"Молодежь Эстонии" | 30.12.05 | Обратно Корни и кронаС чем идем в новый год…С Рейном Вейдеманном, публицистом, журналистом, писателем, профессором Тартуского университета, беседует наш корреспондент Нелли КУЗНЕЦОВА.
Фото Александра ГУЖОВА |
— Как вы оцениваете год, с которым мы распрощаемся уже завтра? Что вы посчитали бы успехом года, а что — упущением, неудачей? На что возлагаете надежды в наступающем году? — Если взять три главных уровня Эстонии как государства — экономику, политику и культуру, — то нельзя не отметить, что в первых двух нас сопровождает удивительный успех. Экономика на большом подъеме, вы ведь знаете, что бюджет следующего года уже превышает 50 миллиардов крон. Внушает доверие и развитие политической жизни Эстонии. Партии с разным мировоззрением, с разными программами все-таки, как мы видим, могут сотрудничать, работать в одной коалиции. Я бы отметил как положительный факт и то, что русскоязычные избиратели в этом году не стали тратить лишнюю энергию на создание какой-либо очередной русской партии, а проголосовали на муниципальных выборах за общеэстонские партии, в первую очередь за центристов. Конечно, особенно притягательной в этом плане является сама личность Эдгара Сависаара, мы все это понимаем. Но и партия имеет успех. Избиратели вообще, я бы сказал, стали умнее, прозорливее. Развеялся, например, тот политический мираж, который представляла собой Res Publica. И это серьезный урок. Я думаю, что следующие парламентские выборы будут уже иными. Люди будут голосовать не за тех, кто много обещает, а за тех, кто действует, кто реально работает, выполняя свои обещания. В этом смысле я бы как раз отметил центристов, которые устойчивы на политической арене и стремятся в будущее, а также реформистов, популярность которых не упала, а наоборот, как будто даже возрастает. На периферии пока остаются социал-демократы, и я думаю, это связано с некоей тенью прошлого. Как положительный факт я бы отметил и дальнейшее развитие Общественного договора, к нему присоединяются все новые члены. Огорчает, что все-таки не уменьшается пропасть между самыми богатыми и бедными. Пожалуй, она стала даже еще шире. Хотя нельзя не отметить, что в десятке самых богатых людей Эстонии половину составляют русскоязычные бизнесмены. Это, я бы сказал, новое обстоятельство, которое нельзя не отметить. — Просто эстонская печать очень мало рассказывает о том, что происходит в русскоговорящей общине… — Может быть… К числу огорчений года, если можно так выразиться, я бы отнес и ситуацию во внешней политике. Все-таки нет еще в ней того прагматизма, который действительно нужен. Особенно это касается отношений с Россией… — И пограничного договора… — Это как раз и есть тот факт, который показывает, что внешнюю политику используют как козырь во внутриполитических играх. — Кстати, если уж речь зашла о внутриполитической ситуации, то нельзя не остановиться на одном из существенных ее моментов: межнациональных отношениях. Мы, признаться, думали, что после всех этих разговоров об интеграции дело действительно сдвинулось с мертвой точки и согласие между двумя языковыми общинами даст какие-то ощутимые результаты. В законодательстве, например, в образовании и т.д. Но последние интервью с некоторыми ведущими политиками показывают, что, увы… Да и социологи снова и снова с тревогой отмечают, что две языковые общины развиваются параллельными потоками, почти не пересекаясь друг с другом. С этим результатом мы подошли к концу года? Так будет и впредь? Как вы думаете? — Я бы сказал, что в определенных сферах жизни сближение все-таки есть. О том, что в десятке самых богатых людей появились и неэстонские имена, я уже говорил. И думаю, мы с гордостью можем констатировать, что в Эстонии появилась своя русскоязычная экономическая элита. А в спорте… Треть эстонской футбольной команды составляют русскоязычные спортсмены. Я уж не говорю о Будылине, который стал, можно сказать, национальным героем Эстонии. Это очень важно. Интересно развивается и культура. Вы ведь знаете, что Эстонским симфоническим оркестром руководит дирижер из России. — Конечно, мы все об этом знаем. Николай Алексеев, замечательный музыкант… — Добавлю, что и Национальным мужским хором будет руководить неэстонец. Словом, разных пересечений, соприкосновений не так уж мало, как кажется. — В одной из своих статей вы сказали, что русскоязычное население не сумело в полной мере использовать тартуский опыт демократии. Что вы имели в виду? — Русскоязычная интеллектуальная элита все-таки не нашла себе места в общей элите Эстонии. Хотя я знаю немало умных, интересных людей. Евгения Голикова, например, Михаила Бронштейна, Алексея Семенова… Этот перечень я мог бы продолжить… Но как-то остались все эти люди в стороне от общей дискуссии в эстонском обществе. Вина тут, очевидно, обоюдная. Мы не использовали их потенциал в обществе, но и они как будто махнули рукой, остались в какой-то своей замкнутой сфере. — Ну, если интереса к ним нет, если к их мнению не прислушиваются, то как они должны вести себя… — Попытки поддерживать с ними диалог были. Но, увы, как-то не удались. Для старшего поколения это, быть может, уже и поздно. А среди молодых я не вижу таких или, может быть, просто не знаю тех, кто был бы способен участвовать в таких социально-философских дискуссиях, которые идут между эстонскими интеллектуалами. Я говорю об именах уровня, скажем, Яана Каплинского или Тыну Ыннепалу… Есть ли такие? Если есть, они могли бы стать мостом между эстонской интеллектуальной элитой и русскоязычной… — Ну, если бы больше, скажем, читали русские газеты, возможно, лучше знали бы людей, ситуацию в русскоязычной среде… — Да, эстонских журналистов больше, увы, интересуют скандалы. Я считаю, что не хватает профессионализма. Да и вообще — интересуется ли сегодняшняя пресса мыслями? Все на продажу — вот главный принцип, главный двигатель… — А все-таки каким вам видится наступающий год? Говорят, что он будет сложным… — Я думаю, он потребует от нас больше энергии, духовной энергии. Мы должны найти какие-то новые возможности, как и куда идти дальше. Как будут сосуществовать, взаимодействовать разные государства, разные религии, разные экономические системы? Ведь налицо две тенденции: с одной стороны, границы расширяются, они как бы растворяются, с другой — растет религиозный фундаментализм, национализм. Мы видим это и внутри Европы. Как выглядит Эстония на этом фоне? Что с ней будет? Мы ведь в Евросоюзе всего два года. И еще, по существу, не знаем, как вся эта новая ситуация скажется на нас. Хотя и до сих пор было немало факторов, влияющих на эстонский идентитет. Советское прошлое, например… Националистическое прошлое, если можно так выразиться, то есть та основа, на которой мы достигли собственной государственности. А что будет дальше? Фактор времени в отношении эстонцев пока еще невелик, если говорить о пребывании в Европейском союзе. Ясно одно: в принципе эстонский идентитет никуда не денется, он сохранится. Я бы сказал, что эстонцы — ризомный народ. Каждый как будто бы индивидуалист, но в глубине, под поверхностью земли, наши корни тесно переплетены, цепляются друг за друга, идут один от другого, образуя целую систему — ризому. Именно поэтому эстонцы и выжили на протяжении веков. Наши люди привыкли переносить крутые ломки, новые режимы. Эстонцы ведь и шок в начале 90-х перенесли легче, чем другие. Именно в силу своей приспособляемости… Знаете, как у нас говорят? «Ничего, переживем…» Этот принцип в сознании эстонцев сидит глубоко. — А русскоязычное население? Что вы скажете о нем? — А вот у местных русских мы уже видим изменения. Они живут в новой ситуации 15 лет, и это, конечно, не могло на них не отразиться. Временной фактор тут играет уже более заметную роль. Я бы сказал, что это пример того, как идет оформление нового идентитета. Русско-эстонский идентитет. Или балтийский идентитет… Называйте, как хотите. Ваша русскость — это материнский, коренной идентитет. Но вместе с этим возникает и новый отблеск, новый оттенок. Но вообще-то, должен сказать, русские — не ризомный народ. Они экспрессивны, они широки, они открыты. Но эта открытость неопределенна. Мы не можем определить русскую открытость. — Загадочная русская душа? — Очевидно, недаром говорят: «Умом Россию не понять…» Все как будто бы видно, все на виду, но эта открытость логике не поддается… — Между тем в экстремальных ситуациях русские умели и умеют работать, как никто другой. И именно русские дали миру высокие образцы самоотверженности, героизма. А почему именно в экстремальных ситуациях? Это тема другого, отдельного разговора… |
