"МЭ" Суббота" | 04.09.04 | Обратно

Тынис МЯГИ: «А что такое песня? Это и есть путь»

На этой неделе центром концертной жизни Таллинна была, без сомнения, Ратушная площадь. Во-первых, праздновалось 600-летие самой Таллиннской Ратуши, а во-вторых, концертом с участием симфонического оркестра здесь отмечалась дата новой истории - десятилетие вывода российских войск.

Певец и композитор Тынис Мяги был участником обоих концертов. На втором он исполнял одну из своих самых известных песен Koit («Заря»). Напряженный, по сгустку энергии похожий на равелевское «Болеро», ритм, задаваемый оркестровой мощью, взмывал над площадью, заполненной людьми, но голос певца властвовал над ним, приветствуя Свободу.

Тынис Мяги по-прежнему остается одним из самых известных и любимых эстонских певцов, несмотря на то, что его жизнь на эстраде насчитывает свыше четверти века. Он успешно преодолел водораздел между эстрадой и шоу-бизнесом - не изменяя себе, просто остался певцом.

О песне и о жизни с Тынисом МЯГИ разговаривает наш корреспондент Этэри КЕКЕЛИДЗЕ.

Десять лет назад

- Почему именно Koit звучал на концерте?

- Организаторы выбрали именно эту песню. Она вообще очень популярна. Я написал Koit в 1988 году, она сразу пришлась по душе, и с тех пор не было ни одного более-менее крупного мероприятия, где бы эта песня не звучала.

- С песней понятно - этот жанр сам по себе призван быть гимном крупных событий. Но вот какое совпадение искусства с жизнью - помнишь, именно летом 1994 года был поставлен спектакль Русского театра «В Москву! В Москву!» по чеховским «Трем сестрам».

- О, там ведь тоже речь шла именно о выводе советских войск. Я, к сожалению, спектакля этого не видел, но разговоры о нем помню - он много шума тогда наделал. Кстати, а ты помнишь постановку 1996 года Микка Микивера «Три сестры», которые игрались на мызе в Сагади?

- Где ты исполнял роль Тузенбаха, в первый раз выйдя на драматическую сцену?

- Да. Там ведь тоже эта аналогия проводилась.

- Но не так откровенно, как в спектакле Русского театра, где героями внятно были моряки, а местом действия Палдиски. С тех пор я часто думаю, что Чехов знал все и про прошлую жизнь, и про будущую.

- Искусство про жизнь всегда все знает.

У каждого свой путь

- Собственно говоря, между понятиями «эстрада» и «шоу-бизнес» лежит водораздел поколений и идеологий. Но есть такая «великая когорта» певцов, и в России, и в Эстонии, для которой этот водораздел был несущественным, настолько сильной оказалась их творческая индивидуальность и настолько великой зрительская к ним любовь. Я имею в виду Пугачеву, Лещенко, Анне Вески, Тыниса Мяги..

- Говори, говори… Я тут ни при чем, к шоу-бизнесу отношения не имею. Дело в том, что у каждого человека, который занят творчеством, наступает момент, когда он должен начинать делать только то, что должен, - свою песню. У каждого человека есть своя песня, ее только нужно найти. Где-то до середины восьмидесятых годов я все-таки пел то, что сочиняли другие, пел эстрадные песни, в том числе и некоторые композиции рок-музыки. И это все было поисками своего лица.

- А работа с ансамблем Ultima Thule?

- Это уже было немного другое, но ведь я и оттуда ушел. Потому что у слушателей создавалось такое впечатление, что на сцене два исполнителя - ансамбль Ultima Thule и я. И уже я тогда начал петь свои песни. Я даже не знаю, как определить их жанр - они похожи и на баллады, и на композиции. Это как алхимия - когда ищут путь превращения разных ингредиентов в золото или в философский камень, пробуют любые материалы, которые кажутся подходящими.

- Абсолютно любые?

- Абсолютно. У меня такой постмодернистский подход - смешение жанров, я слушаю разную музыку, в том числе и народную, и ищу, что меня затрагивает. И не только эстонскую народную музыку, но разных народов, включая даже пакистанскую, которой я долго занимался - меня интересовали эти краски, эти инструменты, и почему поют так, а не иначе… И русские романсы, и португальские фадуа, и джаз, и рок, и музыку, сделанную на компьютере… В результате, по-моему, получилось что-то интересное.

- Но в твоей жизни были и искания духа, помнится, ты примкнул к искателям новой религии Elu Sõna.

- Это же естественно, человек не только философский камень ищет, он себя ищет, смысл своей жизни. Не могу сказать, что я сейчас этим же занят, кажется, я понял, в чем дело.

- И в чем же?

- Все просто: у каждого в жизни свой путь. Я догадывался об этом раньше, а теперь, когда мне 56 лет, знаю точно - у каждого свой путь. Сколько людей, столько и путей, разных понятий, разных пониманий и так далее. Это трудно объяснить словами, но это ясно - как говорится в Библии, вы знаете сами, что дух святой живет внутри вас. Это и есть истина.

Оглядываясь в прошлое

- Я помню, как много лет назад мы с тобой оказались вместе в одной группе театральных людей, которые поехали в Вильнюс смотреть спектакли Някрошюса. И остановились по пути поесть в какой-то столовой. И все работники столовой вышли в зал, чтобы посмотреть на тебя - не верили глазам и ахали, как тебя к ним занесло. Популярность твоя была тогда в Союзе огромной. Это было обременительным - популярность на огромном пространстве, которое, наверное, в принципе воспринималось как чужое?

- Тогда это воспринималось абсолютно нормально, я чувствовал себя замечательно, и мне нравилось, что меня все знают. Но в один прекрасный момент почувствовал, что если не начну делать что-то свое, то мне грозит перспектива превратиться в пузатого старика, который будет продолжать прыгать по эстраде и петь «Спасите, спасите, спасите…» или нечто вроде этого. А это стыдно.

- Кстати сказать, кроме пресловутого «Спасите!» или «Остановите музыку» у тебя были замечательные пародии, которые уже тогда давали понять, что драматический жанр тебе не чужд.

- Это все было хорошо. Но следует слушать свой внутренний голос, куда он тебя зовет. Поэтому я очень рад, что у меня был такой период в жизни, но никогда бы не согласился повторить его вновь - месяцами гастролировать, петь по четыре-пять концертов в день, петь то, что не всегда тебе нравится… А сегодня я делаю свое, и это огромное счастье - я пишу музыку, я пою, я играю в театре, о котором никогда раньше не думал, что это вообще для меня возможно…

- А тебе не мало слушателей? Ты же теперь выступаешь только в Эстонии?

- И еще очень редко в Швеции, и дважды в Росссии - в Питере и в Москве.

- И как народ там воспринимал нового Тыниса Мяги?

- Очень хорошо! Знакомые музыканты сказали, что для них тот поворот, который я совершил, оказался очень неожиданным и очень интересным. А для публики я пел и некоторые старые шлягеры, но - по-новому, изменил гармонию, привнес свое время, свое восприятие. И всем тоже понравилось.

- А сейчас ты больше певец или больше композитор?

- Я даже не думаю, что я певец. Георг Отс певец, Ясси Захаров певец. Я не певец в полном смысле слова, голос неправильно поставленный с точки зрения камерного пения. Я все-таки исполнитель, и это мой мир. Хотя, конечно, это пение, как все, кто рисует - художники.

- Есть у тебя сейчас свой ансамбль?

- Моего нет, но есть ансамбль, который придет в любой необходимый момент. Уже несколько лет я больше всего люблю выступать в маленьких залах и только с роялем. В Эстонии сейчас огромное количество разных усадеб, мыз, даже церквей, где можно выступать с концертами, где собирается благодарная публика. Мне очень нравится - публика сидит вокруг рояля, не надо никаких усилителей… Но вот и с симфоническим оркестром выступаю, да разные варианты есть - дуэты, квартеты…

- А график выступлений напряженный?

- Довольно напряженный, особенно летом и ближе к Рождеству, уже начиная с конца ноября.

- А скажи, как ты относишься к конкурсу Евровидения?

- Честно говоря, я его давно не смотрю, мне неинтересно. Все заранее известно - на протяжении трех минут нужно сделать то и то. Шлягеров в последнее время на Евровидении вообще нет - кто помнит, какая песня победила, скажем, три года назад? Только «АВВА» и стала популярной, остальных иногда по радио крутят, а чтобы победители по-настоящему популярными стали, так нет…

- А что вообще с песней происходит?

- Есть очень много интересного - в мире, не в Эстонии. И что еще стало заметным - есть, так сказать, магистральное развитие жанра шоу-бизнеса, где в первом эшелоне Мадонна, Элтон Джон и так далее. А есть андеграунд, и он сильно отличается. Раньше такого не было, например, во времена «Битлз» в музыке было больше единства. Сейчас же чем дальше, тем больше появляется всяких маленьких ниш для самых разных поисков, экспериментов, для разной музыки. Сейчас можно слушать что угодно, хорошей музыки много. А то, что на радио крутят, так это хорошие консервы, о которых через два-три года никто и не вспомнит. А вот совсем новое - вот композитор Питер Габриэль пишет такую музыку, чтобы слушатели ее могли скачать с его сайта в Интернете напрямую, чтобы никаких посредников…

- Тебя это не пугает?

- Пугает, конечно, но такая жизнь… В мои годы, я думаю, то, что делал Боб Дилан, «Циммерман», или Высоцкий и Окуджава в России, или Тыну Тепанди в Эстонии, и было самым лучшим периодом.

- А сейчас в Эстонии что?

- Яак Туксам есть. Хотя он далеко не молод, и не вчера начал музыкой заниматься, но узнала его широкая публика только сейчас, после того, как появилась его пластинка, а Городской театр устроил несколько его концертов подряд. А так он сидит в лесу, делает бревенчатые дома и играет на гитаре… Музыканты-то его давно знают. У него в музыке такой интересный лад, глаза закроешь - и какие-то нездешние интонации чувствуешь. И стихи он использует известных эстонских поэтов, а некоторые сам пишет. Его творчество немного похоже на то, что я делаю, поэтому мне особенно близко.

- Ты тоже готовишь новый альбом?

- Готовлю, но это пока секрет. Последний альбом назывался Sirius, и там я постарался, чтобы все песни были бы по большому счету единым целым - хотя каждая сама по себе.

- Как венок сонетов?

- Приблизительно. В текстовом плане стояла такая же задача. В новой пластинке продолжу эти поиски.

Театр Микка Микивера

- А в театр-то как ты попал? Я тебя видела в трех спектаклях: в «Трех сестрах», в «Войне и мире» и в «Энигме». Все три поставлены Микком Микивером. Ты хотел выйти на сцену в драме?

- Очень хотел, но никогда не думал, что это возможно. И когда Микк мне предложил сыграть Тузенбаха, я сразу согласился.

- А что ты ищешь в театре? Чего тебе не хватало? Чужого лица?

- Ой, не знаю. Просто очень захватывающе - стать кем-то другим. Пьер Безухов - какой интересный человек!

- Это была заметная работа.

- Сама подумай - вот Пьер приезжает из Франции, у него совсем другие взгляды, он смотрит вокруг и многого не понимает. Он к своему кругу не подходит. Такой наивный интеллигент, все передовое на ура воспринимает. Я очень старался найти этого человека, много читал. Знаешь, когда Пьера играл, то во мне словно какие-то каналы открылись, которых я прежде не замечал. Я нашел в своем характере что-то от характера Безухова - можно так сказать?

Свой путь

- А сейчас в театре какая-нибудь работа намечается?

- Сейчас я хочу делать музыку. И чтобы текста был минимум. Смотрел недавно «Эстонские баллады» Вельо Тормиса, которые поставил Пеэтер Ялакас, - просто гениальная работа, в данный момент такой театр мне интересен. В старой эстонской струнной музыке, которую использует Тормис, чувствуется нездешнее, какое-то восточное дыхание. Глаза закрываешь, и как будто путешествуешь - откуда-то попадаешь сюда.

- Все человечество вышло из одной колыбели…

- Вот это путешествие мне жутко нравится - и смотреть, и самому его творить.

- Но поешь про жизнь или про себя?

- Про жизнь И если посмотреть на все песни, которые я сам написал, начиная со «Слепого музыканта», то все они про жизнь и про свой путь в жизни. Ведь что такое песня? Это и есть путь.