"Молодежь Эстонии" | 02.06.06 | Обратно

Они и мы...

С социологом Юханом Кивиряхком беседует Татьяна Опекина

Фото Александра ГУЖОВА

— Можно ли в связи с майскими событиями вокруг Бронзового солдата на Тынисмяги сделать вывод, что в Эстонии — политический кризис? Если нет, то что же это? Конфликты отдельных групп населения, которыми занимается полиция?

— Мне кажется, что это не политический кризис, а общественный, обусловленный тем, что, занимаясь политикой и экономикой, мы не обратили внимания на формирование общества. Социологи отмечают, что Эстония в определении своей истории находится на грани двух веков — модернистского и постмодернистского. После восстановления независимости мы принялись энергично строить национальное государство, в то время как мир вокруг нас уже постмодернистский, где национальное государство — вчерашний день. Наша идеология построения государства состояла в том, что общество — эстонскоязычно, а неэстонцам, которые выучат язык, в качестве некой премии предоставляется возможность в это общество вступить. Но обучать людей языку и формировать общество — это разные вещи. Конечно, тем, кто живет в Эстонии, надо учить эстонский язык, но в то же время необходимо строить общественные связи, создавать общее коммуникационное пространство, обсуждать проблемы со всеми членами общества, никого не оставляя в стороне, на обочине. Если же мы какую-то часть общества оставляем на обочине, то тем самым и закладываем основание для кризисов, подобных сегодняшнему.

— Почему именно в этом, 2006 году традиционное возложение цветов на Тынисмяги вызвало столь отрицательные эмоции, столь негативную реакцию национал-радикалов? Или ниточка тут тянется в Лихула?

— События осени 2004 года в Лихула действительно оставили глубокий след. Конечно, снятый там памятник был художественно неудачным, а Тийт Мадиссон, поставивший его, наверное, преследовал цель провоцировать власти. Но то, каким образом памятник был снят, навело многих людей на мысль о том, что и Бронзового солдата надо убрать. И мы помним, что он был вымазан красной краской, что осенью прошлого года группа молодых людей демонстративно облачилась в красные футболки с надписью «Коммуняк — в печь». Добавим сюда неприезд Арнольда Рюйтеля на празднование 60-летия Победы в прошлом году в Москве, подписание пограничного договора и нератификацию его Россией, ужесточение внешней политики России по отношению к странам Балтии... А еще споры вокруг награждений многих «бывших» почетными знаками в связи с очередной годовщиной республики... Все это — факты разного плана и разной степени значимости. Но они свидетельствуют о том, что страсти вокруг оценки событий прошлого до сих пор не улеглись, не утихли, что и вызывает такие вспышки, порождает вопросы и контрвопросы. Если русские несут цветы на Тынисмяги, к Бронзовому солдату, то куда должны принести цветы эстонцы, у которых члены семьи были либо на другой стороне, либо погибли в Сибири или в лагерях?

— Наверное, бывают вопросы, на которые нет ответов. Но можно ведь уважать право сторон неодинаково оценивать прошлое.

— Конечно, существование общественного диалога отнюдь не означает, что все должны придерживаться единого мнения по всем вопросам. Важно, чтобы этот диалог был, чтобы стороны понимали, почему они думают именно так, а не иначе. И уважали право на иное мнение. Это и будет выход на новый уровень отношений. В каких-то вопросах мы — разные, но во многих — мы едины.

— Может, это вообще борьба оппозиции с властью центристов в столице? Испытание их на прочность?

— Да, конечно, приближаются парламентские выборы, и все партии учитывают это как в своих высказываниях, так и в своих действиях. Впрочем, это началось уже раньше в связи с предстоящими выборами президента. Нынешняя ситуация — серьезнейший вызов для Центристской партии. Если ей удастся хоть в какой-то мере снять напряжение, то у нее будет дополнительный козырь на выборах. Тем более, что в этой партии состоят как эстонцы, так и русские.

— Довелось ли вам посмотреть телевизионную передачу «Форум» 24 мая, посвященную событиям вокруг Бронзового солдата? В этой передаче участвовали представители пяти парламентских партий (не было Народного союза), которые рассуждали о том, что «нам» делать с «ними»... Ни одного представителя другой стороны не присутствовало. Ни одного довода другой стороны не прозвучало. «Они» и «мы». И это на государственном телевидении...

— Я видел эту передачу. Одна из серьезных проблем эстонского общества и политики состоит в том, что неэстонское население политически слабо организовано. Когда мы видели молодых и не очень молодых людей, идущих с цветами к Бронзовому солдату, было непонятно, откуда они идут и кто ими руководит, с кем можно вести переговоры. Если в обществе есть серьезные группы интересов, они должны быть организованы и представлены. Правда, и сейчас на политической арене есть несколько раздробленных, слабых русских партий, но ни одна из них не может претендовать на представительство интересов русской общины в целом.

— В связи с обсуждаемыми событиями с неизбежностью возникает вопрос о процессе интеграции. Не мыльный ли это пузырь, сведенный всего-навсего к изучению эстонского языка?

— Именно с этого я и начал сегодняшний разговор. Идеология интеграционного процесса, провозглашенного после восстановления независимости, по сути своей сводилась к ассимиляции, ибо была построена на убеждении в том, что те, кто не станет частью эстонского общества, уедут из страны. Интеграция же в своем истинном значении не может быть односторонним процессом. Но что-то я не слышал об интеграционных проектах, имеющих целью ознакомить эстонцев с тем, что представляют собой те русские, что живут рядом с ними, чему они радуются, что их огорчает. Интеграция — это взаимопонимание, а не перетягивание каната на свою сторону, это общение в едином коммуникационном пространстве. У нас же налицо два разных коммуникационных поля — — эстонскоязычное и русскоязычное, и они между собой очень слабо стыкуются. В одном говорят об одних проблемах и ищут одни решения, в другом — о других проблемах и ищут свои решения. А общей коммуникации нет. Так что наша интеграционная политика действительно страдает большими недостатками.

— Похоже, на сегодняшний день самый мудрый шаг сделал президент Арнольд Рюйтель, предложивший организовать широкое, с участием всех сторон, обсуждение проблемы.

— Думаю, что это так (хотя есть шутка: если ты не хочешь или не можешь решить проблему, надо создать комиссию). Предложение рассчитано на то, чтобы выиграть время. Если страсти остынут, можно принимать решение в спокойной обстановке.

— Хорошего решения у этой проблемы, похоже, нет.

— Сегодня нет. Но «круглый стол», если таковой соберется, должен думать не только о судьбе Бронзового солдата. А о том, как создать в Эстонии такое общество, в котором и эстонцы, и русские, и представители других национальностей были бы представлены на достойном уровне и уважали ценности друг друга. Ответственность политиков тут велика. Социологи уже не первый год говорят о проблемах двух Эстоний, о том, что надо сближать разные группы. Речь идет не только об эстонцах и русских. Это богатые и бедные, город и село и т.д. Водоразделов в обществе много. Их надо замечать и преодолевать. Тогда вместо «мы» и «они» появится только одно — мы.

— Спасибо за беседу.