Европа вырабатывает новую модель социальной политики

С Сийри ОВИЙР, депутатом Европарламента, беседует наш корреспондент Нелли КУЗНЕЦОВА

Фото Александра ГУЖОВА

— Все эти дни в газетах, в радио- и телепередачах подводятся итоги года прошедшего, делаются попытки заглянуть в год наступивший. А каким он видится вам из Брюсселя?

— Я думаю, прошедший год был для народа Эстонии хорошим. Экономический подъем продолжается. Инвесторы в Эстонию приходят, значит, стране, правительству они доверяют. А рост инвестиций дает нам и новые рабочие места.

Мы ведь теперь уже заговорили о том, что у нас не хватает рабочих рук, не хватает специалистов. И в этом плане особое значение в наступившем году приобретает образование. Вот куда надо особенно направить внимание. Вузов в республике много, даже, быть может, слишком много, но далеко не всегда, как мне кажется, учитываются потребности рынка, нужды экономики.

Наши политики, особенно со времен правительства Марта Лаара, любят поговорить о рыночной экономике, о том, что у всех есть свобода и права. А ответственность? У государства, например, есть ответственность перед своими гражданами, перед жителями страны? Я не думаю, что оно может устраняться от заботы о людях, от решения социальных вопросов, важнейших для населения проблем, в том числе и проблем образования. Работая в Европарламенте, я вижу это особенно ясно. Все-таки мы в Эстонии своим мышлением, своими привычками все еще напоминаем детей, хотя говорить об этом грустно. В Европе все иное…

— Года полтора назад, когда мы с вами говорили о вашей работе в социальной комиссии Европарламента, которая, по вашим словам, требует более последовательного проведения в жизнь мер социального характера, я спросила, не возникает ли у вас своеобразный конфликт. Ведь в Европе, как мы знаем, сильны социал-демократические позиции, а Эстония во главе со своей политической элитой все эти годы движется, в основном, вправо…

— Сейчас уже этот правый уклон потихоньку начинает выравниваться. Давайте посмотрим, как называют себя сейчас наши политические партии. Даже Res Publica и Исамаалийт считают себя правыми центристами.

— А разве это, по существу, меняет их политику?

— Но все-таки это уже не правые радикалы. Я уже лет пять назад сказала, что недалеко то время, когда в центре политического спектра будет тесно. И похоже, это время приходит. Впрочем, иначе, очевидно, и быть не может. Ведь и политика Евросоюза — именно центристская. С уклоном влево или вправо, но все-таки тяготеющая к центру. Шаг за шагом Европа вырабатывает новую модель социальной политики. И в ней есть много такого, чем нужно воспользоваться и нам, я говорю об Эстонии.

Кстати, недавно услышала, что Сийм Каллас, который всегда был большим поклонником экономической модели Фридмана, то есть крайне правой политики, привел нам в пример Данию. Вы только представьте себе — Данию! Ведь там все почти послевоенные годы во главу угла поставлена центристская, а порой и левоцентристская политика. А экономика там — одна из самых конкурентоспособных в мире, социальная политика — одна из самых сильных. Наравне с Северными странами…

Так что, как видите, все меняется. И мышление наших политиков тоже меняется в лучшую сторону.

— Дай-то Бог… Но нельзя не сказать, что в обществе столь велико желание социальных перемен, что политики, не понимающие этого, могут быть просто не избраны.

— Как реалист я понимаю, что бедные, конечно, останутся, но их не должно быть так много. Не должно быть ситуации, при которой чуть ли не половина населения страны находится на грани бедности.

Тут опять-таки хороший для нас пример — Северные страны. По подходам, по культурным традициям…

Кстати, не могу не вспомнить, что в декабре теперь уже прошлого года у нас в Эстонии прошла международная конференция «Женщины: власть и экономика», инициированная либерал-демократами Европейского парламента. Готовясь к ней, я проработала многие статистические данные, касающиеся разных стран, в том числе, разумеется, и положения женщин, их участия в принятии решений. Так вот в Северных странах женщины составляют в среднем 40% парламентов. И в правительствах их тоже много.

— Нам до этого, увы, далеко…

— И некоторым другим странам Европы тоже… Ни в Италии, ни во Франции нет такого благополучия в этом плане, как в Скандинавии. И хотя мы много прекрасных слов говорим о французской моде, она действительно хороша, все же к принятию решений на государственном уровне женщин допускают не слишком охотно. И я убеждена, что социальное благополучие в странах Скандинавии связано именно с тем, что большую роль там играют женщины.

Не могу не сказать также, что недавнюю сложнейшую ситуацию с принятием бюджета Евросоюза разрешила именно женщина. Я говорю о новом канцлере Германии Ангеле Меркель… Мы уже думали, что принятие Европейского бюджета придется отложить на довольно длительный срок, но именно она нашла и предложила компромисс. Кстати, для общего блага, для солидарности всех членов ЕС.

— И в соответствии с этим Эстония, как мы уже знаем, начиная с 2007 года получит в течение 10 лет 700 миллиардов евро…

— И это хорошо. Но дело, разумеется, не только в Эстонии. Это большой и достаточно сложный европейский вопрос. Сколько должны отдавать в общий кошт члены Евросоюза, чтобы через несколько лет мы все, старые и новые члены ЕС, могли построить общее благополучное пространство, где люди будут чувствовать себя комфортно и привольно. То, чего не сумел сделать Тони Блэр, чего не смогли сделать руководители других стран, сделала именно женщина — Ангела Меркель. А ведь опыт руководства государством у нее еще невелик. Зато есть здравый смысл, понимание проблем, умение найти компромисс.

— А все-таки что, на ваш взгляд, ожидает Евросоюз? В какую, собственно, организацию мы вступили? Высказывается множество сомнений по поводу его будущего. Не слишком ли велики внутренние противоречия?

— Конечно, противоречия есть. Ведь все мы разные. И это хорошо, что разные… Лучшее друг у друга можно и нужно брать.

Я не вижу особой трагедии в том, что Франция и Голландия сказали «нет» Европейской конституции. И совсем не считаю это кризисом Евросоюза. Ведь остальные его члены с проектом конституции согласились. Их «да» тоже немало значит.

Надо внимательней присмотреться к внутригосударственным проблемам. Французский народ, например, недоволен Шираком и многим из того, что делается во Франции… Вот вам и причины.

— А вы видели молодежные выступления? Все эти сожженные, разбитые машины?

— Что ж, темнокожие жители страны видят, что французы живут лучше, чем они. Но не должно быть так, чтобы одним гражданам жилось много лучше, чем другим. Можно строить для приезжих специальные дома, но это ведь означает — создавать для них гетто. Они и не сливаются с основным населением. Эти события, как мне кажется, показали, что миграционная политика во Франции явно недоработана, а это — внутригосударственная проблема.

Кстати, Франция от своего участия в Евросоюзе до сих пор только выигрывала. Ведь 40% пособий для сельского хозяйства, — вы только представьте себе! — выделяемых на все страны Евросоюза, получают французские фермеры.

Между прочим, на развитие сельскохозяйственного производства направляется 42-44% средств бюджета ЕС. А ведь в сельском хозяйстве работает всего 5% населения Евросоюза, и в общий котел они дают 2% прибыли. Естественно, жители городов недовольны.

Очевидно, сельскохозяйственную политику ЕС надо пересматривать, делать ее более соответствующей нынешним реалиям. И это, раньше или позже, но непременно будет. В этой сфере сейчас работают многие депутаты Европарламента. В нашей фракции либералов и демократов создана специальная группа, которая тоже разрабатывает сейчас новые идеи, новые предложения. Возможно, фермеры всего этого опасаются, в том числе и фермеры во Франции, в Голландии, но что делать. Есть ведь общие интересы.

Ясно одно: если французам и голландцам не удастся объяснить, для чего они в Евросоюзе и как Евросоюз работает для общего блага, тогда, очевидно, какие-то изменения в Конституционном договоре могут быть.

— Какие именно? Могут ли они коснуться и нас?

— Ну, этого пока еще никто сказать не может. Добавлю, что суверенитета, чего многие почему-то боятся, этот конституционный договор у стран-членов ЕС не отнимает. Другое дело, что суверенитет в XXI веке — совсем не то, что было, скажем, в XV или XVIII веках. Но, кстати, даже в XV веке существовало здесь, на этой территории объединение купцов — Ганза — с общими правилами торговли и т.д. Были и другие объединения ремесленников, мастеров… А сейчас, когда мир так глобализуется, объединения разных масштабов особенно важны. То же касается и государств… Эстонии или, скажем, Латвии трудно жить в одиночку. Вместе развиваться легче. Мы ведь хотим, чтобы не только детям в будущем, но и нам самим жилось лучше.

— Евроскептиков в Эстонии и так было немало. А ведь все больше говорят о чрезмерном бюрократизме, которым будто бы отличается Брюссель. Строгое предписание насчет длины огурца, например… Вы об этом слышали?

— Ну, это ерунда. Правила, так сказать, общей жизни в ЕС определяют Европарламент и Европейская комиссия. А кто там сидит? Представители государств — членов ЕС. Значит, в сущности, все страны в лице своих представителей и утверждают все эти стандарты.

— Может быть, представители не те?

— Ну, это вопрос выборов. За них ведь отдали свои голоса граждане государств. И все-таки еще раз хочу подчеркнуть: Эстония выигрывает от своего членства в ЕС немало.

Вот хотя бы тем, что, отдавая в Евросоюз свои средства из расчета 2,5 евро на человека, получает обратно соответственно 2,5 тысячи. 50 прошедших лет несколько задержали наше развитие. Теперь нас поддерживают европейские страны — члены ЕС, чтобы мы в конце концов смогли дойти до их уровня жизни. Выигрывает и наша молодежь. Ведь те, которые захотят учиться в вузах стран Евросоюза, где не платят за учебу, тоже не будут платить.

— Но недовольства у людей много. Медицина, например, по всеобщему мнению, находится в трагическом положении. Полный развал… И Евросоюз тут не поможет с его новой социальной моделью. Разве не так?

— Когда я была министром, членом правительства страны, мы не допускали ситуации, чтобы люди не могли попасть к врачу месяцами. Врачи, насколько я знаю, оперировали даже в новогоднюю ночь. Теперь же средства на медицину кончаются уже где-то в мае. Я тоже убеждена, что так, как сегодня обстоят дела в здравоохранении, продолжаться не может. Эстония — единственное государство в ЕС, где все расходы на медицину возложены на плечи работающих людей. За счет соответствующих налогов… А ведь работающих в республике примерно 600 тысяч. Правильно ли это? Мы убеждены, что государство должно взять заботу о здоровье людей на себя, больше выделять на нужды здравоохранения из своего бюджета.

Перед тем, как проводить реформы, перед тем, как строить, скажем, что-то новое, надо тщательно анализировать, думать. Эйки Нестор, тоже бывший одно время министром социальных дел, сказал как-то: «Товарищ Овийр хочет товарища поликлинику». Представьте себе, хочу. Хочу, чтобы были нормальные поликлиники, чтобы они действовали эффективно и чтобы были семейные врачи. Все дело в том, что мы делаем шаги, которые далеко не всегда оправданны. В том числе и даже в первую очередь, именно в здравоохранении. Было время, недавнее, кстати, когда втрое сократили учебу врачей. Сейчас как будто начинают одумываться. Но для того, чтобы вырастить полноценного врача, компетентного специалиста, необходимо лет 10. Как же ликвидировать тот вакуум, который сами же и создали? Тут целый комплекс вопросов, которые надо решать.

— А вы не жалеете, что вместо того, чтобы работать здесь, эти годы отдаете Брюсселю? Многое ли вы можете там сделать?

— Роль, которую мы выполняем в Европарламенте, важна. Конечно, решения на уровне ЕС могут приниматься и без Эстонии, тем более, что нас там мало. Но кто тогда будет объяснять там нашу ситуацию, кто будет вносить предложения, исходя из наших нужд? Я, например, за 1,5 года была сорепортером, то есть одним из разработчиков 8 европейских директив.

— Об этом мы расскажем отдельно. В одном из следующих выпусков «Соотечественника»…