Миром правит любовь

Любовь СЕМЕНОВА

Дворянин, рыцарь и романтик. Фото из архива Владимира Антиппа

Завтра, 7 ноября, актеру Русского драматического театра Владимиру АНТИППУ исполняется 55 лет.В это, откровенно говоря, поверить сложно, но факты - упрямая вещь: за двадцать с лишним театральных лет за плечами у этогогалантного кавалера более девяти десятков самых разных ролей - шекспировский Ромео и герцог в «Скупом рыцаре», благородныйМилон в «Недоросле», влюбленный Лиандр в «Плутнях Скопена», граф Любин в тургеневской «Провинциалке».

- Начну не с вопроса, а с признания.

- ???

- Для меня Русский театр начался не с вешалки, а с первого в моей жизни «взрослого» спектакля. Это была постановка пьесы Иона Друцэ «Птицы нашей молодости», на которую нас, учеников Таллиннской 23-й средней школы, целым классом повела «училка по русскому». Она была жутко строгая, за что мы все дружно ее недолюбливали, и отлынить от «культпохода» можно было только с последствиями в виде двойки за тематическое сочинение, чего никому из нас, ясное дело, совсем не хотелось. И мы поплелись за ней в театр.

Более трех десятков лет минуло с того дня, имя нелюбимой «училки» давно стерлось из памяти, но сцены из спектакля помню так отчетливо, будто видела его только вчера. И не могу забыть тех солдат в белых, как саван, гимнастерках, что в финале вдруг спустились со сцены прямо в зрительный зал и, казалось, бесконечно долго шагали, склонив головы, по проходу между рядами под пронзительные звуки скрипки.

Именно с того дня я стала относиться к театру с неким душевным трепетом.

- Как я вас понимаю! Я считаю, что в театр нужно водить детей целыми классами, иначе они никогда не поймут, что такое театр. И получится, как в том анекдоте: «Не люблю я театр». - «А когда вы в последний раз там были?» - «Я вообще туда не хожу». Но при этом не люблю...

У меня была удивительная учительница русского языка и литературы в Таллиннской 31-й школе, Елена Владимировна. Обычный, на первый взгляд, урок у нее становился своеобразным театрализованным представлением - так она нам все преподносила. Помню, как она организовала постановку «Вишневого сада», репетировала с нами, даже пригласила актера Народного театра при тогдашнем ДОФе Лопушкова, и тот принес грим, бороды, костюмы. И мы на школьной сцене сыграли целый акт чеховской пьесы. Это было незабываемо. Вместо традиционно-скучного чтения классического произведения из школьной программы я с превеликим удовольствием пропустил через себя его «живых» героев.

А Царскосельский лицей в ее изложении? Мне казалось, будто сам там жил и учился. Я так ей благодарен.

Она водила нас в театр, просто заставляла ходить. Здесь я смотрел пьесу Войновича «Хочу быть честным», где играл неподражаемый Ермолаев Владимир Михайлович. А еще - «Оглянись во гневе» Джона Осборна с великолепным Эрнстом Романовым в главной роли. Я был мальчиком, а эти актеры и спектакли потрясали воображение, они рождали мысли, что, может быть, когда-то жить будем смелее. Вы помните те времена?

Наверное, уже тогда я начал думать о том, что тоже стану играть на сцене.

А увидев потом театр на Таганке, Высоцкого в нем, понял, что именно таким актером такого театра, который взрывает людей, я хотел бы быть. Не просто играть все равно кого, лишь бы главные роли, а каждую роль - ради чего-то. Наверное, это свойственно русской душе - понять, для чего мы живем. Помните, как там, на Таганке, еще в брежневские времена звучало: «Люди, давайте жить, чуть-чуть смелее, чуть-чуть честнее, чуть-чуть благороднее. Кого и чего мы боимся?»

Вот после этого я окончательно решил стать актером. И поступил в Московский государственный институт культуры, на режиссерско-театральное отделение, в мастерскую Петра Васильева. Учился вместе с Сашей Цукерманом, Адольфом Кяйсом.

По окончании института в Москве не остался. Очень любил Русский театр в Таллинне, обожал со школы, поэтому по приглашению Министерства культуры Эстонии приехал сюда. Распределение сам себе сделал. Тогда здесь главным режиссером был Виталий Черменев, молодой, с гончаровской школой.

- И вот вы приходите на работу в тот самый театр, где, затаив дыхание, смотрели, нет - жили происходящим на сцене. И рядом - те самые актеры, которых вы совсем недавно воспринимали почти как небожителей. Небось, колени подкашивались от восторга?

- Это было настоящим шоком! Еще бы, такая честь - играть с Владимиром Михайловичем Ермолаевым в «Детях Ванюшина». Он был Ванюшиным, я - его сыном Алексеем. До сих пор помню эти сладчайшие моменты, когда «отец» меня отчитывает, а у меня слезы на глазах, потому что я по-настоящему люблю своего «отца», и эти слезы у меня появляются невольно, и это так сладко.

Счастливые минуты в театре, когда зритель замирает, и ты счастлив тем, что он, зритель, - соучастник всего, что с тобой происходит на сцене. Это так здорово.

Потом в пьесе Виктора Розова «Гнездо глухаря» я играл мальчика Прова, тоже десятиклассника, воспитывающегося в семье партократа. Его играл Евгений Иванович Власов, которого я тоже любил и сейчас люблю. И как актера, и как человека.

- Здесь как будто бы полагается спросить о любимой роли...

- Все роли для меня любимые. Каждый выход на сцену - это такая сладость.

Выделить могу, пожалуй, «Нельскую башню», а из последних - «Пиковую даму», «Недоросль».

Особое отношение - к спектаклю «Эй ты, здравствуй!» по пьесе Мамлина, где я играл Валерку. История юношеской любви. Спектакль был любим зрителями, особенно юными. А для меня он стал судьбоносным. Именно тогда, во время репетиций, я познакомился со своей будущей женой Лилией Шинкаревой. Три месяца мы репетировали вдвоем, тем более, любовь играли, невозможно было устоять. Ну и плюс она такая у меня, не от мира сего. А я люблю таких людей, а не тех, крепко стоящих на земле, все на свете знающих, постоянно что-то указующих.

Дочь Машенька родилась у нас в 1981 году. Сейчас она актриса, окончила Школу-студию МХАТ, курс Олега Павловича Табакова и поступила в театр к Вячеславу Шалевичу. Понемногу уже играет, в «Доходном месте», возлюбленную Казановы. Снялась в фильме «Сибирочка» у Грамматикова, а в Москву на съемки, что интересно, летала с сибирских (Новосибирск, Омск) гастролей.

И это тоже мои любимые роли - мужа и отца.

- В вашей биографии, говорят, были и неприятные времена, когда вас обвиняли в антисоветчине.

- Было такое. Меня даже судили, выгоняли из театра за антисоветскую деятельность, семь месяцев я был рабочим сцены.

Мне не нравился тот строй, пропитанный ложью и лицемерием, который я наблюдал в детстве. Достаточно вспомнить историю снятия Хрущева, когда, грубо говоря, еще утром ему аплодировали, а вечером с тем же пылом поднимали на трон другого. А я был тогда 14-летним мальчиком, и все это видел, и не понимал, как так можно. Разумеется, это не могло не сказаться потом на моих взглядах.

Но не то чтобы я играл в какого-то диссидента - нет, это была моя боль. Вряд ли это действительно было антисоветчиной. Просто я не стеснялся жить, жил так, знаете, по диагонали, общался со многими людьми, они мне были интересны как актеру. Я не разделял людей на хороших и плохих - мне все были интересны, я их всех любил бесконечно. Но люди были очень разными...

Я, как и многие другие, ждал перемен. Я ненавидел тот строй, когда и в Париж нам, считали там, наверху, не надо, и в Хельсинки - тоже. Нам запрещали выезжать на Запад. А когда я в церкви венчался, меня предупредили, что могу из комсомола вылететь.

Поэтому победу над путчистами 91-го года воспринял с радостью и был горд за тех русских, которые там, в Москве, остановили танки. И за тех «альфовцев», что не пошли против своего народа. Я вместе с ними выбирал свободу.

А теперь с сожалением вынужден признать, что стало еще хуже. Я гражданин Эстонии и не могу, как прежде, свободно съездить в Санкт-Петербург или Москву, потому что мешают границы. Сейчас я, конечно, могу свободно поехать на Запад, но вопрос в том, за какие деньги?

Все же отобрали. Живем, как в дупле.

И от этого еще больней, потому что я понял ложь всех революций, когда к власти приходят одни и те же лица определенного сорта, наглые, настырные, бессовестные. И люди теряют себя, и рушится дружба, рушится любовь, все самое лучшее, что было. Людьми движет страх. А лучше бы - любовь.

- Такая романтическая натура, как вы, не может не верить в гороскопы. Вы знаете, что вы Скорпион?

- Да уж. Самый эротичный знак Зодиака. Все воспринимаю обостренно, через призму эротики, любви. Это здорово помогает в театре - как у 15-летнего, постоянная влюбленность в кого-то, во что-то, в какое-то явление. Спокойным и равнодушным не бываю, а если полюблю, то со всей страстью. Зато и возненавижу от всей души. Такие перепады...

- А это не нарушает вашу внутреннюю гармонию?

- Нарушает.

- И как вы с этим справляетесь?

- Стараюсь. Но иногда, скажу честно, по-настоящему страшно становится. Бывали моменты, когда думал даже в монастырь уйти или в деревню уехать, но потом понял, что жизнь, в сущности, везде похожа. Там тоже люди, тоже свои интриги.

- Говорят, уже можно считать себя счастливым, если занимаешься любимым делом, да еще и зарплату за это получаешь.

- Верно. Я живу с любовью: любимая профессия, любимый театр. Тот самый, куда я ходил еще школьником, испытывая эти сладчайшие чувства. Удивительно.