погода
Сегодня, как и всегда, хорошая погода.




Netinfo

interfax

SMI

TV+

Chas

фонд россияне

List100

| архив |

"МЭ" Суббота" | 03.12.05 | Обратно

Русские художники Эстонии

Выставка «Русские художники Эстонии первой половины XX века» открыта в замке Орлова.

Александр БОРИСОВ


С.В.Ямщиков и Н.И.Кормашов. Октябрь 2005 г. Фото атора

Жизнь учит, что в безбрежном море предоставленных свобод выбирать лучше из того, что прошло проверку временем,атрибутировано, подписано, одобрено и за что проголосовали. Если не единогласно, то хотя бы подавляющим числомголосов. Вот среди такого, бесспорного и всенародно признанного, приятно что-нибудь свободно выбрать. В сказанном - никакой политической и социальной злободневности.
В данном случае речь идет о вечном и прекрасном. О том, что лишено утилитарной необходимости и судьбоноснойосновательности, а стало быть, с точки зрения потребления желательно, но не обязательно.

Если бы, скажем, в Таллинн привезли Нику Самофракийскую из Лувра, то наверняка на античную тетку с крыльями пришло бы полюбоваться все просвещенное население города. Или на Джоконду. Может быть, и на черный квадрат Малевича тоже пришли бы посмотреть. Говорят ведь, если смотреть в центр квадрата более десяти минут, то открываются неведомые, супрематические глубины.

Трепетное отношение к широко и повсеместно признанным вечным ценностям по-обывательски понятно. Если зритель, созерцая эти ценности, замирает от восторга, то замирает гарантированно не зря, потому что перед этим положено замирать, и никакой эмоциональной чрезмерности в этом нет. В подобном проявлении духовного почтения человек не одинок, он восхищается в общем, легализованном и организованном, порыве просвещенного большинства.

А есть еще меньшинство. Они всегда есть - эти интеллектуально диссиденствующие лица, которые не то что пренебрегают бесспорно вечным, а просто поостыли к творчеству безусловных гениев.

Абсолютный Шишкин и общепризнанный Айвазовский, с яйцами Фаберже, не приводят в духовный экстаз. И не только потому, что их затискали в объятиях признания и любви российские олигархи, познававшие историю русской культуры по фантикам конфет «Мишки в сосновом бору» кондитерской фабрики им. Н.К.Крупской. В этом нет вины великих русских живописцев и ювелиров. Они по-прежнему хрестоматийно хороши, и, бывая в Третьяковке, хорошо притормозить возле безоговорочно фундаментальных полотен упомянутого Шишкина или Айвазовского и сдержанно вздохнуть...

Теме малых величин в области большого искусства присущи все признаки невыявленной относительности. Были времена, когда упомянутая Джоконда болталась в проходных и спальнях частных домов, и никому в голову не приходило, что она улыбается как-то по-особенному, с какой-то таинственной придурью. Или, скажем, петербургский коллекционер Петр Петрович Семенов (впоследствии член Государственного совета и известный путешественник с приставкой Тянь-Шанский) в середине XIX века бродил по антикварам и на свои скромные средства приобретал то, что принято теперь называть «малыми голландцами». Это сейчас они гении, а в те времена все эти Блооты, Берхемы, Вельде, Клеве и даже Остаде числились в мастерах, создавших хоть и крепкую, но периферийную живопись, и крупные собрания пренебрегали подобным антикварным хламом. Если бы не гениальный вкус и не замечательное предвидение Семенова-Тянь-Шанского, в этапной хронологии собрания голландской живописи Эрмитажа зияли бы сплошные черные дыры и эпохальные пустоты.

Все вышесказанное так или иначе относится к судьбам и творчеству художников, в разное время и по разным причинам связавших свою жизнь с Эстонией. Превосходная выставка «Русские художники Эстонии первой половины XX века» вот уже несколько недель, без ажиотажа, с излишней скромностью, проходит в Орловском замке. Благотворное отсутствие назойливо общепризнанных авторитетов в экспозиции не нарушает демократическую гармонию крепких и добротных мастеров первой половины XX столетия, временно или постоянно работавших в Эстонии. Подзабытость представленных мастеров - проблема неблагодарных потомков. И их же, потомков, возможность обогатить историю собственной культуры образцами блистательной живописи и графики.

Все представленное - стилистически разное, и за этой особенностью кроется приятная возможность видеть, угадывать, домысливать, а если что-то знаешь, то и вспоминать яркую историю русского искусства эмигрантского изгнания. В первом зале поражает исполненное официоза и чрезмерного (в духе Яковлева - Григорьева) мастерства безукоризненное полотно Н.Калмакова «Спасательный комитет 24 февраля 1918 года», изображающее величественно озабоченную, спасательную троицу серьезных и строго нарядных государственных мужчин в судьбоносный для Отечества момент. Полотно немного сбивает с толку, потому что вопиюще нехарактерно для творчества художника. «Картины Калмакова как таковые поражают своей экзотичностью, яркостью, какою-то затаенностью замысла, тоскою по прекрасному, по какой-то далекой, несбыточной красоте, пышной и пряной. Если принять за достоверное, что все свои произведения - образы художник сначала видит в дремотном состоянии, то понятной становится их буйная фантастика, их несоответствие случайным образам реальной жизни». Так писала Анастасия Чеботаревская в «Солнце России» по случаю открытия персональной выставки Н.К.Калмакова 1 марта 1913 года в зале поощрения художеств. Понятно, что представленное полотно создавалось не в дремотном состоянии и нет в нем тоски по прекрасному, по несбыточной красоте, пышной и пряной. Тем более затаенности замысла. Духовно осмысленный комментарий Чеботаревской относится к другому Калмакову, автору мистических полотен, сказочно-потустороннему графику и блистательному сценографу, работавшему над постановками пьес А.Андреева («Черные маски», «Анатема»), Ф.Сологуба («Ночные пляски»), О.Уайльда («Саломея») и др. Но в любом случае это интересно - неизвестный Калмаков. Хотелось бы теперь увидеть и известного.

Как правило, художники - люди аполитичные. Хорошо оплачиваемое, легкое политическое расшаркивание понятно, объяснимо и простительно.

Беспечно аполитичен был М.В.Рундальцов, превосходный художник, виртуозный офортист, один из лучших учеников В.В.Матэ. Он один из последних художников, запечатлевших в графической серии царскую семью, и один из тех, кто породил мощный, неохватный и безумно надоевший поток ленинианы. Из трех работ, представленных на выставке, лучшая - очаровательный, блистательно исполненный сангиной и пастелью портрет Анны Иваск, урожденной Фроловой, жены великого Удо Георгиевича Иваска - библиографа, экслибрисиста, собирателя и талантливого художника, создавшего свыше тридцати экслибрисов и множество изысканных орнаментальных и виньеточных композиций. Его работы были бы очень уместны на выставке.

Традиционно, обстоятельно и неторопливо творчество благополучно перекочевавшего в 20-е годы из легендарных времен передвижничества А.Д.Кайгородова и последователей русской реалистической традиции А.Егорова и С.Г.Недлера.

Ученик И.Е.Репина Андрей Егоров в последнее время обрел чрезмерную популярность в области, которую, с некоторой натяжкой, можно назвать местным арт-рынком. Возможно, в силу чрезмерной визуальной доступности. Превышает разумные пределы количество проданных местными коммерческими галереями зимних пейзажей с разнообразно однообразными понурыми лошаденками, волочащими за собой простенькие розвальни. Спрос на этот чувственный и ностальгический сюжет со стороны представителей молодого русского бизнеса в современной Эстонии вызвал живой отклик у сомнительных последователей Егорова. Подлинного, безукоризненно мастерского Егорова можно видеть в экспозиции выставки.

Хороши мирискуснические, с элементами алых пролетарских агиток, стилизации Сергея Сластникова. Приятны и красивы виртуозно дробные, колористически безупречные композиции А.Гринева, склоняющие к процессу неторопливого разглядывания. За пределами выставки остался Гринев - превосходный иллюстратор. К числу бесспорных творческих удач, помимо упомянутых в каталоге превосходных обложек к сборникам стихов Игоря-Северянина, можно отнести его работы для берлинских издательств. Мою библиотеку украшает изысканно оформленное и тщательно проиллюстрированное А.Гриневым издание «Путешествий…» Ф.Нансена (Издательство З.И.Гржебина. 1923 год).

Естественная особенность хорошей живописи заключается в бессмысленности любого комментария к ней. Перечисление достоинств представленных работ, так же, как и выискивание недостатков, вызывает вполне естественное чувство раздражения. Можно лишь клятвенно заявить, что выставка «Русские художники Эстонии» достойна самого пристального внимания. И этим ограничиться.

Выставка вызывает приятное ощущение гармонии миролюбивых взаимоотношений представленных стилей, направлений и течений, хорошо сбалансированных в качественном и количественном составе представленных работ. В этом бесспорная заслуга устроителей выставки, и прежде всего ее куратора, замечательного художника и прекрасного знатока изобразительного искусства Николая Ивановича Кормашова.

Спустя несколько дней после открытия выставки в одном из залов Орловского замка состоялась встреча с известным русским искусствоведом, реставратором, человеком с безукоризненным вкусом и абсолютной интуицией, академиком Российской Академии естественных наук Савелием Ямщиковым. О чем бы ни спрашивали присутствовавшие на встрече, речь шла, прежде всего, о культуре, о ее доле в ценностях современного мира, о ее влиянии на качество этих ценностей. В частной беседе Савелий Васильевич сказал: «В области истинно прекрасного нет второстепенного, несущественного и проходного. Важно все. История русской культуры создается и накапливается, в том числе, и здесь в Эстонии, подобными выставками - напоминаниями о том, чем можно гордиться, что необходимо изучать и что можно любить. А кроме того, развивать и обогащать».