Я сказочно небогат

Николай ХРУСТАЛЕВ

С Борисом Грачевским, чей киножурнал «Ералаш» любим всеми уже многие годы, мы разговаривали на Открытом кинофестивале стран СНГ и Балтии в Анапе. А раз формально и практически «Ералаш» для детей и про детей, то и говорили мы преимущественно о них.

В траве сидел кузнечик...

- Борис, «Ералаш» сейчас крутят по телевизору практически постоянно. На ваш взгляд, нынешним «мальчишкам и девчонкам, а также их родителям» прежние герои не кажутся инопланетянами, все ведь так переменилось?

- На самом деле главное, о чем мы говорим в «Ералаше» и за чем всегда внимательно следим, - это не сиюминутное, что стареет буквально на глазах, а вечное, как бы вызывающе это ни звучало. Какая бы ни была власть, что бы ни происходило в мире, но люди все равно влюбляются, и дети влюбляются и пугаются, а еще все так же пытаются списывать, иногда жадничают, хотят обмануть учителя, прихвастнуть... И все это будет всегда, полетим ли на Марс или вместо привычной еды начнем питаться таблетками. Потому что остается человек, а он бесконечен. И пионерский галстук или должность председателя совета отряда, прочие былые или новые атрибуты не имеют никакого отношения к тому, чем всегда был жив ребенок, к тому, что греет его изнутри.

Помню дикий скандал, который был связан с одним из наших сюжетов. Сидят ребята и думают, куда бы со скуки податься: может, в рокеры, может в «металлисты». И тогда кто-то предложил: а давайте в комсомол, там ничего делать не надо. Мы показали сюжет на съезде учителей, и зал негодовал: оставьте в покое, не трожьте ленинский комсомол! Раздался «партийный» звонок - что вы там наснимали, строго вопрашают. Я в ответ: все в полном соответствии с последними решениями съезда ВЛКСМ. Ну, тогда ладно, последовало из трубки.

А вот сюжет, про который думал, что однодневка, неожиданно получился иным. Дети вызвали дух Сталина, и история получилась про то, что случись что, и все снова вернется на круги своя. Только что мы сделали в некотором смысле притчу, снимал ее к собственному юбилею, к надвигавшимся 55, и она была мне так дорога, что работал над ней сам, что делаю крайне редко. Там семиклассники, уже обалдевшие от того, что их заставляют изучать официально все эти панк- и хард-роки, собираются в школьном подвале, как на маевку, ставят кого-то на атас и тайно поют хором вполголоса «В траве сидел кузнечик...». На роль учителя в бандане, коже и цепях пригласил Дмитрия Нагиева, ждал его на съемку три месяца, но ждал не зря...

Свой уголок

- «Ералаш» - продукт сугубо российский, где-нибудь есть что-то подобное?

- Возможно, есть, но такой принцип общения с детьми и взрослыми, воздействия на них еще где-то, по-моему, еще невозможен. Я долго переживал по поводу того, что заграница не покупает наш «Ералаш». А она действительно не покупает, разве что ближнее зарубежье. А потом понял: все дело в качестве юмора, который у нас замешен на истинно русском понимании смешного. Уточню сразу: мы никогда в жизни не позволяли себе что-то снимать о какой-либо национальности. Для меня в моей стране, и вообще на земле, нет национальностей. Есть живые люди и взаимоотношения характеров. Разумеется, существуют национальные особенности, но я не стараюсь акцентировать на этом внимание. Мне кажется, что все человеческие несчастья начинаются тогда, когда кто-то начинает выпячивать свою национальность, я, мол, тот или этот. Ну и что дальше? А конкретно ты что сделал, придумал, открыл, сочинил?

Телепузики, западная модель юмора - это доведенные до абсурда отношения с экраном, когда ребенок оболванивается так, что становится таким же дурачком, как экранный персонаж. Вспомните, как вы общались с собственными детьми, когда они были маленькими. С чего все начиналось? Со сказки. Ее ты читаешь в пятый, в двадцатый раз, а ребенок снова требует читать сначала. Но ты же не только про медвежонка читаешь, но и делишься заложенным в сказке добром, и это потом обязательно прорастет. Наш юмор построен на таком прорастании, на созидании. Эльдар Александрович Рязанов дорог мне как раз лиричностью юмора. Иногда думаешь: что-то я тут перетончил, кто-то понял, а кто-то, наверное, нет. И хорошо, и ладно, пусть зритель воспринимает по-разному, сложно или просто, ничего страшного, в «Ералаше» каждый найдет свой уголок. Один сюжет проскочит, но зацепится за другой. И мнения, что раньше «Ералаш» был лучше, придерживаются только те, кто не понимает, что он фантастически точно движется вместе с временем, он не сиюминутен, а современен, и это очень важно.

- Прежние ребята-артисты из «Ералаша» не были наивнее и непосредственнее тех, что пришли им сейчас на смену, - продвинутые, съевшие собаку на компьютерах?

- Да не компьютерах дело! Просто поколение немного другое, и отношение ко всему тоже несколько иное. Но странным образом я их слышу, вижу и понимаю, не могу обяснить этого. Давно сформулировал для себя, что в детях надо уважать личность. А она начинается уже с двух лет. Но уважать - не значит давать садиться себе на голову. Вот сегодня у входа пропускаю вперед даму, пожилого человека пропускаю, смотрю, и юнец лет семнадцати тоже собирается вперед протиснуться. Я его тормознул, куда это так торопишься? Есть вещи, которых позволять не надо никому. У меня великое число учеников, с удовольствием с ними поделюсь, чем смогу, но заставлять не буду. Не хочешь - не надо.

- В сюжетах «Ералаша» нашло отражение детство самого Бориса Грачевского?

- В одном - это точно. Мое детство состояло из приколов, мы обожали прикалывать друг друга. Тогда это называлось разыгрывать. Одно время мы жили под Москвой, и если, стоя в тамбуре, зашипеть особым образом, то люди, думая, что сейчас двери закроются, начинали шарахаться, нестись сломя голову в вагон, хотя до отправления могло быть еще немало времени. Из этого воспоминания получился потом очень смешной сюжет, мы только другой финал придумали. Один из пассажиров говорит ребятам: что вы в тамбуре шипите, вы выйдите, встаньте возле вагона, зашипите, и тогда больше народу испугается. Они вышли, пошипели, двери закрылись, и электричка уехала...

- А своих школьных учителей вы помните?

- К сожалению, у меня в начальных классах была очень скучная, неинтересная училка. Звали ее Клера Александровна, и она всегда ходила в сером. Серыми были широкие юбки, кофты. Всегда заматывалась в серый пуховый платок, голос был скучным, неинтересным, вся она была безликая, и, наверное, все мы так ей надоели. На всю жизнь запомнилась тем, что, рассказывая, постоянно ходила по классу, а дойдя до доски, задирала юбку и поправляла чулок.

Если честно, то школу я люто ненавижу, частично за дело, мне кажется, что она уничтожает в ребенке личность. А еще ненавижу за то, что не вижу выхода. О чем говорить, если учитель получает гроши. От этого ребенок тоже растет кривым. А ребенок в обществе должен быть готовым ко всему, вдруг папа обанкротится или мама от папы, не дай Бог, уйдет? К этому же надо учить относиться адекватно.

- Раньше «Ералашу» беспокоиться было не о чем - главное, сняли, а о прокате голова не болела...

- Так сегодня еще лучше. У меня мощные договоры с Первым каналом, с одним из украинских, наша продукция, насколько знаю, идет, стоит не дешево, ее ждут, только что подписано несколько новых взаимовыгодных соглашений, на отрытии сезона на Первом были наши премьеры, там появилась наша передача, и мне показалось, что для нее найден удачный алгоритм, месяцев семь над ним бился, начинал, бросал, пытался определиться, кому вести - взрослому, ребенку. Но теперь зритель, во-первых, видит, как все это непросто рождается, а во-вторых, следит за сюжетом. Две эти вещи удалось совместить.

- Кстати, юные актеры, играющие в «Ералаше», гонорар получают?

- Конечно. Даже тогда, когда в СССР несовершеннолетним платить было нельзя, мы все равно платили. Потому что это тяжелый детский труд, о напряжении ребенка на площадке и говорить не буду. Тем более, что бюджет у «Ералаша» нормальный, никогда по этому поводу не жалуюсь. Половину платит министерство, половину зарабатываю и вкладываю сам. Для меня самое главное, чтобы «Ералаш» жил и выходили новые сюжеты. Можно, конечно, завидовать коммерческой отдаче «Антикиллера» или «Ночного дозора». Но там другая история, и про искусство речи нет. Это то же самое, что сейчас происходит во многих ресторанах или дорогих кафе: вместо музыки идет сплошной ритм барабанов. Музыка, получается, уже не нужна. Так и некоторым фильмам уже не нужен сюжет в обычном понимании, а надо - побежал, упал, взорвал. Этот путь не мой, сердца он не трогает. Наверное, я не умею зарабатывать тех денег, что зарабатывают они, и - черт с ним! Я не беден, хотя и могу сказать про себя, что сказочно небогат.

Фабрика звезд

- За три десятка лет мальчики и девочки из первых «Ералашей» выросли, как потом складывались их судьбы?

- Здесь, на «Киношоке», одна из моих артисток ходит, Катюша Вуличенко, в «Звезде» играла девушку-радистку, в сериалах сейчас снимается, а в «Ералаше» совсем маленькой была. Был потрясен, когда узнал, что самый красивый голос на телевидении сейчас - высокий такой баритон, женщины просто умирают - это мой мальчик Саша Комлев, невысокого росточка, теперь артист Театра Луны, Чаплина там играет. В «Ералаш» его привели трех с половиной лет. Откуда такой сумасшедший голос, посмотрите «Клона», он озвучивает. А что Глюкоза из «Ералаша», вы знаете? С 8 лет в нем снималась. А что Юлька Волкова из «Тату» тоже снималась в «Ералаше», вам известно? Когда сейчас встречаемся, это и для них большая радость, и я горжусь, что таких детей вырастил. Не то что их воспитал, но они из нашего дела вышли.

- А как будущие Глюкозы и «Тату» находятся?

- Однажды мы сидели и думали: все, хватит, надо в «Ералаш» искать новые лица. И подобрали для одного сюжета двух мальчишек и двух девчонок. Одна лихо работала на пробах, а вторая была симпатичной, ничего не скажешь, но не более того, главное, что первая тянула. Заехал к ним на площадку, в лес, где по сюжету городские пацаны грибы собирали, а деревенские девчонки решили над ними подшутить. Подхожу, а режиссер в панике, у той, что на пробах блистала, ничего не получается, все валится. Зато другую не узнать, откуда что взялось, загадка какая-то. Я говорю, так давай меняй их местами. Поменяли, и все так пошло, пошло... Второй как раз и была Наташа Ионова, Глюкоза. В ней есть какая-то детскость, обаяние женственности при том, что была шпана шпаной. А в 15 лет взял ее на «Кинотавр», посмотрел на нее рядом с кинодивами и подумал: вот и выросла, стала красавицей. Правда, на внешность красавица, а мозгами - все та же шпана, все коленки ободраны. Мы все обсуждали с ней, как вместе по звездной дорожке пойдем, а когда объявили, она в плач - парикмахер не то что-то на макушке сделал...