В поисках школьного пути

Йосеф КАЦ

Фото Александра ГУЖОВА

Существующая модель государственной русскоязычной школы не может обеспечить ученикам должного уровня государственного языка, однако государство не спешит менять ситуацию, полагаясь на сами школы, – таково мнение участников IV международной конференции по прикладной лингвистике «Другой путь», проходившей в Таллинне 7-8 апреля.

Если первый день конференции, начавшейся в помещениях Института эстонского языка, был посвящен вопросам более теоретического плана и обсуждению языковой политики наших соседей – Латвии, Литвы и Финляндии, то в пятницу в стенах Таллиннского университета речь шла преимущественно о местной проблематике. В первую очередь – о преподавании государственного языка в школах национальных меньшинств Эстонии в свете их готовности к намечаемой на 2007 год реформе образования.

Паутина законов

«Общество Эстонии пестро в языковом плане, и для множества составляющих его людей эстонский язык не является родным, – начала свое выступление представительница Института эстонского языка Сильви Варе. – Но согласно Конституции и Закону о языке государственным языком у нас является все же эстонский. И потому обязанность государства дать всем проживающим в нем возможность изучения и последующего знания эстонского языка».

На взгляд С. Варе, исполнять эту обязанность государство особенно не спешит. Отсутствие в Эстонии единого документа, который регулировал бы преподавание государственного языка иноязычным школьникам, – вот что видится ей важнейшим препятствием в данной области. «Практически все, что мы имеем, это зафиксированное Основным законом право на образование на эстонском языке, – поясняет С. Варе. – При этом говорится также, что школы национальных меньшинств могут сами выбирать язык преподавания, а дети национальных меньшинств имеют одновременно право на обучение в эстонской школе».

Параллельно с этим, как отмечает С. Варе, существуют также и внесенные в 1997 году в Закон о школе и гимназии поправки. Согласно им к 2007 году программы иноязычных основных школ должны обеспечить своим учащимся тот уровень знания эстонского, при котором их выпускники смогли бы продолжать обучение в гимназических классах на гос-
языке. «Как обеспечить этот переход, документом не уточняется», – сокрушается докладчик.

Обратная сторона модели

По сравнению с последним годом советской власти процентное количество русскоязычных школьников в Эстонии уменьшилось: 37,3% в 1991 году против 23% в нынешнем. Обучаются они более чем в ста школах, 63 из которых имеют статус гимназии, 14 – основных и 4 – детсада-начальной школы. «Еще 21 учебное заведение считаются двуязычными, – добавляет С. Варе, – где обучение ведется в русских и эстонских классах параллельно».

«Вне зависимости от языка преподавания и эстонские, и русские школы работают по единой общегосударственной модели, — продолжает сотрудник Института эстонского языка. – Это означает, что для русских школьников эстонский является, по сути, приоритетным иностранным языком, преподавание которого ведется по традиционной методике обучения английскому или немецкому». Путь этот, по мнению С. Варе, ведет в тупик: повысить знание языка можно, лишь увеличивая число отводимых ему часов. А выкроить эти недостающие часы-уроки можно только за счет иных предметов, что не может быть оправданным. «По сравнению с учебными программами 1997-2001 годов нам даже пришлось сократить максимальное количество часов преподавания эстонского в основной школе, – признает она. – Причина здесь одна: 10-15 часов уроков госязыка в неделю превращал его в главный предмет всего курса, что негативно сказывалось на других дисциплинах».

Иными словами, существующая на данный момент методика преподавания эстонского в русскоязычной школе исчерпала сама себя. «Программа русской школы находится в формальной согласованности с государственной моделью средней школы, однако находится в противоречии с требованиями Закона о школе и гимназии, – констатирует С.Варе. – А значит и перехода к эстоноязычной гимназии обеспечить она не может».

Безбоязненное погружение

Страх родителей или школьного руководства перед 2007 годом уже привел к тому, что в ряде учебных заведений ряд предметов преподается на эстонском языке уже давно. «Как правило, это творческие или развивающие дисциплины: труд, физкультура, музыка, реже природоведение или история, – поясняет С. Варе. – Начинание это неплохое, но слабой стороной его является полное отсутствие какой-либо скоординированности и согласованности между собой».

Лучшей альтернативой нынешнему положению дел участники конференции видят модель языкового погружения, успешно зарекомендовавшую себя как в нашей стране, так и в зарубежных школах нацменьшинств – прежде всего в Финляндии и Канаде. Суть ее сводится к тому, что начиная с первого класса обучение ведется на госязыке, а количество предметов на родном для школьников постепенно прибавляется в ходе учебного процесса.

«Безусловным плюсом данной методики является возможность дать ученику равноценно хорошие знания как на родном, так и ином языке, – перечисляет положительные стороны языкового погружения С. Варе. – В дальнейшем оно дает также возможность изучать на не родном те предметы, которые традиционно относятся к наиболее сложным – точные и естественные науки». Единственным препятствием к повсеместному применению данной модели, по ее мнению, является лишь то, что «погружать» школьников в иноязычную среду нужно с первого класса, а значит и переход на эту методику всей школы одновременно является невозможным».

* * *

Признавая, что методика языкового погружения не может являться единственной панацеей от всех проблем, стоящих перед русскими школами Эстонии, участники конференции склоняются к мысли, что двуязычное образование должно стать в нашей стране официальным. «Для этого государству необходимо уделить больше внимания подготовке и переподготовке учителей, а не перепоручать это школам, – подчеркивает С.Варе. – До той поры, пока власти не возьмут эту задачу на себя, успех любого реформирования сомнителен».