"Молодежь Эстонии" | 12.12.06 | Обратно

Страшная, страшная сказка

Николай ХРУСТАЛЕВ

Только что таллиннский Другой театр показал в московском Центре имени Вс. Мейерхольда свой новый спектакль по пьесе ирландского драматурга Мартина МакДонаха. Экзотическое блюдо под названием «Человек-подушка», заслуживает нескольких отдельных слов уже хотя бы потому, что подобными кушаньями нас потчуют пока не столь часто.

Мартину МакДонаху сейчас уже под сорок, но настоящая слава пришла к нему несколько лет назад, когда он получил премию имени Лоуренса Оливье, а потом еще несколько престижных театральных поощрений. Вообще же наград у британца набралось немало, числилось за ним и достаточно скандалов, связанных с его, мягко говоря, взрывным характером анархиста. Но теперь ирландец, возможно, остепенился.

Впервые о МакДонахе на театральном пространстве Восточной Европы заговорили в 2003-м, когда в Москве в рамках фестиваля современной пьесы был показан спектакль «Человек-подушка», привезенный из болгарской Варны. Но то тогда, а нынче британец едва ли не мэтр, во всяком случае, один из самых востребованных сейчас западных людей, пишущих для театра. Только что Михаил Бычков, знакомый нам по «Тойбеле и ее демону» в недавнем спектакле Русского театра, поставил в театре Вахтангова «Королеву красоты», Константин Райкин собирается выпускать в своем «Сатириконе» сразу две пьесы МакДонаха, а во МХТ «Человеком-подушкой» занимается Кирилл Серебренников. Как раз эту «страшилку» поставил в таллиннском Другом театре и москвич Владимир Скворцов. Кроме него, в новом спектакле, кстати говоря, немало других гостей—художник Максим Обрезков из Вахтанговского театра, актер Николай Шатохин тоже из белокаменной, а актриса, обозначенная в программке, как С.Е.М.Pleg, вообще из Франции.

Детей до 16 на «Человека-подушку» в Другом театре приводить не рекомендуется из-за, как теперь принято говорить, известного количества ненормативной лексики, звучащей в спектакле, а также натуралистических подробностей в том смысле, какими нас удивляют в разных киноужасах, где коробочка с отрезанными детскими пальчиками в порядке вещей. Но в этом спектакле такие подробности запрограммированы изначально автором, они не самоцель, а средство аргументации в зрелище с ужасами, низведенными до обыденности, прозы, нормы обыкновенной жизни. Такая это пьеса, где благополучно соседствуют черная комедия, фрейдистские мотивы, фарс, детектив и перевоплощения из одного качества в другое, столь любезные Францу Кафке.

Спектакль, поставленный Владимиром Скворцовым, идет три часа. По правде говоря, это много для триллера с элементами ужаса, который входил в намерение как автора, так и режиссера. Ничего не скажешь, заявка на то, что нам предстоит увидеть, по-настоящему захватывает, актеры работают с огромной отдачей, в отличном темпе, а минималистическое и, кажется, единственно возможное в условиях Другого театра оформление, где главным становятся световые акценты, способствует созданию атмосферы странности, абсурда, предвосхищения необычности дальнейших событий. А они, как льдины в ледоход, и когда приходит черед начинать расставлять сюжетные точки над i, вы начинаете ощущать, что уже несколько подустали, что объем информации, полученной в экспозиции, был великоват и теперь «въезжать» непосредственно в то, что происходит здесь и сейчас, проблематично. А происходит немало любопытного, потому что сейчас-то мы знаем, что герой пишет страшные сказки, что кто-то эти сказки внимательно читает и, пользуясь ими, как руководством к действию, нестандартно и с выдумкой лишает жизни маленьких детей, что, собственно, и рекомендуется сказочником.

И вот теперь двум полицейским, которые расследуют серийные убийства, надо решить, является ли маньяком сам юный сочинитель, и если это не он, то кто же тогда? Возможно, тут смог бы помочь брат нашего литератора, которого, судя по его истошным крикам, допрашивают с пристрастием в соседней комнате.

Говоря о триллере, негоже рассказывать, чем там все закончилось и сердце успокоилось, в финале первого акта по прошествии двух часов мы все узнаем, можно бы и домой—приходить в себя от горячащего кровь и леденящего душу. Ан нет, будет и второй, а там ждет еще один сюжет, другая пьеса, вытекающая из первой, даже с новыми персонажами предстоит познакомиться.

Коль скоро о персонажах, то был рад снова увидеть на сцене Игоря Рогачева, думается, его приход пошел проекту на пользу, тем более, что актер сыграл здесь одну из своих лучших ролей. Особый разговор о герое, которого сыграл(а) скрывшаяся за странным именем гостья из Франции. Актриса, играющая 14-летнего подростка, столь склонного к сочинению пугающих историй, радует завидной энергетикой, взрывным темпераментом, она, наконец, привлекательна и обладает, что важно, немалым запасом физических сил, потому что тратить их по ходу дела приходится много. Правда, если говорить о решении роли, то тут не помешали бы несколько «тихих» мест, которые дали бы возможность перевести дух и актрисе, и зрителю. Но это уже к Владимиру Скворцову, а ему виднее.

Трудно понять, почему роль слабого головой братца героя Михала режиссер отдал сразу двум актерам, одного из которых мы при этом видели только что в совсем ином качестве, в другой роли, отнюдь, кстати, не самой последней. Возможно, подобную трансформацию можно извлечь из пьесы, но из логики конкретного спектакля она не вытекает, и потому зритель вынужден решать дополнительную головоломку, а их в спектакле и без того хватает. Зато идущее время от времени по ходу спектакля кино несет свой смысл и оказывается на редкость к месту.

На самом деле явлению этого спектакля надо порадоваться, потому что он действительно ДРУГОЙ, потому что его язык, театральный и визуальный, в очередной раз продемонстрировал, сколь велики возможности сцены. Наверняка зрителю, пришедшему на премьеру, и, что приятно, зрителю по-настоящему молодому, было непросто в компании с «Человеком-подушкой», но и скучно, надо думать, тоже не было. Вообще хочется верить, что теперь скучать нам в театре будет выпадать не так часто, хотя иногда и на своих местах в зрительном зале тоже надо будет трудиться. К чему станем привыкать, раз смысл есть.