"МЭ" Суббота" | 19.08.05 | Обратно

Про финансы и людей

Путь к успеху глазами успешного человека

Элла АГРАНОВСКАЯ

«...По образованию я филолог и был журналистом. Хотел писать, а стал бухгалтером. Ни о чем не жалею, все сделано правильно. Но время от времени чувствую:нечто подталкивает руку к бумаге. И тогда под пером возникают сцены действительной жизни, заметки по поводу, иронические комментарии к персонажам исобытиям, свидетелем и участником которых был», - пишет в своей книге «Деньги и люди» Валерий КАРГИН, президент банка PAREX, самый состоятельныйпредставитель латвийской бизнес-элиты. И чуть ниже поясняет: «...Всю жизнь я постепенно постигал некие правила банковского бизнеса, ведущие к успеху. Стоит лисидеть на них, как Илья Муромец на печи? Не лучше ли передать сыновьям и тем молодым людям, которые не хотят тратить время на собственные ошибки? Все, ктохочет успеха, - мои единомышленники и попутчики. И эта книга - для них».

Мы сидим в его рабочем кабинете. Из книги «Деньги и люди» я знаю: эти стены помнят многое. Когда-то хозяином этого роскошного кабинета был знаменитый русский промышленник Путилов. «Он финансировал множество проектов на территории, которая сейчас называется Латвия, - поясняет Валерий Каргин. - Конечно, кабинет был подремонтирован, но остался в неизменном виде, таким, каким был в начале XX века». А у меня в памяти всплывает эпизод из книги «Деньги и люди».

«Вот шкаф, из которого вываливались бутылки». 5 х фото Николая ШАРУБИНА

«В 1992 году у комиссии по приватизации банков... мы купили «Промстройбанк» на Смилшу, 3. Когда я впервые вошел в кабинет... в нем сидел Сакс. Да-да, тот самый Павил Сакс, который в недавнем прошлом руководил Банком Латвии и выдал нам рецензии на обмен валюты.

Сакс должен был покинуть кабинет, но не понимал, что происходит. Неужели теперь распорядитель в банке не он, а я?

Сакс плакал, слезы катились по щекам. Мне было жаль его, но что я мог сделать?..

- Можно, я перепишу на себя «Москвич»?

Мне показалось, будто я ослышался... Я прикинул стоимость сотни «Москвичей» или передачу ему складов с машинами и запчастями.

Тяжело дыша через потрескавшиеся губы, Сакс уточнил:

- Мой банковский «Москвич».

...Я проводил Сакса до дверей кабинета, крепко пожал ему руку и, конечно, отдал ему этот злосчастный «Москвич».

Теперь я остался один и мог осмотреться... Я открыл дверцу дубового шкафа - посыпались пустые бутылки. Одну за другой открывал я дверцы - то же самое...»

- Мне кажется, это один из самых драматичных эпизодов в книге, - говорю собеседнику.

В ответ Каргин предлагает посмотреть шкаф, из которого вываливались бутылки, открывает дверцы. И рассказывает:

- Сакс пришел на презентацию книги с букетом роз. Вы знаете, и я к нему тепло отношусь, и мне его по-человечески очень жаль. Но просто пришло другое время.

- Наверное, такие вещи пишутся с болью, - говорю я.

Интервью началось.

Неумолимый корректор Время

- Время вносит в происходящее с нами свои коррективы, какие-то события обрастают легендами. Но все, что там написано, правда. Хотя, конечно, такие книги писать трудно. Прежде всего, потому, что автор должен быть готов к вопросу: а зачем ты это пишешь? И, видимо, должен ответить, что является фигурой более или менее значимой. Но меня спасает самоирония: ну, какой я значимый? Я такой же, как все, просто Боженька больше полюбил меня, и - так получилось.

- Меж тем многие персонажи этой книги окружают автора в жизни, в большей или меньшей степени приближенности. Вы учитывали этот фактор?

- Нет, такой задачи я не ставил. Я вообще никому не судья. Отсюда моя позиция: стараюсь никого не ругать. И все же кто-то, конечно, обиделся, а кто-то крайне негативно отнесся к тому, что там написано. Но так - было. И тут ничего не поделаешь. Вы знаете, свою репутацию, если можно так сказать, я выстраивал с детства, думал о своем будущем, еще в шестом, седьмом, восьмом классе четко понимал, что мне уготована такая-то судьба, и придерживался избранного направления. И знаете, это вполне закономерно - то, что мы с Виктором Красовицким (компаньон Валерия Каргина. - Э.А.) сейчас сидим в этом банке. Мы его создали, и положение, которого достигли, - мы ведь к нему шли. Так же и политики. Нельзя когда-то быть заплечных дел мастером, а потом вдруг стать уважаемым политиком. Это невозможно. Собственно, об этом книга. О том, что не только спортсмены воспитываются с детства - кто-то с шести лет берет в руки клюшку, кто-то ракетку, кто-то мяч, - но и люди, которые хотят добиться чего-то в экономике или политике. Она о том, что надо себя к этому готовить, а не так, что с бухты-барахты падает какая-то карта в жизни. Карта - да, несомненно, правильная карта должна упасть. Но и сам ты должен быть к этому готов. А вот о том, как именно готов, надеюсь, сумел рассказать в книге.

«О несбыточном не сожалею»

- В какой момент вы перестали сожалеть о том, что не поступили во ВГИК, не стали кинорежиссером? Ведь просто так в кино не стремятся - о нем мечтают по ночам. Наверное, вы тоже мечтали?

- Вы знаете, и раньше, и сейчас я всегда знал, что готов плыть по течению, готов подгребать к левому берегу, к правому, но против течения я не поплыву. И вряд ли от меня можно ожидать, что стану каким-нибудь выдающимся революционером, ниспровергателем устоев, - я просто не такой человек. Если чувствую, что в моей жизни это невозможно, говорю себе: не бороться же за то, чего невозможно достичь. Ведь если все-таки буду бороться, то уподоблюсь девушке, которая не понимает жизненных реалий, не отдает себе отчета, в какой системе координат находится, и желает несбыточного. Лично я не могу себе это позволить. То есть разум все-таки превалирует. Не получилось, значит, не получилось, ну, и Бог с ним.

- Но в подсознании все-таки гнездится? Или вы точно не романтик?

- Мне уже за сорок. Смотрите, сколько событий произошло за это время: рухнул Советский Союз, куча судеб исковеркана, масса моих друзей уехала туда, сюда, поменяла социальный статус - все изменилось страшным образом. Ну, как возможно было в этой ситуации остаться романтиком? Нет, конечно. Кто-то об этом стесняется говорить. Я - не стесняюсь. Я не стесняюсь говорить, что выбрасываю книги, которые прочитал. Мне не нравится, это не мое чтение - я выбросил. Латышская читательская аудитория изумлена, если не сказать возмущена: как, выбрасывать книги?

- Ну, разумеется, строчка «я книги дарю» радовала бы глаз больше.

- За это, кстати, меня тоже критиковали. Вообще-то критика на книгу была положительной. Кроме одной рецензии, в которой меня упрекали за то, что оскорбительно пишу о некоторых людях. Понимаю так, что за автором этой рецензии стоит один из тех людей, о которых я негативно рассказал. И здесь же звучит возмущение тем, что кому-то отдаю свои костюмы, свои пиджаки. Но я так делаю и не вижу в этом ничего плохого и ничего шокирующего.

- Шокирует, видимо, то, что вы об этом пишете в книге.

- Да, определенную часть публики. Ну, что поделать? Так есть. По крайней мере, я говорю об этом откровенно.

«Я сделал, думаю, честную книгу»

- И потом, не каждый рискнет приоткрыть «кухню», показать, как протекает жизнь людей, которые, скажем так, чего-то в жизни достигли.

- В Латвии вообще редко кто писал мемуары. Да и на всем постсоветском пространстве. Я имею в виду не актеров, не художников - это совсем другая история.

- Мне сказали, что латышский тираж почти полностью разошелся. Это правда?

- Правда. А русский тираж близок к этому. По популярности книга уже давно в топ-пятерке... Вижу, вы сделали в ней закладки. Можете сказать, что именно «закладывали»?

- Могу. Синие закладки - про личную жизнь, красные - про бизнес и банковское дело. Например, мне очень понравилось, как вы пишете про нашу эстонскую крону.

- (удивленно) Да?

- Да. А что вас так удивляет? По-моему, вы очень интересно анализируете банковский кризис середины 90-х годов.

- Но это же экономическая часть книги. Я даже думал, что это далеко не все будут читать.

- Почему? Это же было в нашей жизни - крушение банков, и многих оно коснулось, и много повлекло за собой драм. С другой стороны, мне было интересно узнать, что подростком вы снимались в кино, в фильме «Семейная мелодрама». Признаться откровенно, я не помню эту картину.

- Фильм был снят на Рижской киностудии, его посчитали неправильным, и на экран он вышел в урезанном варианте.

- Меж тем вашей партнершей была Людмила Гурченко.

- Около года мы общались очень плотно. Она была исключительно бедным человеком и с гордым видом курила «Беломор». Это был как раз тот период, когда она выбиралась из своей затравленности, начало ее подъема.

- Судя по фотографии в книге, вы не так давно снова встречались.

- Людмила Марковна по-прежнему очень привлекательная женщина и очень приятный человек. Во всяком случае, мне она очень симпатична. Надеюсь, это взаимно.

- Кстати, весьма показательно, что, имея возможность поместить в книге большой фоторяд, изображающий автора в компании знаменитых людей, вы выбрали именно Людмилу Гурченко.

- Здесь действительно нет того, что любят авторы такого рода книг. Я живу среди великих и встречаюсь с очень большими людьми по всему миру, но, разумеется, ни одной подобной фотографии сюда не вставил.

- Почему - разумеется?

- На самом деле это же мимолетные встречи. Не может же быть моим другом или близким человеком, условно говоря, Билл Клинтон, с которым я встречался и встречаюсь и имею возможность опубликовать свидетельствующую об этом фотографию. Или с Бушем - с ним я тоже встречался и тоже могу опубликовать снимок (смеется). Есть у меня такие фотографии: мы, типа, рядом. Но я сделал, думаю, честную книгу.

- И все-таки порой кажется, что в этой книге автор стремится придать своему образу несколько чрезмерную циничность. Или это не так?

- Знаете, в нашем управлении находится несколько миллиардов евро. Такого в наших трех странах - Эстонии, Латвии и Литве - еще никто не достигал. И я примерно понимаю, как живет прослойка самых богатых людей. И язык книги похож на тот сленг, на котором мы общаемся, - циничный, правдивый, какой уж есть. В телевизионных сериалах наиболее обеспеченных людей обычно рисуют совершенно иначе. Но ведь на самом деле банкиры и промышленники не похожи на сложившийся экранный стереотип. В жизни все происходит по-другому.

Современная история

В книге, которая называется «Деньги и люди», есть очень человечный смешной и одновременно трогательный эпизод. Сын, который учится за границей, рассказывает отцу по телефону, как пришел в престижный лондонский спортклуб, переоделся и запер свои вещи на кодовый замок.

«Через два часа вернулся, попробовал открыть - не получилось. Попробовал еще раз 15 код и все его вариации. Когда, вместе с холодом, пришло понимание того, что нужные цифры в голову не приходят, сходил за менеджером. Тот - уточнив согласие клиента заплатить сумму штрафа - взял инструмент и вырезал замок. Ликующий Рэм распахнул дверцу и выяснил, что одежда на вешалке хоть и хорошая, но - чужая. Так что пришлось еще долго извиняться перед ее недоумевающим хозяином. Перепутал, оказывается, не код, а шкаф...»

- Это реальная история. История о том, что иногда рядом нет того, кто может просто помочь и подсказать, - с грустью в голосе говорит Каргин. - Если бы вместо того, чтобы остаться наедине со своим ящиком, он переговорил бы с кем-то, подумал, сконцентрировался, все было бы иначе. В сущности, страшная и вполне современная история: все больше становится одиноких людей, замкнутых на Интернет, который лишь отражение реальной жизни. Что поделаешь, на войне как на войне, и мы должны их чему-то учить, наших детей. Вот об этом тоже моя книга.

Как молоды мы были

На прощание спрашиваю у автора книги «Деньги и люди», что же все-таки главнее - то, что впереди, или то, что позади?

- Вы знаете, мне очень приятно понимать людей, выросших вместе со мной, стоявших вместе со мной в очереди за туалетной бумагой. Мы читали одни и те же книги, учились по одной и той же программе, изучали один и тот же научный коммунизм. Это о многом говорит: 200 миллионов человек, объединенных некогда единой жизнью. И чем дальше мы уходим от тех времен, чем большего достигаем благополучия, тем более ностальгичными становятся те годы, когда мы шли бедными, честными, любящими друг друга и в чем-то очень похожими.

РИГА - ТАЛЛИНН