Культурой нельзя распоряжаться закулисно

Открывая «круглый стол», Александр Ильин напомнил собравшимся, что поводом к разговору послужила опубликованная в «Субботе» статья Елены Скульской «Есенин - как реклама пасты Blendamed», поднимающая проблему дилетантизма, самозванства в искусстве и вызвавшая широкий резонанс в читательских кругах.

Пока Зверцев правит Сартра

Слово «дилетантизм» имеет два значения - любительство и непрофессионализм; вопрос в том, насколько любительство мешает развитию профессионального искусства и культуры, продолжил Владимир Брагин. «На мой взгляд, в современном мире дилетантизм становится понятием не только ведущим, но и востребованным: вся массовая культура строится на упрощенчестве искусства, потому и заглавный герой примитивного для меня как литературоведа сериала «Сергей Есенин» выступает на экране именно таким, каким представляет его себе обыватель, знающий два-три стихотворения поэта». Сравнив это детище Первого канала с мексиканским сериалом. «Телевидение предлагает зрителю эту «жвачку» в качестве правды о жизни и смерти Сергея Есенина. Возможно, на этом не следовало бы останавливаться так подробно, если бы сериал, как это ни парадоксально, не выстраивался в один ряд, например, со «Славянским венком», призванным продемонстрировать общественности нынешнее состояние русской культуры в нашей стране. Это явления одного порядка, во всяком, случае, на мой взгляд», - резюмировал В. Брагин.

Предложив акцентировать внимание не столько на самодеятельности, сколько на дилетантизме, который торжествует во всем мире, Елена Скульская сказала: «Народное творчество - это прекрасно, пусть они себе поют и танцуют на здоровье. Тот же «Славянский венок», как мне кажется, декларирует себя как народное творчество. (Помните тамбовский хор из фильма «Забытая мелодия для флейты», который упоенно выводит лирическое стихотворение Евтушенко?) Но страшно, когда самодеятельность объявляет себя профессиональным искусством. Из чего состоит профессионализм? Из таланта, данного Богом, из образования, полученного по своей профессии, и из обладания ремеслом, которое дается не образованием, а каждодневным трудом. Все эти три вещи на пространстве русской культуры сегодня разрушены. Мы все время узнаем, что звездами становятся люди, которые вообще не имеют никакого образования. Более того, они это хвастливо декларируют. Что до мастерства, то у кого же учиться, если преемственность сегодня категорически отвергается, но зато еще только потянувшийся пером к первому черновику молодой человек уже видит себя в начальственном кресле и охотно объясняет, как и что должно быть».

В этой связи Елена Скульская напомнила собравшимся роман Аркадия Арканова «Рукописи не возвращаются», действие которого происходит в редакции журнала. Возглавляет журнал номенклатурный человек, который ни черта не понимает в порученном деле. Когда дело доходит до литературы, он вызывает заведующего отделом прозы Зверцева. Ему отвечают: «Зверцев правит Сартра». А по пятницам этот главный редактор ходит отовариваться на базу, там к нему выходит главный товаровед в замызганном халате, выносит окорок и говорит: «Ну что, культур-мультур, за колбасой пришел?» А в финале романа именно этот заведующий базой сидит в редакторском кресле, с кем-то беседует по телефону: «У нас тут культур-мультур, будем помогать, будем поддерживать, у нас в редакции большие планы...» Когда же к нему приходят насчет литературы, требует: «Зверцева ко мне!». Но ему по-прежнему отвечают: «А Зверцев правит Сартра!» То есть: пока Зверцев будет сидеть и править Сартра, «культур-мультур» будут заниматься такие вот люди.

Заметив, что человек, создавший этих героев, сам ушел из литературы в эстраду, Скульская продолжила: «Думаю, многие со мной согласятся: в любом виде искусства есть лирический посыл, из которого рождается хороший спектакль, книга, песня, которые хочется донести до людей. И если человек искренне движим этим лирическим чувством, то есть большая вероятность, что на его произведение откликнется какое-то количество людей, для которых это тоже будет их лирическим ощущением жизни. Мне кажется, самое ужасное в нынешней ситуации - то, что этот лирический посыл исчез. И эта утрата ведет к плохому искусству, даже если оно не дилетантское...»

«У художников, казалось бы, нет проблем, - сказала Вера Станишевская. - Каждый сам работает, каждый ставит свое имя под работой, каждый сам за свою работу и отвечает. У художников нет никакой коллективности: если стыдно, то стыдно конкретному человеку за плохо сделанную работу. Поэтому с нами, казалось бы, все в порядке. Но! До чего же становится обидно, когда видишь, какое серое поколение неумелых, необразованных дилетантов идет вслед за нашим. Они не говорят, что они самодеятельность. Если бы так! Они вполне самодостаточны в своих претензиях стать на равных с профессионалами или даже выше, потому что у них нет критериев. Кто-то ходил в кружок рисования - и уже готов выставляться. Увы, за счет этого уровень профессионалов тоже падает…»

Заметив, что на самом деле не только у нас, но и во всей Европе отменена основная политика развития культуры, Валерий Петров уточнил, что не берется говорить о культуре в целом. «Я говорю о музыке, которая приобрела социальное значение, и все подчинено только этому. Элитарная музыка у нас никому не нужна. На мой взгляд, это совершенно пагубный путь, потому что без нее развитие базовой культуры просто невозможно. Почему такое происходит? Потому, что произошел полный перекос: педагоги, у которых было хорошее образование, к великому сожалению, стареют, уходят на пенсию, традиции умирают. На ключевые места приходят молодые амбициозные люди, не буду называть имена, у которых музыкальная культура, скажем так, несколько слабее... Плюс совершенно бешеный ориентир на Америку. Не хочу сказать ничего плохого об американцах, они, конечно, замечательные… Но сама эта узкая направленность не предполагает хоть какое-то развитие философской мысли… В самом деле, у музыканта не может полностью отсутствовать лирическое начало (даже если он, как это сейчас модно, пишет компьютерную музыку), потому что без этого нет никакого движения. Но чтобы иметь это лирическое начало в музыкальном плане, нужно обладать каким-то кругозором, иначе ты не будешь знать, в какую сторону податься...»

Меж тем уже то, что в нашей культуре существуют, например, Валерий Петров и его коллектив, может хотя бы отчасти служить ответом на поднятые сегодня вопросы, возразила Элла Аграновская. «С другой стороны, существует еще и зрительская культура, - продолжила она. - Да, смотреть и слушать то, что предлагает массовая культура, порой невозможно. Но если кому-то страстно хочется слушать и смотреть только это, можно ли посягать на это законное зрительское право? Ведь если по ходу антрепризного спектакля со сцены в зал спускается «сам граф Каллаш» (большинству в этом зале актер Виктор Раков с его внутренними исканиями в области искусства глубоко безразличен, другое дело - граф Каллаш из «Петербургских тайн»!) и есть возможность увидеть его вплотную, и чуть ли не потрогать… Это же немереное счастье, которое она, благодарная зрительница, будет помнить всю жизнь и, конечно, снова захочет посмотреть какую-нибудь бездарную антрепризу со знаменитостью в главной роли. Мы можем сколько угодно говорить о воспитании вкуса, но ни один антрепренер не привезет элитарный спектакль, потому что он не соберет зрителя. Получается замкнутый круг, и проблема уже упирается не в дилетантизм, а в девальвацию культуры. И как же быть Центру русской культуры - пускать дешевую в художественном отношении антрепризу на свою сцену или не пускать?»

Никого от культуры оторвать нельзя

Александр Ильин: «Поэтому в который раз предлагаю вспомнить систему Станиславского. Существуют предлагаемые обстоятельства, они у нас таковы...»

«Предлагаемые обстоятельства таковы, - взял слово Александр Цукерман, - что мы бесконечно занимаемся самоуничижением. Мне кажется, во многом главная проблема русской культуры здесь, в Эстонии, заключается в том, что мы сами бесконечно себя топчем. Вот сидит Валерий Петров, который руководит совершенно уникальным коллективом. Я не знаю, много ли таких коллективов на белом свете...»

Валерий Петров: «Три».

Александр Цукерман: «Три? Тоже не много. Сидит потрясающий Ермаков, все знают его подвижническую деятельность по части развития народного и детского творчества. А мы тем временем бесконечно жалуемся, какие мы несчастные, какие оторванные от культуры. Лично я считаю, что никого от культуры оторвать нельзя. Мы ни от чего не оторваны - все это, к сожалению, общемировая тенденция. У нас есть очень серьезные достижения, мы привезли сюда «Золотую маску», и залы были полны. Поэтому, еще раз повторю, нам надо перестать заниматься самоуничижением. Нам надо прекратить изливать друг на друга злобу, что нам тоже свойственно. И наконец, нам надо пресечь вмешательство каких-то сил в эту самую русскую культуру. Я все время ощущаю, что дуют какие-то тайфуны, и не понимаю, откуда они идут. Пришел тайфун - унес Томана. Вот сначала у Томана все было хорошо, а потом пришел тайфун - и его смел. Что случилось? Я хочу понять, почему унесло ветром Томана».

Элла Аграновская: «А я хочу понять, почему на его место принесло Чумаченко».

Александр Цукерман: «До Чумаченко все было хорошо. Какой ветер принес к нам Чумаченко? Этого Чумаченко у нас никто не знает».

Аграновская: «Почему? Нажмите клавишу, откройте Интернет, и вы легко узнаете, что Михаил Чумаченко - большой специалист по части провинциального и самодеятельного театра. Хотелось бы узнать, к какой категории в разумении этого назначения Министерство культуры причисляет столичный Русский театр?»

Цукерман: «Русский театр - это достояние всех русских, живущих в Эстонии. Я хочу понять, каким ветром надуло нынешний совет Русского театра, бесконечно от него далекий, но меж тем бодро решающий его судьбу? Какой ветер сначала унес Александра Ильина с поста директора Центра русской культуры? Что Ильин делал плохо? Я считаю, что Ильин все делал хорошо. Но какой-то же ветер унес его с этой должности, чтобы принести Александра Беседина. Теперь и его, кажется, какой-то ветер уже поднял в воздух. Что происходит? О какой культуре мы можем в такой ситуации говорить? Наконец, почему культурой у нас руководят партии? В советское время решала партия - было ужасно. Все вроде кончилось. Нет! Все по-прежнему.

Вопрос с места, почему в нашей культуре по-прежнему солирует Соловей (значит, кто-то слушает его песни!), хотя можно создать совет старейшин культуры, и пусть Николай Васильевич его возглавит, - этот вопрос повис в воздухе как риторический.

Далее все присутствующие единодушно сошлись в том, что силы, которые постоянно вторгаются в нашу культурную жизнь, совершенно губительны, потому что у людей, которые практически занимаются этим делом, никто ничего не спрашивает. «Все инициативы в области культуры у нас на уровне фильма «Подкидыш», где героиня Раневской спрашивала: «Девочка, что ты хочешь - поехать на дачу или чтобы тебе оторвали голову?» - процитировал Александр Цукерман.

Русская культура в эстонском контексте

Говорили и том, что на самом деле стыдно, когда видишь, какие убогие местные исполнители порой представляют эстонской публике русскую культуру. Меж тем на Международном фестивале фольклорной музыки, который проходит в Вильянди, бешено аплодируют гостям из России, а среди публики вообще не слышно русской речи.

«Этот фестиваль известен на весь мир, - говорит Игорь Ермаков. - Туда приезжают разные коллективы, в том числе из России, Украины. Билеты раскупаются по Интернету за полгода, и все гостиницы заняты, и раскидываются палаточные городки, и городок Вильянди на время фестиваля увеличивается в десять раз. Наших зрителей там нет! Зато, с одной стороны, в «Славянском венке» участвуют хоры, где хористы не умеют петь, а дирижеры не знают, что делать с палочкой, а с другой - Верка Сердючка собирает пять аншлагов!»

Заговорив о том, как выглядят местные русские в глазах эстонцев, вспомнили рассказ одной учительницы, которая свозила своих ребят в Петербург, и они оттуда вернулись в полном восторге: «Какие там хорошие русские, как они не похожи на наших, которые живут в Эстонии!». Вопрос с места, видели ли они вплотную кого-нибудь из наших русских, снова остался без ответа как риторический.

«Мы порой сами забываем не только, какие блистательные русские имена вписаны в эстонскую историю, но и то, что сегодня вокруг нас достойные, уважаемые люди, которые сделали и делают много хорошего, полезного для этой страны», - заметил Владимир Барсегян.

Чтобы переломить ситуацию

«Когда я был директором Русского театра, - вспомнил Александр Ильин, - задача была одна: занавес должен открыться. На это и положил жизнь. Задумываться было некогда. Когда ушел оттуда, начал задумываться. И в процессе этих раздумий понял, почему не согласен с Н.В. Соловьем, которого наблюдаю со времен моего депутатства, то есть с 1989 года. Он все время борется за русскую культуру. Я же убежден в том, что бороться за русскую культуру не надо, она как-нибудь обойдется без нас. Нам надо бороться за культуру русской диаспоры Эстонии, которая заслуживает того, чтобы выглядеть достойно, и имеет для этого все основания. А для того, чтобы она выглядела достойно, мы, конечно, должны подпитывать ее из России, выпускать на сцену тех, кто русскую культуру не будет компрометировать, а, следовательно, предоставлять нашим самодеятельным коллективам возможность учиться и развиваться. Если мы этого не сделаем сами, за нас никто это не сделает».

В ответ прозвучала реплика Игоря Ермакова: «Нам нужен один балалаечник, всего один на всю Эстонию. В нашей музыкальной школе балалайки нет, и нигде ее нет. Но сколько я ни прошу, его не получить. А ведь есть люди, которые готовы приехать, чтобы у нас поработать».

Александр Ильин: «Наш министр культуры признался, что государственной политики культуры у нас нет».

Элла Аграновская: «Наверное, именно поэтому все ключевые вопросы, связанные с главными островами русской культуры в Эстонии - Русским театром и Центром русской культуры, решаются в соответствии по всем каноническим законам закулисья».

Александр Цукерман: «Нас, простите, все держат за круглых идиотов! И до тех пор, пока Русским театром и Центром русской культуры будут расплачиваться по политическим счетам, ничего здесь не будет».

Элла Аграновская: «На самом деле мы все понимаем. Вопрос в том, что мы, здесь сидящие, можем сделать, чтобы переломить эту ситуацию?»

Ирина Нелисова: «Скорее всего, ответ на вопрос «кто виноват?» мы не найдем, так давайте хотя бы найдем ответ на вопрос «что делать?» Мне кажется, что все чувства уже высказаны и нужно перейти ко второй части, организационной. Если мы хотим каким-то образом влиять на решения, мы должны превратиться в действующий орган. Потому что я являюсь членом очень многих советов, которые как бы консультативные и как бы ничего не решают. Не хотелось бы повторить этот печальный опыт. Значит, первое - организоваться. Второе - во что? Третье - как мы можем влиять на решения? И это самое важное».

Елена Скульская: «В нашей стране существует Eesti Kultuurkapital, у него есть потрясающий опыт: семь человек с безупречной репутацией, как творческой, так и человеческой, решают вопрос о том, поддерживать какой-то проект или нет. Их имена, телефоны, словом, все координаты может получить любой пришедший в этот фонд. Каждые два года этот состав меняется. И я предлагаю, чтобы такие образования, как совет Русского театра, совет ЦРК, которые решают их судьбу, прежде всего, выбирались людьми культуры, были абсолютно доступны, а значит, не могли принимать решения кулуарно».

Участники встречи за «круглым столом» приняли решение создать общественный совет поддержки русской культуры.