В сердце — с русской культурой

Йосеф КАЦ

Персонал Тартуского Пушкинского лицея и российские гости в помещении школьного музея А.С. Пушкина. Фото Сергея ЧЕРЕНКОВА

С 1899 года — Юрьевская женская гимназия им. А.С. Пушкина, затем городская начальная школа, потом Тартуская городская русская гимназия, следом за ней Тартуская реальная школа № 4, после опять Тартуская русская гимназия, на долгие годы — Тартуская 4-я средняя школа и, наконец, с 1997-го — вновь Тартуская Пушкинская гимназия. Это — верстовые, а точнее — временные вехи на жизненном пути среднего учебного заведения, по праву считающегося в Тарту старейшим среди русскоязычных. Того самого, что отмечало свой сто пятый день рождения на минувшей неделе.

Сто пять лет — юбилей, на первый взгляд, не самый круглый. Но повод для того, чтобы поговорить о юбиляре, — самый что ни на есть подходящий. Рассказать о нем корреспонденту взялись завуч Тартуской Пушкинской гимназии, исполняющая на данный момент обязанности директора, Виктория Викторовна Неборякина и организатор внеклассной работы Галина Николаевна Сазонова.

— Прежде всего — как бы вы объяснили человеку, который впервые слышит словосочетание «Тартуская Пушкинская гимназия», что представляет србой ваше учебное заведение?

В. Неборякина: — Конечно, мне трудно представить, что, по крайней мере, в Эстонии наше название кому-то совсем не знакомо. Но если бы такой человек все же встретился, то, в первую очередь, я бы напомнила ему, что Тарту — город очень особенный. И особенность эта проявляется в том, что и городскими властями, и самими школами поддерживается курс на то, чтобы все школы города имели свое собственное лицо, отличное от коллег. Все школы у нас очень разные, в том числе и русские школы, — это проявляется и в наполняемости, и контингенте детей.

Три тартуские школы можно с полным правом исторически назвать русскоязычными школами. Это — Аннелиннаская гимназия, Славянская гимназия и мы — Пушкинская гимназия. Первая из этого списка обозначает себя как двуязычную гимназию, где используется своя авторская методика преподавания, которая позволяет изучать на эстонском языке если не больше, то, по крайней мере, столько же предметов, сколько и на русском. Славянская же и Пушкинская гимназии сохраняют стратегическую линию на сохранение в своих стенах и в учебном процессе русского языка.

При этом сразу же отмечу, что гимназия — это не только «пушкинское», филологическое направление. На самом деле у нас воплощено достаточно много инновационных идей и реальной, и естественной, и социальной направленности. Каждый член нашего коллектива вносит свою лепту в это своеобразие, неповторимость.

— Как известно, слово «гимназия», кроме того, что является официальным термином в языке Министерства образования и науки Эстонии, несет в себе для русскоязычного человека еще и эмоциональную нагрузку. Гимназическое образование — своего рода, исторически выработанный знак качества и одновременно гарантия следования гуманитарным традициям… Насколько гимназический дух и атмосфера правопреемственности присутствует в жизни вашей школы?

В. Неборякина: — Процесс самоопределения учебного заведения сложен сам по себе. Когда ты вырос, если не сказать — родился — в старинных гимназических стенах, ты порой не ощущаешь особого своеобразия. Оно, наверное, ощущается только в сравнении с другими средними школами. Я же как человек, находящийся «внутри системы», говоря о нашем своеобразии, прежде всего, упомянула бы стойкость к веяниям различных субкультур, распространенных среди нынешней молодежи. Мы стараемся держать академический уровень и пытаемся сохранить высокую планку в отношении культуры поведения учащихся.

Что же касается правопреемственности.…Тут, наверное, стоит упомянуть о том, что среди преподавательского состава достаточно много тех, кто сидел за партами в те годы, когда нынешняя Пушкинская гимназия называлась еще средней школой № 4. Да и многие наши ученики — дети наших выпускников. Получается, что, уходя, люди, стремятся вернуться к нам.

Г. Сазонова: — Добавлю еще, что своим идеалом мы видим, безусловно, классическую гимназию, тот самый гимназический дух, о котором уже упоминалось. Эта направленность ощущается в подборе тех произведений, которые читают наши школьники, в тех песнях, которые они поют, в репертуаре и стиле постановок существующего у нас с 1974 года драматического кружка. Иными словами – мы, по мере сил, пытаемся ориентироваться на русскую классику.

— Современный мир — мир, как никогда, меняющийся, требующий умения моментально реагировать на возникающие проблемы или новшества. Не опасаетесь ли вы, что выбранный вами курс на сохранение русских традиций и языка может не совпадать или в чем-то не состыковываться с теми требованиями, которые предъявляют к школьному образованию как нынешнее общество, так и требования эстонских властей?

В. Неборякина: — Знаете, совсем недавно один из наших друзей-эстонцев помог мне понять, что по отношению к учебному заведению слово «сохранение», наверное, не совсем точное. Ведь мы вовсе не намерены что-либо консервировать и превращаться в реликт, в музейную ценность. Нам хочется жить полноценной, полнокровной, современной жизнью, развиваться и в том числе развивать русский язык.

Впрочем, это вовсе не означает нашего стремления оставаться в узконациональных рамках. Мы пытаемся быть школой, в которой могут учиться все, люди любой национальности, которые хотели бы быть погруженными в атмосферу русской культуры. Отважусь предположить, что не столь важен даже домашний язык – чем, как говорится, судьба не шутит, – быть может, когда-нибудь и кто-то из эстонских детей, осознав, каким кладезем мудрости и добра является русская культура, придет к нам учиться.

— Не просто сохранять, но и развивать культуру и язык в отрыве от метрополии, в окружении преимущественно эстонского общества — дело сложное. Вероятно, у вашей школы имеются зарубежные партнеры, помогающие вам в этом благом начинании?

В. Неборякина: — Для того, чтобы нас стали замечать и поддерживать, самое главное было выстоять в свое время. Теперь же наступил тот момент, когда мы можем сказать — мы выдержали это испытание и самые разные люди потянулись к нам. Например, к нам недавно приходила группа молодых эстонских художников, они сообщили, что намереваются провести в наших стенах вечер, посвященный памяти Пушкина, в котором смогли бы принять участие и выступить как наши школьники, так и они сами.

Г. Сазонова: — Если же говорить о зарубежных друзьях, то, в первую очередь, мне бы хотелось упомянуть тех из них, кого можно назвать «друзьями со стажем». Мы давно дружим с таллиннским Линнамяэским Русским лицеем и таллиннской Ласнамяэской Русской гимназией. Мы также являемся членами международного российского молодежного Движения доброхотов и в рамках этой структуры каждое лето своим отрядом приезжаем в музей-заповедник Пушкина в Михайловское, работаем там, посещаем места, связанные с жизнью и творчеством поэта, и, что называется, дышим, живем окружающей нас русской атмосферой. Кроме того, мы входим в международный Союз пушкинских школ и уже несколько раз были на фестивале этой организации в Карелии.

В. Неборякина: — Я бы сочла необходимым снова вернуться в Эстонию и упомянуть еще нескольких партнеров тартуской Пушкинской гимназии в нашей стране. Среди них — находящиеся в Таллинне центр «Пушкин», активно сотрудничающий с нами, Пушкинское общество Эстонии, в конкурсах и конференциях которого наши ребята принимают участие уже давно. И, конечно, не стоит забывать тартуские эстонские школы, сотрудничающие с нами в форме проведения Пушкинских чтений. Благодарить за подобный интерес к творчеству Пушкина и к русской культуре в целом следует, конечно, тамошних преподавателей русского, многие из которых, между прочим, являются нашими выпускниками.

— «Желаю, чтобы сбылось все то, чего ты желаешь себе сам!» — формула при поздравлении в день рождения достаточно распространенная. Чего бы вы могли пожелать себе и своей гимназии в свой сто пятый день рождения?

В. Неборякина: — Один из наших эстонских друзей прислал нам ко дню рождения такой подарок: составленное им для нас поздравление-девиз. Звучит он так: «Русская культура в сердцах эстонцев». Я могу лишь добавить к этому три слова: «Да будет так!». А мы со своей стороны будем делать все возможное, чтобы оба наших народа — и русские, и эстонцы — вновь пожали друг другу руки.