погода
Сегодня, как и всегда, хорошая погода.




Netinfo

interfax

SMI

TV+

Chas

фонд россияне

List100

| архив |

"МЭ" Суббота" | 15.05.04 | Обратно

Личные отношения

Николай ХРУСТАЛЕВ

Недавно в гости к нам приезжал со свой выставкой художник из Норильска Юрий Афонов. Его работы выставлялись в галерееПосольства РФ в Эстонии, произвели большое впечатление, и потому пообщаться с гостем показалось достаточно заманчивым.

Чувство маршрута

- Юрий, вы у нас гость залетный, северный, там тоже, надо думать, сейчас весна. Она у вас какая?

- Вообще-то до настоящей весны у нас еще далеко, июня надо ждать, к июлю весна плавно перетечет в лето, август - пора осени, а в сентябре выпадает первый снег. Но грибы и ягоды все равно можно успеть пособирать, такие же нормальные, что и везде.

- Говоря нормальные, вы как бы подчеркиваете: ребята, не надо ничего преувеличивать, живем, как все. Но края ваши все равно ведь особые.

- Конечно, особые, раз у нас можно найти практически всю таблицу Менделеева.

- Могу понять тех, кто в расчете на эту таблицу ехал на Север за хорошим рублем. Какого рубля искали там вы, художник, выросший на Смоленщине и учившийся в Ярославле?

- В двух словах не ответить. Я же до Норильска и в Красноярске работал, в художественном фонде, а длинный рубль - тема актуальная для всех времен и любой точки на земле. Сейчас у нас длинный рубль превратился в условную единицу, но раз она условная, то и на жизнь ее тоже хватает условно.

- Если с условными единицами все ясно, то, глядя на ваши северные работы, понимаешь, что в природе этих краев ясности меньше и она не всегда открывается художнику сразу, с ходу ее не постигнуть. Долго налаживали с нею, природой этой, личные отношения?

- Характер, надо сказать, у нее действительно неровный, иногда экстремальный, и есть немало мест, где сильно комфортно себя не чувствуешь. Иногда вдруг мелькает мысль что с тобой начинает твориться нечто необычное, может, космическое даже, трудно определить. Плывешь по реке на лодке, под ней 30 метров глубины, а все равно видишь каждый камушек на дне, не знаю, как кому, а мне это кажется чем-то удивительным. Конечно, потом, в мастерской передать это средствами реалистическими сложно, начинаешь писать ощущение, а что получается - судить зрителю. Мне нравится писать и людей, и оленей, и лаек в упряжках. Вообще-то я не пейзажист, и мне всегда интересны события, в которых Север как бы отражается, с которыми отождествляется. И северные народы мне любопытны, потому что не похожи на остальных, хотя бы потому, что в отличие от нас, оседлых, кочуют.

- Не тянуло с ними покочевать?

- А я, можно сказать, иногда с ними и кочевал, не то чтобы загонял себя в ситуацию постоянного кочевья, которое может длиться долго, но, скажем, на туристическом уровне знаю, как это все происходит.

- И как это происходит?

- Надо иметь в виду, что северный человек очень зависит от оленей, оленьего стада, или от рыбы, которую ловит. Летом движение идет к северу, чтобы подальше от комаров. Зимой в обратном направлении - и так каждый год, веками и тысячелетиями, чум, который легко поставить, разобрать и сложить на сани. Складывается он из жердей, накрывается оленьми шкурами, внутри печь. Один дневной переход может уложиться в сутки, раньше была даже единица измерения - один переход оленя. Карт и компасов нет, это здешним людям и не нужно, кажется даже, что они уже рождаются с чувством маршрута, поразительно ориентируются на местности, кроме солнца и звезд, помочь сориентироваться может и ветер. При советской власти, как это нередко случалось, жизнь северных народов пытались как бы упорядочить, сделать правильной, детей отрывали от родителей, помещали в интернаты, а им после городской жизни возвращаться в тундру уже не хотелось. Сегодня снова стараются не прерывать связей, традиций.


Пляска шамана

- Обложку вашего альбома, замечательно, кстати, изданного, украшает танцующий шаман, вероятно, находящийся за работой. Вы с шаманами общались?

- Разумеется, хотя настоящих шаманов из рода Костеркина, который ведет свою историю уже немало десятилетий, осталось уже очень мало. Занятие это передается по наследству из поколения в поколение, как царская или княжеская власть. Конкретно же из рук в руки передается старшинство в роде. Так что на их, так сказать, подведомственных территориях шаманов можно приравнять к сегодняшним главам администраций. Как когда-то, так и сейчас, эти люди, кроме связи с потусторонними силами, довольно прагматичны и хорошо разбираются в подробностях обыкновенной жизни. И немало на нее влияют, и принимают решения, ведь на них тоже лежит ответственность за тех, кто у них «под рукой».

- Получается, что там еще общинно-родовой строй?

- Да нет, разумеется, в каждом поселке есть реальный глава администрации, и информация из центра туда приходит, и разные указания, и по мере возможности они выполняются, работают, но сначала попадают именно к шаману, который и делает вывод, хорошо это или плохо, на пользу или во вред. Причем порой знакомы с этим человеком не все, в его существовании и действиях есть элемент тайны.


Автобусная остановка

- Приехав в Таллинн, вы собирались здесь немного поработать. Успели?

- Успел. Но, конечно, поначалу потребовалось время для акклиматизации, когда впервые попадаешь сюда, на тебя сразу обрушивается столько впечатлений, это как в хорошем музее. Но потом определился, поработал в Старом городе, писал его своим, каким сам видел. Я не могу отнести себя к реалистам, и даже в отдельном фрагменте, в архитектуре можно увидеть особенность целого, открыть мир людей, что живут в этом пространстве.

- Что такое северное гостеприимство - я представляю. Насколько гостеприимным показался вам Таллинн?

- Тут мне повезло, еще раз хочется подчеркнуть, что главная «вина» за приезд моей выставки лежит на режиссере-документалисте Рихо Вястрике, с которым, как это случается нередко, мы познакомились совершенно случайно на автобусной остановке в Норильске. Рихо со своей группой приехал к нам в прошлом году на международную конференцию, которая проходила в Дудинке, столице таймырского края. Я ему немного помог в организационном плане, речь идет об экспедиции по следам Миддендорфа, естествоиспытателя, который прошел немалым путем в наших краях. Теперь в Эстонии возникла идея повторить его маршрут, но затея это довольно сложная, хотя и выполнимая. Реализовать ее хотят нынешним летом, но об этом проекте знает лучше сам Рихо. А я теперь знаю, что гостей в Эстонии любят.

- Ваша тундра сильно не похожа на наши леса?

- Совсем не похожа. Тундра - невысокая растительность, среди которой бегают олени, собаки. Ваши леса поразили аккуратностью, все разделено на квадратики, систематизировано. Наверное, так и нужно, чтобы все было по правилам. Кстати, Рихо тоже сильно волнуется за лес, за животных и птичек в нем, как раз это и стало тем, что нас подружило.

- На Севере вы провели уже немало лет, а обратно в среднюю полосу неужели не тянет?

- Наверное, тянет, но стоит иметь в виду, что у каждого человека на Севере своя ситуация. Житейская, семейная, какая угодно. Но меня там держит сейчас и тема, которой занимаюсь. И она, как мне кажется, вызовет интерес не только дома, в Норильске или Дудинке, но и на Большой земле, в том же Таллинне.

- А напоследок скажите несколько слов о северном сиянии.

- Радугу вы видели наверняка, северное сияние нечто в том же роде, только менее цветистое, но зато огромное. Яркие сполохи расчерчивают небо, их конфигурация меняется каждую секунду, в этом есть что-то невероятное и фантастическое. А если наблюдаешь за всем этим в тундре, то вообще возникает чувство абсолютной нереальности, кажешься себе персонажем фильма то ли о прошлом, то ли о будущем...