Пятьдесят пять лет в строю

С учителем немецкого языка Таллиннской гимназии Юхкентали Ириной ОПЕКИНОЙ беседует Татьяна ОПЕКИНА.

Фото Александра ГУЖОВА

— Учитель, наряду с врачом, — самая популярная профессия, востребованная во все времена, на всех параллелях и меридианах. Тем не менее многие профессионалы побаиваются учительской доли, обходят школу стороной из-за шума, гама, суеты. А ты сознательно выбрала эту долю и учительствуешь вот уже 55 лет. Не жалеешь об этом? Не хотелось ли сбежать из школы, куда глаза глядят? (Мы с Ириной на «ты», потому что знаем друг друга сто лет, носим одну и ту же фамилию, хотя в кровном родстве не состоим.)

— Твой вопрос можно переформулировать иначе: получаю ли я удовольствие от своей работы, от общения с учениками, коллегами? Да, получаю. И не жалею, что долгую свою трудовую жизнь отдала школе. Хотя... будь я помоложе, то, наверное, воспользовалась бы открывшимися сейчас возможностями и попыталась поработать в Германии. Той самой Германии, которая все эти 55 лет постоянно присутствует в моей жизни.

— Ученики частенько дают прозвища учителям, так что за глаза, вполне возможно, тебя называют немкой. Когда ты начала трудовую карьеру, еще свежи были воспоминания о войне, еще не все разрушенное было восстановлено, в кинотеатрах вовсю шли фильмы про борьбу с фашизмом, и все кинозрители отлично знали несколько немецких слов — капут, ахтунг, яволь, — которые то и дело раздавались с экрана. Как на этом фоне относились ученики к тебе и твоему предмету?

— Во-первых, мне неизвестно, чтобы ребята называли меня немкой. Ириной — да. («Атас, Ирина идет!» — такое мне приходилось слышать нередко.) Что же касается немецкого языка, то даже в пятидесятые-шестидесятые годы, когда «Гитлер капут» было у всех на устах, к изучению самого языка учащиеся относились серьезно, безо всякого предубеждения. Впрочем, многое тут — как тогда, так и теперь — зависит от учителя. Как он себя поведет, как себя поставит, так к его предмету и относятся. А немецкий язык мне нравился всегда, даже не могу объяснить, почему. Нравился, и все. К тому же я обучалась ему у лучших профессоров, приезжавших в наши края из Московского института иностранных языков имени Мориса Тореза. Их уроки я помню до сих пор. Это было классно, как сказали бы сегодняшние ученики.

— Немецкий язык в эстонских гимназиях изучают как второй иностранный. После английского. Выходит, они не соперники? Английский победил всех — безоговорочно и окончательно? Для чего тогда учить немецкий?

— Английский язык превалирует во всем мире, это правда, но немецкий отнюдь не вытеснен на задворки. В Европе на нем разговаривают более 125 миллионов человек — жители Германии, Австрии, Швейцарии, Люксембурга, Лихтенштейна. Германская экономика — самая сильная экономика в Европе, а это кое-что значит. Учить немецкий или не учить, каждый решает для себя сам, но те юноши и девушки, которые связывают свое будущее с Германией, относятся к немецкому с почтением, учат его усердно и добросовестно. Не будем к тому же забывать, что в Германии до сих пор, за исключением отдельных земель, высшее образование бесплатное.

— Когда ты впервые попала в Германию? Выдержал ли испытание общением с носителями языка твой выученный по книгам и учебникам немецкий? Ведь после войны мы жили за «железным занавесом». Ни тебе телевидения, ни Интернета, ни фильмов на немецком языке, ни газет, ни журналов...

— Впервые я увидела Германию (тогдашнюю ГДР) в 1972 году, приехав в Шверин в составе делегации таллиннских учителей, где я оказалась неофициальным переводчиком, ибо другие члены делегации немецким не владели. Но я справилась, убедившись с превеликой радостью в том, что и я понимаю, и меня понимают. С той поры я регулярно бываю в Германии. Вот подсчитала и получилось — 29 раз. В составе учительских делегаций, туристических групп. Возила в Германию своих учеников, ездила в гости к друзьям. Ибо за десятки лет общения немецкие знакомые превратились в близких друзей, с которыми мы регулярно переписываемся и перезваниваемся.

— Урсула недавно поздравляла тебя с днем рождения...

— Милая моя Уши... Уж она-то, Урсула Шлегель, ни одной даты не пропустит, всегда одарит вниманием и заботой. Столь же внимательны и супруги Вайгельты — Биргит и Хорст. Все они — работники системы образования, ныне пенсионеры. Биргит, к несчастью, в последнее время серьезно и неизлечимо больна. И это общая наша печаль.

— С какого класса школы лучше начинать обучение иностранному языку?

— Чем раньше, тем лучше, ведь у детей прекрасная память, они все схватывают на лету. Сейчас в начальных классах ученики начинают углубленное изучение эстонского языка, затем к нему добавляется английский. Немецкий как второй иностранный появляется только в гимназии — с 10-го по 12-й классы. Два часа в неделю. Конечно, это очень мало, поэтому те ребята, которые связывают с немецким свою дальнейшую судьбу, «налегают» на него не только в школе, но и дома, берут частные уроки немецкого в дополнение к школьной программе.

— Вообще овладеть неродным языком могут все до единого ученики? Или кто-то совсем к этому неспособен?

— Могут все. Но особенно хорошо языки даются тем, у кого есть к тому врожденная склонность, чутье. Остальным надо много трудиться. Ведь иностранный язык — это в первую очередь море слов, которые надо выучить, вызубрить, запомнить.

— Что при этом важнее, письменная речь или устная?

— И то, и другое. К примеру, мы пишем на уроке письмо на завод-изготовитель в связи с поломкой утюга, нас интересует замена вышедшей из строя детали. Такая ролевая игра. Но мы и устно разыгрываем эту сценку. Один ученик — представитель фирмы, другой — обеспокоенный клиент. За их диалогом следит вся группа. Я заметила, что многие ученики домашние сочинения предпочитают классным. Понятно: дома они пользуются услугами Интернета, телевидения, газетами, журналами. И на здоровье. Если материал машинально, бездумно списан, я сразу это замечаю. А если, списывая, ученик размышлял над текстом, привносил что-то свое, находил близкие своему уму и сердцу детали, то такое списывание, конечно же, дало результат, обогатило знаниями. В гимназические годы школьники обычно влюблены друг в друга или в кого-то вне школы. Каждая строчка в их сочинениях на тему любви, дружбы, брака дышит этим чувством. Однажды мне довелось читать такое сочинение, в котором гимназистка полностью открылась, описав свои ощущения и переживания. Я хорошо знала молодого человека, о котором она писала. Их любовь ни для кого не являлась секретом, и все-таки я испытала неловкость из-за чрезмерной исповедальности написанного. Разумеется, содержание этого сочинения, чтобы не смущать девушку, в классе не обсуждалось.

— Полвека назад учителя и ученики располагали всего лишь парой учебников — грамматикой и текстами для чтения. А эти тексты, смешно сказать, были... про Москву, комсомол, Советский Союз и т.д. То есть это были тексты на английском, немецком, французском языках, но не про Англию, Германию или Францию, а все про то же — как хорошо в стране советской жить... Теперь учителю раздолье: горы учебников, аудиовизуальные средства, телевидение, Интернет, газеты, журналы. Работать стало легче?

— Конечно, конечно. В кабинете немецкого языка чего только нет. И видеопроектор, и наглядные пособия, и фонотека. Было бы побольше часов, мы бы горы свернули. Ребятам очень нравится смотреть фильмы о Германии, слушать музыку немецких композиторов. «Ирина Ивановна, расскажите о Дрездене, о Гете, о Вагнере», — слышу я постоянно. И рассказываю, но не только я, но и сами гимназисты, получившие соответствующие домашние задания. Учебники у нас немецкие, изданные в Штутгарте, всегда под руками молодежный немецкий журнал JUMA, где есть все, что твоей душе угодно: познавательные статьи, яркие иллюстрации, кроссворды, реклама и проч. За многие годы работы накопилось много страноведческих материалов, разнообразных справочников, словарей.

— Учителю иностранного языка сегодня, наверное, легче, чем, к примеру, историку? Однажды выученный язык — капитал на всю жизнь, а история не только пишется, но и переписывается, особенно в наше время. Ленин был гением, стал злодеем. Император Николай II был реакционером, стал мучеником. И т.д. и т.п.

— Любой учитель должен постоянно совершенствоваться. И это не просто лозунг, сама жизнь к этому подталкивает. Многие годы я состою в активе учителей Таллиннской секции немецкого языка и стараюсь не пропускать ни одной встречи, ни одного семинара, куда приглашаются коллеги из Германии, Австрии, Швейцарии, работники германского посольства. Контакты с ними приносят двойную пользу. Узнаешь подробности политической ситуации в этих странах, обогащаешься новой лексикой. Застоя в языке не бывает, жизнь меняется, порождая новые слова, которых ни в одном словаре не сыщешь. Тот же журнал JUMA прекрасен еще и тем, что описывает значение новых слов, их происхождение, приводит примеры их применения. С 1995 года в Германии введено новое правописание. Так что со старым багажом далеко не уедешь.

— За 55 лет трудовой жизни ты была учителем, организатором внеклассной работы, завучем, директором школы, снова учителем. Сотни, тысячи учеников прошли перед твоими глазами. Калейдоскоп. Конвейер. Какой была молодежь полвека назад? Какой стала?

— Однажды я попробовала подсчитать, приблизительно, конечно, скольких ребят учила немецкому. Получилось ни много ни мало — одиннадцать тысяч. Большинство из них давно обзавелись семьями, стали папами и мамами, а кое-кто уже и при внуках. Многие учатся и работают в Германии. Я бы сказала, что раньше школьники были более любознательные, слову учителя доверяли безоговорочно. Теперь с учителем спорят, дискутируют, что прекрасно, но, увы, менее любознательны.

— Интересно, почему? Ведь вокруг них — конкурентная среда, они прекрасно знают, что рабочих мест мало, а безработных много...

— Сегодняшняя молодежь с головой окунулась в Интернет, считая чтение книг занятием для себя необязательным. Трудно сказать, к чему это приведет. Интернет, конечно, неисчерпаемый кладезь информации. Но книга не только дает информацию, она учит думать.

— Русская школа живет мучительным ожиданием перехода на эстонский язык обучения. Как будет в новых условиях проходить преподавание немецкого языка?

— Я могу вести уроки, не произнося ни единого слова по-русски, хотя, конечно же, для сравнительного анализа необходимо отталкиваться от родного языка. Родной язык — исходная база для обучения языку иностранному, а в нашем случае и государственному языку.

— Школа как институт в принципе очень консервативна. Учитель — ученик. Урок — домашнее задание. И так девять — двенадцать лет. Слишком однообразно.

— Если о школе мыслить глобально, то да, она консервативна. Но как учителя, так и уроки непохожи друг на друга. Перефразируя Черчилля, можно сказать: сложившаяся веками система образования, конечно же, консервативна, но лучшей пока никто не придумал.

— Спасибо за беседу.