И ста дней не прошло

С социологом исследовательского центра Фактум Юханом КИВИРЯХКОМ беседует Татьяна ОПЕКИНА.

Фото Александра ГУЖОВА

— Правящая коалиция реформистов-центристов-народников функционирует всего два месяца, а кажется, будто смена кабинета произошла уже давно. Чем это объяснить? Не тем ли, что две трети коалиции остались прежними, и только центристы пришли на смену республиканцам? Или тем, что политическая культура в Эстонии уже настолько высока, что демократическая смена правительства возможна без потрясений и скандалов? Каковы ваши ощущения от первых шагов новой коалиции?

— Пока что никаких резких поворотов в действиях правительства не ощущается. Но миновало еще слишком мало времени, ста дней не прошло, да и часть министров осталась на своих прежних местах. Конечно, поменялся глава кабинета министров, им стал лидер реформистов, но ведь и Юхана Партса иногда называли премьер-министром Партии реформ.

— Волей-неволей сравниваешь двух этих капитанов правительственной команды. Чем отличается Андрус Ансип от Юхана Партса? Харизмой? Уравновешенностью?

— Опять-таки рано давать какие-либо оценки. Андрус Ансип сравнительно недавно работает в столице, людям он более известен как успешный мэр Тарту. Его меньше видно, чем Юхана Партса, он держится в тени, не часто выступает. Как человек он представляется более спокойным, не так резко отвечает на критику, как его предшественник, но и критика в его адрес пока еще не звучит так громко, как это было в последние месяцы работы Юхана Партса. Если уж прибегать к сравнениям, то, быть может, любопытнее сравнить Андруса Ансипа и Сийма Калласа как лидеров Партии реформ и подумать, какие изменения может претерпеть эта партия. Каллас был ярким, надежным лидером, и потому имидж партии крепко связан с этим первым эстонским банкиром.

— Не зря в штаб-квартире реформистов висит огромный, чуть ли не в человеческий рост, фотопортрет Сийма Калласа, ныне почетного председателя Партии реформ.

— Думается, именно с помощью Ансипа реформисты могут обрести в обществе более широкую поддержку, за что их уже сейчас критикует новый лидер республиканцев Таави Вескимяги, приписывающий реформистам появление в партии левого уклона. Ансип, похоже, действительно ближе к среднему классу, к простым людям. Сказывается опыт работы мэром, имеющим дело с бытом всех горожан — от мала до велика, от бедного до богатого. Партия реформ — опытная организация, и ничего случайного тут быть не может. Ведь для того, чтобы быть успешным в политике, надо иметь более широкую платформу, больше избирателей, не опираясь только на очень узкую и богатую верхушку.

— Все ли министры нового кабинета вызывают у вас доверие? Или чья-то персона была для вас большим сюрпризом? Каковым для меня, например, было появление на посту министра финансов Айвара Сыэрда, уволенного два года назад тогдашним министром финансов Тынисом Пальтсом с поста главного налоговика страны. Что это — гримасы политики? Или судьба играет человеком...

— Три фамилии новых министров, действительно, стали для меня неожиданностью — Айвар Сыэрд, Райво Пальмару и Яак Ааб, ранее совершенно неизвестная фигура. Получив самое, наверное, трудное Министерство социальных дел, Ааб начал действовать очень активно, хотя пока не нашел поддержку в коалиции. Что касается Райво Пальмару, то он человек принципов, знает, чего хочет, но министру культуры приходится действовать в очень чувствительной среде и надо, наверное, быть более осторожным, отвечая на критику в свой адрес. Да, Айн Каалеп больно задел его, комментируя назначение в правительство, но и новый министр не остался в долгу, вспомнив в своем интервью старый анекдот о том, что обычно старость и мудрость приходят к человеку одновременно, но иногда старость появляется одна. Так можно говорить и писать, если ты журналист, но не министр.

— Обычно партии отдают портфели министров своим активистам. Не продемонстрировали ли центристы способность нестандартно подходить к поиску кандидатов на министерские посты? Или у них после прошлогоднего ухода из партии семи экс-министров просто сократилась скамейка запасных?

— Очень важно, что лидер партии Эдгар Сависаар вошел в правительство, где работают и Андрус Ансип, и Виллу Рейльян. Иначе председателям трех коалиционных партий пришлось бы входить в некий дополнительный круг лиц, принимающих решения. Что касается привлечения центристами новых людей в правительство, то все зависит от того, как они справятся, какими будут результаты. Свен Миксер тоже был молодой неопытный человек, но хорошо работал на посту министра обороны. Хотя, конечно, для имиджа правительства, для уверенности общества в том, что правительство действует правильно, важно наличие в нем опытных профессионалов.

— Министр юстиции реформист Рейн Ланг в беседе с Эйки Нестором сказал, что у нас сейчас правое правительство. Лидер республиканцев Таави Вескимяги, наоборот, назвал новое правительство левоцентристским. Мне лично оно представляется правоцентристским. А вам?

— Как оценивать курс коалиционного правительства? По программам входящих в него партий?

— Наверное, по коалиционному договору, который является результатом переговоров и взаимных компромиссов.

— Центристы и реформисты в Европарламенте входят в одну фракцию, состоят в Либеральном Интернационале, а во внутренней политике являются оппонентами. Народный союз как преимущественно сельская партия тяготеет к центру. Коалиционный договор этих партий составлен с учетом ожиданий их избирателей, рассчитан на то, что значительная часть бюджета будет распределяться согласно этим ожиданиям, а это признак левой политики. Перед нами прагматичная коалиция, где довольно противоположные партии действуют вместе. Оценивать их курс можно будет только по результатам.

— Оппозиция называет коалиционный договор популистским. Мол, наобещали людям с три короба, а где на все это деньги взять? Но популисты ли новые правители? Похоже, сейчас иного и не дано?

— Давайте сравним поддержку электоратом прежней коалиции и нынешней. Рейтинг партии Res Publica упал сейчас до 5-процентной отметки, в то время как центристов, вошедших в коалицию вместо республиканцев, поддерживает четверть электората. Значит, база правительства расширилась, и надо учитывать приоритеты Центристской партии. Если партия не сумела добиться введения ступенчатого налога, значит, надо учесть что-то другое. Суть политики в том и состоит, что каждая партия представляет какую-то часть населения, и если создается коалиция, то все ее участники должны получить возможность полностью или частично выполнить свои обещания избирателям. Это не есть популизм.

— Обеспокоенные снижением своей популярности республиканцы провели десять дней назад съезд, избравший новым председателем экс-министра финансов Таави Вескимяги, одного из так называемых «неподкупных», создавших саму партию. Есть ли у нового лидера шансы вывести партию из тупика? Коллеги по парламенту считают партию Res Publica политическим трупом, хотя у нее и самая большая фракция в Рийгикогу...

— Еще до съезда ходили разговоры, что республиканцы намеревались «позвать варяга», то есть пригласить на роль председателя кого-то извне, например Ханса Луйка.

— Они уже дважды входили в эту реку, призвав сначала Рейна Таагепера, затем Юхана Партса.

— Хорошо, что на этот раз они этого уже не сделали, избрав председателя из своих рядов. Моя точка зрения, которую республиканцы подвергают критике, состоит в том, что в 2003 году они получили власть, еще не успев как следует построить партию. Понятно, что если руководишь государством, ни на что другое времени уже не остается. К тому же в партию власти сразу пришло много людей не по идеологическим соображениям, а просто пользы ради.

— Организация идеологически к тому времени тоже не выкристаллизовалась.

— Республиканцы рассуждали про новый порядок, новую политику, но идеологического стержня у них не было. Теперь он появился: выбрав Таави Вескимяги, Res Publica заявила о себе как самая правая в Эстонии партия.

— Мы же привыкли правой партией считать реформистов. Значит, республиканцы правее правых?

— Да, точно.

— Но где же на две-то партии найдется столько богатых и успешных избирателей?

— Похоже, расчет идет на то, что Партии реформ предстоит еще два года быть у власти вместе с центристами и народниками, и за это время ее облик либеральной партии может потускнеть. Тогда для республиканцев и откроется какая-то ниша. Увы, очень маленькая. На съезде республиканцев за лидерство боролось и другое крыло во главе с Яанусом Рахумяги. Он предлагал вернуться к истокам, создавать народную партию, для которой идеологическая определенность не столь важна.

— В связи с победой Вескимяги республиканцы могут потерять часть состава своей партии?

— Я этого тоже боюсь, ведь там очень много людей, которые не разделяют правый курс.

— Вот уже год Эстония в Евросоюзе. Справедливо горда этим. Но последние референдумы во Франции и Голландии показали, что вступление в Евросоюз десяти бедных неофитов омрачило настроение жителей стран-старожилов. Как нам вести себя в этой ситуации? Побольше самим трудиться? Поменьше рассчитывать на помощь?

— Евросоюз существует, мы и впредь будем его полноправным членом, что и диктует наше в Cоюзе поведение. Сейчас оказалось под вопросом, как именно будет впредь развиваться Евросоюз, как сделать его более эффективным. Французы и голландцы, сказав «нет» проекту евроконституции, дали понять, что им неясна перспектива, их страшит быстрое расширение Cоюза, вероятность вступления в него мусульманской Турции. Говорят, политикам надо больше говорить с людьми, разъяснять, что и как. Но объяснять-то довольно трудно, ведь ситуация в каждом государстве разная, такого феномена, как европейское общество, пока еще не существует. Существуют политические структуры взаимодействия, что выглядит как проект элиты и политиков.

— К тому же все национальные государства, входящие в Евросоюз, хотят сохранить свой язык, свои особенности, традиции и т.п.

— Понятно, что политики хотят двигаться вперед быстрее, чем общество в целом. Проблема эта не решается телеобращением к народу или объяснениями. Это длительный процесс.

— Спасибо за беседу.