"Молодежь Эстонии" | 22.07.05 | Обратно Рассеивая ночную мглуЙосеф КАЦ 
Первый в истории города электрический фонарь зажгли у торгового дома на площади Виру. В этом здании сейчас находится часть факультетов Педагогического университета. фото Леонида СМУЛЬСКОГО |
11 июля 1874 года по старому или 23 июля — по новому стилю в мире, образно говоря, стало светлее: российский инженер Александр Николаевич Лодыгин получил патент на электрическую лампу накаливания. Говоря проще, непосредственного предка той самой лампочки, которая горит под потолками наших квартир и по сей день. Из десяти казней, обрушившихся на Египет, согласно библейской книге Исхода, самой известной многим поколениям оставалась девятая — тьма. Нашествия паразитов, повальные болезни и прочие напасти тоже навещали доиндустриальное общество с пугающей частотой, однако представить темноту, в которую погружался человек после ежедневного захода солнца, нам едва ли возможно. Большую часть своей истории человечество прожило, подчиняясь природным ритмам. И столько же, наверное, неустанно боролось с тьмой. До лампочки Факелы, лучины, плошки с жиром, масляные лампы, сальные и восковые свечи — чего только не придумывали люди для того, чтобы «продлить» световой день в стенах собственного жилища как минимум. Лишь три-четыре века тому назад искусственное освещение начало завоевывать улицы европейских городов, а немного погодя — и североамериканских. Немудрено, что эффект от уличных фонарей был для неподготовленного человека потрясающим: вспомните хотя бы гоголевского кузнеца Вакулу, перенесенного чертом в Петербург, на улицах которого фонари горели с 1718 года, — Невский проспект показался ему залитым таким светом, которого в родной Диканьке и днем не сыщешь! Раздавались, правда, и противоположные мнения: по свидетельствам современников, подвешенные в 1787-88 годах над таллиннскими улицами светильники горели «не ярче южных насекомых-светляков» и не столько рассеивали мглу, сколько «обращали ее в поэтические сумерки». Стоит отметить, что разница между столичным Петербургом и губернским Ревелем была лишь в количестве фонарей, а не в их мощности — две, от силы три плошки с расплавленным жиром или конопляным маслом и опущенным в него фитилем, заключенные в закопченную коробку со стеклянными стенками, светили одинаково слабо от Эстляндии до Португалии. XIX век — эпоха подлинного переворота в истории осветительных приборов. Керосин, а затем и газ вытеснили свечи в область религиозного культа, а масляные лампы – разве что на страницы сказок о могущественных джиннах. Но к середине столетия потесниться пришлось и им: в 1854 году немецкий изобретатель Генрих Гебель впервые представил изобретенную им лампу с бамбуковыми нитями накала. Правда, в широкое практическое использование пошла не она, а сконструированная двумя десятками лет позже «свеча Яблочкова». Впрочем, имя ее создателя, уроженца безвестного села Жадовки Саратовской губернии Павла Яблочкова быстро «отошло в тень» — восторженные европейцы прозвали прообраз современных электролампочек «русским светом» или «русским солнцем». Лодыгин и Эдисон Споры между Россией и Западом в области «первооткрывательства» тех или иных технических новинок или явлений повседневности идут с незапамятных времен. Что было раньше: русская баня или финская сауна? Чей паровоз поехал первым — Стефенсона или братьев Черепановых? Благодаря кому в наших домах играет радио — Маркони или Попову? Электрическая лампочка — из разряда этих изобретений: специалисты, конечно, знают, что впервые зажег ее Александр Лодыгин, но большинство рядовых пользователей предпочтение все же отдает Томасу Эдисону. И абсолютно, надо сказать, незаслуженно — по крайней мере, с точки зрения хронологии. Потому как документально известно, что в мае 1872 года военный инженер Александр Николаевич Лодыгин подал заявку на свое изобретение — электрическую лампу накаливания. Официальный патент, или, по официальной терминологии тех лет «привелегия», был получен 23 июля 1874 года, и в тот же год Петербургская академия наук присудили изобретателю Ломоносовскую премию. Впрочем, ценнее награды было другое — еще в предыдущем году детище Лодыгина оправдало себя на практике: электролампы, созданные по его технологии, успешно справились с задачей освещения петербургских улиц. Изобретение Лодыгина было признано патентными бюро многих европейских стран, и, казалось, приоритету российского инженера не угрожало практически ничто. Вполне возможно, что в скором времени его фамилия сделалась бы такой же знаменитой, как и его земляка Менделеева, если бы не некий морской офицер Хотинский: находясь по службе в Америке, он продемонстрировал техническую новинку из родных краев неутомимому Эдисону. Тот незамедлительно принялся за работу. Отдадим американскому изобретателю должное: в заявке на новый технический прибор Эдисон честно указал, что не претендует на нечто новое и оригинальное, но лишь «стремится к совершенству в проведении электрического света». Усовершенствования, произведенные им, и впрямь сделали электролампочку именно такой, какой привыкли ее видеть мы: с цоколем и ввинчивающимся патроном. А главное — с чисто американским практицизмом Эдисон просчитал, во сколько будет обходиться новомодный источник света потенциальному покупателю и каким образом сделать его эксплуатацию экономически рентабельной. В 1879 году «лампа Эдисона» была запатентована, а вслед за тем, превратившись в торговую марку, начала свое триумфальное шествие по планете. Повседневное чудо Установить, чьей же именно системы была первая электрическая лампа, зажженная в Таллинне, нам, скорее всего, не удастся. Но день, точнее — вечер, в который электрический свет впервые залил городские улицы, известен: по старому стилю он пришелся на 8 марта 1883 года. Организатором небывалого «аттракциона» стал промышленник Кристиан Ротерман. Человек он был предприимчивый, шагал в ногу со временем. Потому и зажег первый в истории города электрический фонарь у принадлежавшего ему торгового дома на площади Виру, в этом здании сейчас находится часть факультетов Педагогического университета. Как оповещала горожан тогдашняя пресса, опыт превзошел все ожидания. С 14 марта ознакомиться с техническим новшеством можно было на Морском променаде — современном бульваре Мере. Очевидцы заверяли, что мощность «ротермановского фонаря» достигала 40 000 свечей, и отсылали скептиков убедиться в чуде воочию, благо горел он ежедневно с семи до девяти часов вечера. К осени у светильника близ дома Ротермана появился конкурент — десятиметровая мачта с двумя электрическими лампами на площади перед железнодорожным вокзалом. Еще шесть лет спустя электричество осветило площадку перед бывшими воротами Карья на Пярнуском шоссе. «Рекламы ради» обзавелся электрическим фонарем и находящийся неподалеку «Revaler Club» — это здание известно многим поколениям таллиннцев как «старый почтамт». С той же целью, по-видимому, динамо-машина и питаемая ее энергией электролампа были установлены в 1902 году подле дверей в один из первых таллиннских кинотеатров — находился он на месте нынешнего Театра драмы. А открывшаяся в 1913 году на углу современных площади Вабадусе и Пярнуского шоссе «Петровская гостиница» — далекий предок нынешнего отеля «Палас» — горделиво оповещала постояльцев, что имеет электрическое освещение в каждой комнате. Однако постройкой, традиционно считающейся выстроенной специально «под электрический свет», считается не она, а возведенное в 1920-1922 годах здание Рийгикогу. Оказавшись в парламенте на экскурсии или просто увидав его заседание в сюжете теленовостей, обратите внимание на оригинальную подсветку потолка зала заседаний: ни газовое, ни керосиновое освещение создать подобный эффект попросту бы не смогло… Не смогла бы давать достаточно электричества для чего-то большего, чем отдельные частные пользователи, и первая городская электростанция, основанная в 1903 году неким Йоханом Бенсом непосредственно в черте крепостных стен — в одном из домов на улице Вене. Лишь после того, как десять лет спустя первый ток дала Таллиннская электростанция на бульваре Пыхья, электрический свет стал превращаться из роскоши в повседневную и неотъемлемую часть городского быта. По данным статистического сборника 1939 года, в столице Эстонии только на улицах горели полторы тысячи электрических фонарей. Мощность городской электростанции к тому времени составляла 19,2 мегаватта — против 0,5 в последний год перед началом Первой мировой войны, так что хватало ее и на трамвай, и на ныммескую электричку, и на первые робко начинавшие входить в использование электроплиты… * * * Впрочем, все это уже не имеет прямого отношения к нашему, пускай и не слишком «круглому», 131-летнему «юбиляру». Он же, как и более века тому назад, несет свою службу — рассеивает тьму и продлевает дневной свет для миллионов людей. И не так уж и важно, по большому счету, вспоминают они в связи со своим незаменимым помощником фамилию Лодыгина или Эдисона, или вовсе не вспоминают никого. Главное – мы-то знаем, кого поздравлять 23 июля: саму электрическую лампочку. И пожелать ей как можно более долгой жизни — ведь, согласно всезнающей статистике, каждый день нас покидают около двух миллионов этих незаменимых слуг и помощников… |
