Вверх по лестнице...

Георгию БЫСТРОВУ, мэру города Маарду, исполняется 60 лет

Нелли КУЗНЕЦОВА

Рассказывать об этом человеке сложно. Знаю его много лет, и все равно порой останавливаюсь в удивлении, узнавая все новые и новые подробности из его биографии: неужели это все один и тот же человек? Его жизнь вместила в себя столько, что хватило бы с лихвой на несколько человек.

Помнится, однажды мы заговорили с ним о грибах. «Выдалась отпускная неделька, несколько свободных дней, хотелось бы побродить по лесу...» И как-то случайно выяснилось, что это сейчас лес, грибы, ягоды для него отдых, возможность хоть ненадолго уйти от тяжких повседневных изматывающих забот. А когда-то это было работой... В голодные послевоенные годы в Петсеримаа, где он родился, только так и можно было выжить. И он, мальчишка, собирал грибы корзинами, а ягоды — мешками. Их продавали потом, и этим скудным заработком кормилась семья.

Он был слабеньким, худосочным, часто болел. Однажды чуть не умер от тяжелого воспаления легких, его чудом вытащил с того света врач, случайно оказавшийся в тех местах. Но с 14 лет он был уже самостоятельным человеком, жил в одном из таллиннских общежитий, сам заботился о себе, работал и учился.

Мы как-то попробовали перечислить профессии, которыми он владеет, все его умения, так не хватило пальцев на руках. Вы только представьте себе... Каменщик, слесарь-трубопроводчик, арматурщик-бетонщик, докер-механизатор, электрик, электрослесарь. И это еще далеко не все...

Сейчас, когда он выступает с трибуны, ведет переговоры с финнами, немцами, датчанами, когда появляется на высоких официальных приемах в смокинге, который, кстати, умеет носить отлично, словно вырос с этим умением, трудно представить себе того крестьянского мальчишку, который умирал от голода и непосильной работы. Неужели это он ходил в резиновых сапогах, в каске и с противогазом, 13 лет работая в сернокислотном цехе, самом, пожалуй, вредном из цехов Маардуского химкомбината? Неужели это он, изнемогая от засушливой жары и безводья, строил в среднеазиатской пустыне химический комбинат?

Не могу представить его в солдатской форме, хотя знаю, что он служил в ракетных войсках, а потом, став офицером, опять что-то строил в предгорьях Тянь-Шаня, где до этого не ступала нога человека, где не было ничего, что может как-то обеспечивать человеческую жизнь.

Удивительно, как помотала его жизнь по огромной тогда стране. «От Москвы до самых до окраин», как пелось в одной известной прежде песне. Но всегда он стремился вернуться в Эстонию. В Кохтла-Ярве руководил комбинатом коммунальных предприятий, заведовал отделом коммунального хозяйства, тяжелая, прямо скажем, работа, когда на руководителя сыплются все шишки. Уже тогда под его командой было более 800 человек, а ведь он был совсем молод.

Все время он как бы поднимался по лестнице, ведущей вверх, масштаб работы становился все больше. В Новоталлиннском порту, например, он фактически создал большой комплекс социального обслуживания рабочих, инженерно-технических работников и три года был его руководителем, а потом еще и председателем профсоюзного комитета порта.

И всегда, всю жизнь учился. У него несколько дипломов о высшем образовании. Не купленных, как это бывает у некоторых не слишком чистоплотных людей, а заработанных собственным горбом, ночными бдениями над книгами, учебниками. Я не знаю, как это ему удавалось, ведь человеческие силы не беспредельны, но все же удалось. Он окончил Таллиннский Политехнический институт, ныне Технический университет, Институт государственно-муниципальной службы при президенте Российской Федерации, Московский Социально-гуманитарный университет. По первому своему диплому он инженер-экономист, по второму — специалист по вопросам региональных органов самоуправления, по третьему — юрист... Вот какой он человек, этот мэр Маарду.

Я не знаю, что его привязывает к этому городу, что его привязывало раньше... Все ведь знали про Маардуский химзавод, все видели рыжий «лисий хвост» из труб этого завода. Если уж он тянулся через весь Ласнамяэ и дальше, на много километров, сказываясь на атмосфере района, то каково это было — жить возле этих самых труб? Дышать сернистыми газами?

Это и вообще был грязноватый заштатный, плохонький городишко с весьма определенным шлейфом опасности, непривлекательности.

Теперь, конечно, этот город не узнать... И может быть, только он, работающий здесь мэром многие годы, знает, сколько средств, каких бесконечных усилий, какого упорства, огромной, кропотливой, зачастую неблагодарной работы потребовало это превращение, это изменение лица города.

Нет, в том, прежнем, городе, а лучше сказать, поселке, не могло быть таких чистеньких новых тротуаров, какие есть теперь в Маарду (их соорудили с помощью местных бизнесменов), такого широкого стадиона с новым современным покрытием поля, такого Народного дома с новым фасадом, покрытым необычной для маардуской архитектуры гранитной крошкой в элегантных коричнево-бежевых тонах, новых магазинов-маркетов...

А уж Маардуская церковь — мы о ней рассказывали не раз — вообще особое творение. Всякий раз, когда вижу ее, поражаюсь снова и снова...

Она и в самом деле удивительна, эта церковь. Легкая, элегантная, с необыкновенным изяществом форм, с замечательным сочетанием цветов — красного и белого. Она стоит на горе, вернее, на возвышении, словно объединяя новый Маарду и старый. Не случайно, наверное, именно сюда в свое время перенесли прах защитников Таллинна, погибших в 41-м году. И могила осталась нетронутой. Потом, уже позже, возле церкви поставили фигуру молящейся женщины. Она так и называется — «Молитва». Всего этого не было бы, если бы не Быстров с его хваткой, с его умением доводить дело до конца, если уж он за него взялся.

Помню, как здесь, на этом самом месте, Быстров со странной, быть может, для столь делового, земного, прагматичного человека горечью, сквозь которую просвечивали, очевидно, собственные его размышления, сказал, что большинство из нас только на склоне лет начинают понимать, что жизнь в общем-то быстротечна, что она уходит, а ведь зачем-то же мы приходили в этот мир. И добавил: всякому человеку хочется, чтобы о нем вспоминали, чтобы говорили, да, он был и сделать что-то успел.

Помню, я даже испугалась: откуда такие мысли, не собирается же он умирать? И с легкой улыбкой он сказал, что смерти бояться не надо. Надо жить и работать. И работать в полную силу, делая все, что можешь, для людей.

Впрочем, насколько я знаю, он редко позволяет себе такие разговоры. А что у него на сердце — далеко не каждому дано знать. Хотя известно, что у него трагически погиб сын, двадцатичетырехлетний юноша, друг, как сказал о нем Быстров. И это двойное, тройное горе. Ведь не каждый отец может, увы, гордиться сыном, не каждый может сказать, что в сыне видит свое продолжение, друга.

Не знаю, могу ли я рассказывать об этом, имею ли право... Ведь есть такие движения души, о которых говорить трудно. Но пишу об этом только потому, что вижу в этом особую силу. Мимоходом, вскользь он как-то сказал, что знает, что это такое — умирать... Шел домой после того, как увидел погибшего сына, думал о жене, которая еще ничего не знает, и почувствовал, что сердце останавливается... Мысль была одна: успеть дойти до дома.

Может быть, потому он и кладбище в Маарду построил. Можно ли употребить это слово по отношению к земле, в которую ложатся мертвые? В том-то и дело, сказал он, вспоминая обо всех муках, упреках, сыпавшихся на его голову в связи с этим строительством, что эта земля, этот город, это место на карте не было родным. Но если здесь, в этой земле, лежат твои близкие, значит, ты уже пустил здесь корни, значит, ты уже связан с ней, с этим городом крепкими узами. И куда ты денешься теперь от этой земли?

Не знаю другого мэра, который с такой бы трепетной, прямо-таки ревнивой любовью говорил о своем городе, как это делает Быстров. Сам он называет себя наемным работником. Но на самом деле он настоящий хозяин. Он вложил в этот город столько сил, столько души, что, думается, привязан к нему навсегда.

Между прочим, Маарду, единственный из городов Эстонии, вообще бывшей советской Прибалтики, принят в Ассоциацию северных городов мира. А что? Сегодняшний Маарду, еще недавно бывший заштатным городом Эстонии с плохим имиджем, выходит на мировой уровень. О нем уже знают в мире... Здесь, кстати, уже проводились мировые чемпионаты по разным видам спорта. Возможно ли это было еще недавно?

Знаю, что у него много планов, есть важные для города задумки. Но для того, чтобы их претворить, нужно время. И свобода, уверенность, что ему не помешают, дадут работать... Но откуда ее взять, эту уверенность, в наше-то нелегкое время, когда политика зачастую значит больше, чем экономика, а политические лозунги ценятся больше, чем умение делать дело... Может быть, потому, насколько я понимаю, он баллотировался в Европарламент?

Что можно было бы к этому добавить?

Ему исполняется 60. Говорят, что это тот возраст, когда уже пора «возвращаться с ярмарки». Но я не могу представить себе этого сильного, энергичного человека с его хозяйственностью, подлинной мастеровитостью, с этой его неубывающей, неистребимой любовью к городу, с его некоторой русской простоватостью, сквозь которую столь явственно просвечивают и крепкий ум, и лукавство, и легкая хитреца, недаром его сравнивают с Лужковым в масштабах Маарду, так вот я не могу представить себе такого человека на покое. Да и сам он представить себе этого не может. И вообще — о каком покое может идти речь? В свои 60 он собирается поехать на Аляску, подняться там на вершину горы, во Франции, в Италии, даже в Гималаях он на большие высоты уже поднимался.

И дай ему Бог преодолеть еще немало вершин и в своей жизни, и в работе.

Счастья вам, дорогой Георгий Васильевич, удачи вам во всех ваших начинаниях...

P.S. Те, кто захочет поздравить Георгия Васильевича с юбилеем, могут это сделать в понедельник, 11 октября, в ресторане «Раннику» с 15 часов.