"МЭ Среда" | 09.08.06 | Обратно

Как трудно понять друг друга

С членом Рийгикогу, членом правления партии Исамаалийт и Res Publica Тривими ВЕЛЛИСТЕ беседует Татьяна ОПЕКИНА

Фото Александра ГУЖОВА

— Ко времени «поющей революции» в Эстонии уже появилось немало молодых и не очень молодых людей, которые возглавили народное движение за независимость Эстонии, за ее суверенитет. У каждого из этих активистов был свой конек, своя тема, своя ниша, если можно так сказать. Вы были одним из этих активистов. Как бы вы охарактеризовали свою нишу в политике?

— По своим взглядам, привычкам и убеждениям я человек очень консервативный и потому с ранней молодости интересовался историей, древностью, наследием предков. Логично, что уже тогда, в 1974 году, мы с друзьями основали клуб у камина, в котором сначала было десять участников, а потом стало двадцать пять. Мы назвали свой клуб «Желудь» — в надежде, что со временем он разрастется и превратится в большой и сильный дуб. В известном смысле так и случилось, когда было образовано Эстонское общество охраны памятников старины. О том, что такое старина, можно долго рассуждать, можно даже спорить. Леннарт Мери, состоявший тогда в нашем обществе, призвал толковать понятие старины широко, как можно шире. Я толкую его как историческую память народа, знание своих национальных корней, а не только интерес к старинной мебели или утвари. Старина — это и кладбища с их надгробиями, и старые церкви, и старые мызы. И, конечно же, воспоминания пожилых людей, которые могут рассказать не только о том, чему сами стали свидетелями или участниками, но и передать то, что в свое время услышали от родителей и дедов. Мы много работали по изучению старины, создали даже свою комиссию, председателем которой стал Март Лаар, тогда совсем молодой историк. Зарубежные эстонцы подарили несколько диктофонов, коих тогда еще здесь не было, с помощью этих диктофонов молодые люди ходили по деревням, записывая на пленку рассказы старых людей, переживших войну, депортацию, Сибирь… Это была живая история, о которой нельзя было прочесть в школьных учебниках советских времен, нельзя было услышать на уроке. Хотя по лицам учителей иногда можно было понять, что они сами не верят в то, что вынуждены говорить в классе.

— 29 июля вы приняли участие в одном поразительном мероприятии — открытии на Синимяэских высотах монумента павшим здесь голландским и валлонским эсэсовцам, которые наряду с гитлеровцами в 1944 году держали оборону высот во время наступления Красной армии. Ваше присутствие придало государственное значение этому мероприятию. Но, кроме вас, никого из представителей власти не было. Как вы думаете, почему? Время летних отпусков? Или у других политиков не было такого желания?

— Думаю, тут все сошлось. В какой-то мере сказался отпускной период, у людей какие-то другие дела и заботы. Но это и вопрос приоритетов того или иного политика. Для меня это так важно, что я каждый год бываю на подобных мероприятиях.

— Это и есть ваша ниша?

— Думаю, что слово «ниша» тут не подходит. Оно вообще применительно к политике мне не очень нравится, ибо в нем слышится что-то узкое, ограниченное, какое-то хобби, а эта деятельность для меня никакое не хобби, но серьезная мировоззренческая работа. Это мое кредо, моя компетенция.

— Вам хотелось бы, чтобы мероприятие 29 июля получило широкий общественный резонанс? Или вы бы предпочли, чтобы оно прошло тихо, камерно, касаясь только тех людей, которые по собственной воле или волею судьбы сражались в те далекие уже годы в мундирах гитлеровской армии? В газете Postimees, выходящей на русском языке, об этом событии не было написано ни строчки.

— Естественно, очень важно, чтобы об этом знало все общество, а не только те пожилые люди, которые участвовали в боях на Синимяэ. Обычно молодежи на таких мероприятиях не бывает, хотя в этом году она там присутствовала. Достойно сожаления то, что наши большие газеты не уделили событию должного внимания. Напечатали только пару абзацев. Да примечание полиции о том, что все прошло спокойно. А кто выступал, о чем говорили, в Postimees на эстонском языке не было ни слова.

— Сейчас Исамаалийт — Res Publica добиваются через парламент признания тех, кто во время Второй мировой войны служил в немецкой армии, борцами за свободу и независимость Эстонии. Но как можно было бороться за независимость Эстонии, выполняя приказы гитлеровского командования? История Второй мировой войны в основном и главном давно описана и оценена. Эту войну развязал Гитлер. Эту войну выиграла антигитлеровская коалиция. И победители определили карту послевоенной Европы.

— Я не согласен с древними римлянами, считавшими, что победителей не судят. И разделяю мнение тех, кто видит историю не черно-белой, а многоцветной. Если Советский Союз был среди победителей, разгромивших Гитлера, то честь ему и хвала. Это было справедливое дело. Увы, после заключения мирного договора Красная армия не ушла из Эстонии, воля народа была изнасилована, и здесь установилась советская власть. Неужели вы думаете, что 20-23-летние эстонские парни — сейчас оставшимся в живых по 80-85 лет — пошли на Синимяэ воевать с Красной Армией во имя победы Германии? Разве читатели вашей газеты не знают, что эстонцы никогда не питали особой любви к немцам, а тем более к гитлеровской Германии, к Гитлеру? Эти парни пошли на Синимяэ потому, что это была единственная возможность, воспользовавшись оружием врага № 2 (Германии), сражаться с врагом № 1 (Советским Союзом). Потому что к тому времени Красная армия и НКВД погубили здесь в двадцать раз больше людей, чем гитлеровцы, которые тоже убивали эстонцев. Да, Красная армия воевала в составе антигитлеровской коалиции, да, она победила фашизм. Но мы не переписываем историю, рассказывая о том, что происходило здесь, в Эстонии, с конкретными людьми, о том, что эти люди пережили.

— Как вы думаете, мероприятие 29 июля, о котором мы сейчас рассуждаем, поспособствует политической стабильности в обществе? Или, наоборот, расколет его еще больше, еще глубже?

— Мой ответ — и да, и нет. И то, и другое. В какой-то степени напряжение в обществе возрастет. Особенно, если разногласия раздувать, подливая масла в огонь. Это всегда возможно, но нужно ли, разумно ли? Никто не хочет напряжения, но это не значит, что мы должны помалкивать, заглушить память о том, что было. Иначе что делать с людьми, которые все это пережили и перетерпели? А этих людей немало, десятки тысяч. У них есть близкие, дети и внуки, и они хотят знать правду. Почему евреи все время напоминают о Холокосте, о том, что его нельзя забывать? Да потому, что это была огромная трагедия и великие страдания. Но слезы евреев и слезы эстонцев одинаково соленые. И я всегда пытаюсь говорить об этом честно, ничего не утаивая и не искажая. Быть может, я не знаю всех фактов, быть может, в чем-то заблуждаюсь. Если так, то могу свою позицию скорректировать.

— Быстротекущее время приближает выборы в парламент — 2007. Конечно, рано еще говорить о темах-проблемах будущей избирательной кампании, о том, во что она выльется. Неужели во главу угла встанет судьба Бронзового солдата на Тынисмяги? Во всяком случае, сегодня об этом только и говорят…

— Не думаю, что Бронзовый солдат станет основной темой будущей избирательной кампании, но он уже стал индикатором, лакмусовой бумагой, показывающей, что в эстонском обществе назревает конфликт ценностей. Минувшие пятнадцать лет были достаточно болезненным переходным периодом от плановой экономики к рыночным отношениям. Этот период завершился вступлением в Евросоюз. Сейчас экономика на подъеме, потихоньку растут зарплаты и пенсии, и потому, я надеюсь, деньги и зарплаты уже не будут на выборах такой первостепенной темой, как это было в предыдущие годы. В конце концов, деньги — это не цель, а средство.

— Еще какое средство! На днях в печати прошла любопытная информация. Оказывается, каждый седьмой житель Эстонии — должник (самой старшей должнице — 98 лет, самому младшему — 3 года). Что сей сон значит? Мы живем хорошо? Или, наоборот, плохо?

— Это значит, что мы живем не по карману. Обращаем слишком много внимания на потребление, легко берем кредиты, причем далеко не всегда на образование или приобретение крыши над головой. Немало молодых людей одержимы голливудским стандартом жизни, хотят ездить на дорогих машинах, пить коньяк дорогой марки. Пятнадцатилетние девочки пристрастились к пиву (неслыханное дело во времена моей молодости). К счастью, есть молодые люди, к сожалению, пока их мало, которые понимают, что жизнь — это не только алкоголь, не только наслаждение, но более высокие ценности. И это не обязательно церковь. Хотя церковь — часть этого. Духовные ценности, безусловно, важнее потребительства, и я утверждаю, что на следующих выборах, нет, пожалуй, на выборах — 2011, дискуссии на темы экономики и материальных ценностей уступят место дискуссиям на тему ценностей духовных и культурных.

— Вот вы назвали Германию и Россию врагами эстонского народа, рассчитав их по порядковым номерам на первый и второй. Но, как известно, еще Генрих IV утверждал: «Лучший способ избавиться от врага — сделать его другом…» Тем более что сегодняшняя Россия никакой опасности для Эстонии не представляет, а с Германией мы и вовсе состоим в одном Евросоюзе. Историческая память, конечно, священна. Но не пришла ли пора собирать камни? Понимая при этом, что история человечества вообще трагична. Разве не трагична история еврейского народа? Разве не трагична история армян? Разве не трагична история курдов, у которых, несмотря на их самоотверженную, кровопролитную борьбу за независимость, нет, а может быть, и не будет своего государства? И разве история не сыграла злую шутку с самими эстонцами? Красную армию вы считаете оккупационной, но кем сегодня являются эстонские солдаты в Ираке? Говорят, что они не оккупанты, что они там временно. Все так, но иракцы и на пять дней, и на пять минут их туда не приглашали… Так не пора ли бывших врагов превращать в друзей?

— Думаю, что однажды так оно и будет. И с каждым годом этот процесс набирает обороты. Ведь у молодых эстонцев и молодых неэстонцев уже сегодня гораздо меньше разногласий и недопонимания, чем у представителей старшего поколения. Молодежь не так знает и не так чувствует недавнюю историю, как я, например. Но есть одно большое но… Чтобы из головы и из сердца вытеснить это ожесточение, эту горечь, нужна одна предпосылка. В свое время германское правительство извинилось перед евреями, перед другими народами за совершенные злодеяния. В свое время Борис Ельцин извинился перед поляками, венграми и чехами за преступления советского режима. Но ни Ельцин, ни В. Путин не извинились перед Эстонией. Если бы Путин официально, как это сделали немцы, извинился за боль и страдания, причиненные эстонскому народу, если бы он сказал, что ничего подобного впредь не повторится, это был бы очень большой и важный шаг навстречу тому, о чем вы только что говорили. Старшее поколение эстонцев очень хотело бы такие извинения услышать. В этом проблема. Русским трудно понять, что мы никогда не были частью Советского Союза. Нас оккупировали, нас инкорпорировали незаконно. И это главная мысль, главное предложение моего интервью. Обязательно это напишите.

— Обязательно напишу.