стал спрашивать себя (и нас, конечно), почему же жизнь «убыточна», а смерть «прибыточна» — не надо ни есть, ни пить, ни враждовать ни с кем, ни драться ни за что… Это гениальное чеховское произведение.

— Но мы его пока не увидим.

— Мы этот спектакль пока никуда не возим — дело в том, что его мировая премьера состоялась в Америке, а в Москву привезли только в марте. Но зато привозим к вам «Свидетеля обвинения» по Агате Кристи, спектакль, посвященный режиссером Генриеттой Яновской памяти исполнительницы главной роли в одноименном фильме Марлен Дитрих. Это детектив, конечно, но и красивая история любви, с песнями Марлен Дитрих, с очень красивыми декорациями Сергея Бархина. Играют в спектакле Ольга Демидова, Игорь Ясулович и Игорь Гордин. И — привозим мой спектакль по притче Оскара Уайльда «Счастливый принц», адресованный и детям, и взрослым, и мужчинам, и женщинам — каждый увидит в этой притче-сказке свое.

Зачем Америке русский театр?

— Ваш Московский театр юного зрителя много гастролирует в Америке, и вы, и главный режиссер Генриетта Яновская много там работаете.

— Америка вдруг остро ощутила, что искусство театра в стране стало искусством развлечения — спектакль может быть поставлен лучше и хуже, серьезнее или легкомысленнее, но это все «развлечение». И специалисты американские сейчас работают над тем, как вернуть в американский театр мысль, глубину человеческой личности, жизненную многогранность. Поэтому сейчас приглашаются в лучшие театры страны русские режиссеры — как бы для «прививки» школы великого русского театра, театра психологической глубины. И наш Московский театр юного зрителя тоже для них как «прививка» — театр стал даже членом корпорации знаменитого Йелльского университета, и нам выдали их фирменные шарфы – черные с синими полосками. А как режиссеры мы работаем и с американскими актерами – я с ними поставил «Даму с собачкой», и вот только что пришло известие, что этот драматический спектакль приглашен на гастроли в другой город, что для Америки является невероятным событием. И через две недели я лечу в Штаты, чтобы посмотреть площадку для гастролей…