О времени, старых липах и телеграфных столбах

Лев ЛИВШИЦ

У этого старейшего в городе дерева нынче юбилей — липа растет на бывшем церковном кладбище 325 лет. 3 х фото Леонида СМУЛЬСКОГО

Еще леса стоят в дремоте,
Но тем слышнее в каждой ноте
Пернатых радость и задор.
Афанасий Фет

Есть на Тоомпеа, напротив башни Домской церкви, тихий уголок — смотровая площадка над западным склоном холма. Здесь растут несколько старых деревьев, и среди них слева у крепостной стены замка два крепких дуба. Место относительно малолюдное, туристы, да и таллиннцы заглядывают туда редко. Однажды увидел там пожилого человека. Он стоял около дуба и, обхватив ствол руками, что-то негромко говорил, словно беседуя с ним. Казалось, спрашивал совета и замолкал, слушая ответ.

Как давно растут эти старые дубы, что видели и слышали за долгие годы, а может, и столетия, что ждет их в будущем? Что, наконец, вообще мы знаем о деревьях Старого города? Вопросы далеко не праздные. По всему Таллинну, слава Богу, пока еще за пределами его средневековых стен, пилят деревья, «формируют» кроны, срезая почти все ветви и оставляя голые стволы, похожие на телеграфные столбы, которые, как известно, — «хорошо отредактированные сосны». Чтобы оценить то, что мы имеем сегодня, стоит оглянуться в прошлое.

В течение столетий Верхний город был крепостью. Там почти не было зелени. В небольших дворах тесно прижатых друг к другу домов места для деревьев было мало. К тому же частые пожары уничтожали и то малое, что росло. Только в ХIХ веке появились два зеленых островка — маленький парк за «домом коменданта» и с южной стороны дворца небольшой Губернаторский сад. Несколько каштанов и лип растут около Домской церкви, и отдельные деревья в двориках и на смотровых площадках.

Если сегодня на Тоомпеа не много зелени, но все же больше, чем во времена, когда там была крепость, то в Нижнем городе история садов совсем другая. В первые столетия существования Ревеля (Таллинна) домов было значительно меньше, и их окружали сады, но по мере развития города в пределах крепостных стен появлялось все больше жилых и общественных зданий, все меньше оставалось свободного места, и сады стали выносить за пределы городских укреплений. В отличие от Тоомпеа дворы состоятельных бюргеров были значительно просторнее, и в некоторых из них сохранились или посажены заново деревья. Особенно красив ухоженный сад во дворе дома № 29 на улице Лай. За характерной для средневекового города глубокой аркой ворот на небольшом возвышении прекрасно распланированный сквер. Всего несколько старых деревьев — дуб, клены, зато много сирени, других кустов; умело подобранные цветники и папоротники создают уютный уголок, как бы эпиграф к расположенному здесь Музею природы. Во дворе дома № 9 на этой же улице всего два дерева: липа и дуб, но летом здесь ухоженные газоны и работает фонтан в виде горки из мраморных чаш. Сохранилось несколько старых деревьев во дворах гимназии имени Густава Адольфа и Преображенской церкви на улице Суур-Клоостри. Достаточно давно посажены деревья на углу улиц Пикк и Олевимяги. Это место называют Зеленым рынком, но название возникло не от маленького треугольного садика, а потому, что здесь и впрямь был в старину рынок, где торговали овощами. Немало деревьев и в ограде церкви Олевисте, и в некоторых других дворах Нижнего города, а вот на его улицах только две липы перед домом № 29 все на той же улице Лай. Существует предание о появлении этих деревьев.

Растут перед домом № 29 на улице Лай две липы. Впрочем, те, что растут ныне, посажены на месте старых в конце ХIХ века, так что им немногим более ста лет.
В средневековом Ревеле запрещали высаживать деревья на городских улицах. Однажды летом Петр I, прибыв на корабле в город, отправился прежде всего к бургомистру Хуку, которому принадлежал этот дом на улице Лай. Но в здании шел ремонт, и хозяйка подала царю кофе прямо на крыльце. Кофе был крепкий и горячий, а день солнечный и душный. Петр заметил хозяину, что неплохо было бы посадить перед крыльцом пару раскидистых лип. Бургомистр напомнил о запрете на посадку деревьев. Вот тогда-то царь и наделил Хука и его наследников привилегией иметь перед крыльцом два дерева. Так и растут перед домом № 29 две липы. Впрочем, те, что растут ныне, посажены на месте старых в конце ХIХ века, так что им немногим более ста лет, что тоже немало.

Есть еще одно предание об истории, связанной со временем, когда по распоряжению губернатора ликвидировали все деревья на улицах Ревеля. Это романтическое предание услышал и записал русский писатель А.П. Милюков во время посещения нашего города в 1856 году.

«Прежде Широкая улица (Лай. — Л.Л.) обсажена была деревьями и служила местом прогулок и свиданий. Дома тогда осенялись густыми липами и каштанами. По вечерам старики собирались под тенью их листвы на каменных скамейках своих готических крылец, а молодежь гуляла по улице. В одном старинном доме с огромным окном жила шестидесятилетняя девица. Старая липа росла пред домом, и ее широкие ветви постукивали при ветре в свинцовую раму с мелкими стеклышками. Старушка любила старую липу. Всякое утро, возвратясь с обедни, она отрывала раму и вывешивала клетку с черным скворцом на ближнюю ветку и садилась у окна… По целым часам присматривалась старушка к трепету листьев и прислушивалась к голосу птицы, которая ежеминутно лепетала четыре гармоничных слова: Lieber Friedrich! Liebes Milchen! Далеко, далеко улетали в эти часы мысли старушки: они уносились в ее молодость, и воспоминания рисовали единственную картину из ее однообразной и бесцветной жизни. С чувством какого-то неизъяснимого счастья лелеяла она в душе память об одном летнем вечере. Вспоминала старая девушка, как однажды месяц ярко светил сквозь ветви густой липы, а под их тенью стоял молодой мужчина в атласном кафтане, треугольной шляпе и шелковых чулках. Вспоминала, как она открыла окно, протянула руку и прошептала нежно: Lieber Frirdrich, а юноша, привстав на носки башмаков, страстно поцеловал протянутую ручку и еще нежнее отвечал: Liebes Milchen! А дерево любовно приосеняло их густыми ветвями, и листья трепетали и перешептывались. Одну эту картину и вынесла старушка из потока лет. Слезы текли по щекам ее, когда слушала она лепетание скворца и шелест своей липы. Но вот однажды приходят и говорят ей, что велено вырубить все деревья на Широкой улице и в том числе ее возлюбленную липу. Сердце замерло в груди старой девушки. С отчаянием выбежала она из дома, бросилась на колени перед липой и обвила ее руками, слезы ее текли на корни любимого дерева… Эта странная любовь подействовала: происшествие было рассказано губернатору, и дерево уцелело… Говорят, что когда семидесятилетняя девушка наконец умерла и по завещанию срезали несколько веток с любимого дерева ей на могилу, то старая липа начала вянуть и скоро совсем засохла».

Если точный возраст деревьев старого Таллинна неизвестен, то на табличке у липы, что растет около южной капеллы св. Матфея церкви Нигулисте, написано: «Looduskaitse objekt — Kelehi pдrn (1680 a.)» («Объект охраны природы — липа Кельха»). Так что у этого старейшего в городе дерева нынче юбилей — липа растет на бывшем церковном кладбище 325 лет. Рядом с липой потемневший от времени и наполовину вросший в землю надгробный камень, на котором выбито: «Christian Keleh 1657 — 1710» (Кристиан Кельх — автор «Хроники Ливонии», в которой он среди прочего образно назвал Эстонию ХVII столетия «царством небесным для помещиков, раем для попов, золотым дном для иноземцев и адом для крестьян».

Достаточно давно посажены деревья на углу улиц Пикк и Олевимяги. Это место называют Зеленым рынком, но название возникло не от маленького треугольного садика, а потому, что здесь и впрямь был в старину рынок, где торговали овощами.
Старейшее дерево Таллинна окружено невысокой оградой и… автостоянкой с полусотней машин. Смотрел на «липу Кельха», пережившую столетия, бомбы и пожар храма в 1944 году, на ее раны, закрытые бетоном, и думал — может быть, это не пожилой человек на западной смотровой площадке Тоомпеа просил совета у дерева, а старый дуб молил о помощи.