Поющие мальчишки

22 года существует знаменитый хор мальчиков «Кантилена». Что с ним будет дальше?

Нелли КУЗНЕЦОВА

Этот уникальный хор называли «чудом русской культуры в Эстонии». О нем писали восторженные отзывы газеты России, Финляндии, Италии, Германии, Греции и т.д. Ему аплодировали зрители, слушатели многих городов Европы. О нем отзывались как о фантастическом явлении крупнейшие музыканты Эстонии, России, Германии.

Писали и о создателе хора, его художественном руководителе Льве Гусеве, называя его блистательным дирижером, талантливейшим педагогом. Впрочем, об этом говорят и его звания: лауреат Государственной премии Эстонии, заслуженный артист Российской Федерации.

…И вот мы сидим с Львом Дмитриевичем в помещении его хоровой студии на улице Уус, 19, где он занимается со своими учениками, со своими воспитанниками уже больше 10 лет.

Пусто в этом зале, молчит старый рояль, увядают цветы, почему-то засунутые в ведро, очевидно, не нашлось ваз для такого количества букетов. И странным одиночеством веет от полураскрытых нот, забытых на столе. Тихо, полутемно. И почему-то немножко грустно от этой тишины, от этой пустоты.

Закончился сезон, отшумел заключительный концерт, и возникло вдруг какое-то свободное время, час-другой, когда можно посидеть, подумать, оглянуться назад, повспоминать…

И Лев Дмитриевич вспоминает. И я слушаю, боясь пропустить слово. Хотя многое из того, о чем он говорит, давно уже знаю. Но слушать его интересно, вдруг понимаешь, почему мальчишки так влюблены в него. Есть в нем нечто такое, что увлекает, заставляет переживать с ним вместе. Невозможно не попасть под обаяние его стремительной улыбки, артистизма его жестов, невероятной увлеченности, с которой он говорит о «своих мальчишках».

22 года назад он приехал в Таллинн по приглашению Министерства культуры. Ему предложили тогда создать хор мальчиков. И предложили совсем не случайно. Уже было известно, что в России он создал два таких хора, громко заявивших о себе.

Здесь, в Таллинне, он прослушал 7 тысяч мальчиков из начальных классов русских школ. Вы только представьте себе, какая это невероятная работа: прослушать 7 тысяч человек, чтобы отобрать из них 60. Вот с этими шестьюдесятью он и стал заниматься. Уже через год эти шестьдесят мальчишек, не умевших петь, стали хором, которому присвоили даже высшую категорию. С тех пор через руки Гусева прошли многие поколения мальчиков. Это ведь очень сложно — работать с мальчишками. Девочки могут оставаться в хоре до окончания школы, могут петь «хоть до пенсии», сказал Гусев, с их голосами ничего не происходит, если, конечно, они не испортят их сами неверным, небрежным образом жизни. А для мальчиков этот период краткосрочен, «пока не начинают пробиваться усы». Уже к 13 годам начинает «ломаться» голос. Усиленно растут, увеличиваются голосовые связки, объяснил Гусев. В сущности, всего три года, или чуть больше… И ради этих трех-четырех лет эта непрестанная, упорная работа. Неблагодарная работа, сказал Гусев, только сумасшедшие, наверное, могут этим заниматься.

Наверное, и в самом деле, сумасшедшие… Недаром мальчишеских хоров так мало. Недаром так мало специалистов, которые могут заниматься мальчишками. Тут ведь нужно особое умение. Недаром лучшие специалисты Европы так интересуются его методом. На импровизированных мастер-классах, которые «случаются» после выступлений хора, его обычно засыпают вопросами. Как он достиг таких высот в своем мастерстве? Как он ведет свои занятия? Как выстраивает каждую партию, добиваясь такого идеального унисона, такого безупречного строя, звучания всего хора?

Я понимаю, что отвечать на такие вопросы сложно. В самом деле, как объяснить талант педагога, как разложить по полочкам вдохновение мастера, его безупречный вкус, любовь к звучанию мальчишеских голосов?

Гусев сказал, что хотел, чтобы рядом с этими мальчишескими голосами звучали мужские. Но как их найти, как подготовить? Гусев шутливо сказал, что не стал слишком долго раздумывать, слишком долго оглядываться вокруг. Он просто обратился к родителям. И некоторые молодые отцы пришли. С тех пор в его хоровой студии всегда есть мужская группа. И поразительно это звучание высоких и чистых мальчишеских голосов на фоне и в сопровождении мужских баритонов и басов. А какую серьезную, сложную музыку поют: Даргомыжский, Бортнянский, Глинка, Гуно…

…Удивительно было слушать в тишине этого пустого зала, как Лев Дмитриевич вспоминает выступление «своих мальчишек» в Нигулисте, когда вместе с ними играл известный немецкий органист Карл Йозеф Нюшен, о котором сам Гусев сказал, что это «музыкант хороших кровей». Или выступление хора на площади Святого Петра в Венеции, когда вокруг собрался чуть ли не весь город… Или когда хор запел перед домом Моцарта в Вене… Или когда в Германии гусевские мальчишки выступали в лютеранских церквях, хотя пели православную музыку. Невозможно забыть, как взлетали под высокими сводами чистые мальчишечьи голоса, сказал Гусев. И я поняла, что это действительно незабываемые впечатления и для мальчишек, и для самого Гусева. Ради этого стоит жить, сказал он.

А ведь кроме хористов у него есть и будущие скрипачи. Сам в молодости бывший скрипачом, всегда любивший этот удивительный поющий инструмент, он и ребят учит бережно, любовно. Говорит, что сейчас «чистит им уши», зато будут прекрасно слышать и понимать все нюансы игры на скрипке. С гордостью сказал, что среди его учеников подрастает будущий Паганини, необыкновенно талантливый мальчик. На заключительном концерте его юные скрипачи, совсем маленькие мальчишки, сыграли на скрипках в унисон. Это было замечательно, красиво. Зал грохотал аплодисментами. Но, может быть, только специалисты понимают, какая изнурительная работа педагога, самих мальчишек стоит за этим.

Он сказал, что все это — неблагодарная работа. Но так ли это? Да, мальчишки вырастают, уходят. Хотя многие возвращаются в мужскую группу. Но и те, кто ушел, забыть про музыку, про пение уже не могут. Музыка, искусство остаются с ними навсегда. Тем более что многие потом поют и в каких-то других, «взрослых» хорах.

Но ведь помимо всего этого Гусев спасает мальчишек от темных дворов, дурных компаний, влияния улицы. Те, кто прошел через руки Гусева, прикоснулся к искусству, которое он им показывал, к великой музыке, трогающей душу, уже никогда не обратятся к наркотикам и т.д. И разве это не дорого? Разве это не важно?

Я слушала Гусева в этом пустом зале, еще не остывшем от музыки, от ребячьих голосов, и думала: все это хорошо, но как все-таки они здесь работают? Всегда полутемно, холодновато, дверь открывается прямо во двор. И уж простите за приземленность, но в туалет им всем — мальчишкам и педагогам — приходится бегать через двор, в основное здание. И в дождь, и в стужу…

И все-таки этим помещением он дорожил. Оно было целиком в распоряжении Гусева и его учеников. Хотя арендная плата была немалой. Но в последнее время она так поднялась, что справиться с этим Гусев с его хором «Кантилена» уже не может. Я и нашла его в этом помещении, которое он именует залом, хотя до зала оно все-таки недотягивает, когда он начинал собирать вещи.

Но идти ему, собственно, некуда. В Центре русской культуры его готовы «включить в сетку», то есть предоставить помещение в строго определенные и очень ограниченные часы. То же и в Доме Братства черноголовых… Этого мало, бесконечно мало для занятий разных групп ребят, мужской группы, скрипачей, которые выступают и отдельно, и вместе с хором.

Словом, знаменитый хор «Кантилена», единственный в своем роде хор мальчиков, уже через несколько дней окажется на улице. И это вызывает тяжкое, горькое недоумение. Неужели мы не можем сохранить то, что много лет называлось «чудом русской культуры в Эстонии»?

Да, Гусев, очевидно, неважный менеджер, он не умеет зарабатывать деньги. И слава Богу… У него чистые руки, он ничем не запятнал дело, которым он занимается уже 22 года. И неужели мы не можем оградить этот уникальный талант от всех этих финансовых потрясений? Сохранить его, сберечь для наших детей и внуков, которыми он зачастую занимается вместо нас?

В России всегда были свои Саввы Морозовы, Третьяковы и т.д., люди, понимавшие, что на детях, на подрастающем поколении наживаться нельзя, что его, это будущее общества, надо поддерживать. Неужели теперь не найдется людей, которые помогли бы хору мальчиков?