|
"МЭ" Суббота" | 03.06.06 | Обратно
Чемодан для времени года
Гость рубрики - капитан дальнего плавания Тойво НИННАС
Николай ХРУСТАЛЕВ
Фото Николая ШАРУБИНА |
- Тойво, ваша жизнь сложилась так, что в ней бывали и дела, связанные с
морем, и сугубо сухопутные заботы вице-мэра столицы, скажем. Сами себя
вы кем считаете по жизни?
- Я всегда был морским человеком, а недолгая работа на посту вице-мэра,
связанная, кстати, и с дорогами тоже, была лишь некоторым отклонением от
главного морского курса.
- Судя по тому, что родом вы из приморского Хаапсалу, море, получается,
вам по судьбе было просто предназначено?
- Как раз этого и не получается: в нашем роду я с морем связал судьбу первым
- вырос на хуторе, отец был хуторянином, дед тоже, его отчасти можно было
назвать и строителем, у него было небольшое строительное дело. Хутор у
нас был маленький, всего 16 гектаров, и дед никогда не отказывался, если
предлагали построить дом или коровник.
- После столь сухопутных подробностей, каким образом получилось, что оказались
в таллиннской мореходке?
- Тогда я думал совсем о другом, собирался учить математику в Тартуском
университете, отцу хотелось, чтобы стал инженером-строителем, объяснял
это мудро: строителям работы хватит при любой власти, кто-то разрушает,
а кто-то строит. Но поступил я в мореходное училище, чем всех очень удивил
- никогда не говорил, что хочу связать жизнь с морем.
- Может показаться, что не меньше других этим выбором были удивлены вы
сами?
- Наверное, но получилось, как получилось: я окончил среднюю школу, меня
ожидали три года учебы в мореходке - и вперед. Училище окончил в год, когда
полетел Гагарин. Между прочим, в этом году исполняется 45 лет со дня окончания.
В августе мы с однокурсниками соберемся в Пярну, для начала проверим состояние
здоровья на данный момент, а после подвергнем его небольшому испытанию,
годовщина все же важная.
- В те времена вслед за окончанием училища следовала процедура распределения.
- Вот тут и начались сложности. Это сейчас слово «виза» ничего особенного
молодым не говорит, и слава Богу, а тогда мне визу не открывали - тетя
жила в Канаде. Я училище с отличием окончил, а все равно не открывали.
В отделе кадров Эстонского морского пароходства сказали, что на работу
принимают только тех, у кого виза открыта. Можно было попробовать пойти
в «Океан». Или как он тогда назывался? Туда брали с визой номер два, но
у меня и такой не было. Одним словом, всех нас, безвизовых, распределили
на Сахалин.
- Когда-то остров Сахалин считался местом ссылки. Вы те же чувства испытывали?
- Никогда. Это были хорошие, отличные годы, мы были молоды, и если я чему-то
научился в мореходстве, то во многом обязан этим именно Сахалину. На Сахалине
мне требовалось отработать три года, а там как получится. Ехал я не один,
было нас шестеро, ехали долго, на поезде, через всю Сибирь, восемь дней
до Владивостока, еще два дня ждали судна на остров, а еще через двое суток
были в Корсакове. Конечным пунктом путешествия был порт Холмск, где до
сих пор располагается Сахалинское пароходство.
Я приехал на Сахалин, когда мне был 21 год, домой вернулся, когда исполнилось
33, и теперь вспоминаю эти годы удивительно беззаботными, безоблачными,
молодость же. По правде говоря, на Сахалине никто из нас долго задерживаться
не собирался: квартир не было, прописка на судне, все имущество умещалось
в двух чемоданах - один стоял в Доме моряка, а второй с собой. В зависимости
от того, какое время года, менялись и чемоданы, потому что один был летним,
а другой зимним. Я был штурманом-судоводителем, прокладывал курс, обеспечивал
безопасность судна на ходу и на стоянке во время погрузок-разгрузок и иных
работ. На судне у каждого своя работа, а самое главное - погрузка, чтобы
все правильно разместить, чтобы грузу не навредить. Принято думать, что
главная забота штурмана связана с открытым морем, и это так. Но кроме открытого
моря есть еще и порты. На Сахалине мы занимались каботажным плаванием,
ходили на Курилы, на западный берег Камчатки, охотское побережье и побережье
Приморского края. Довелось мне увидеть и Магадан, и Японию, да и сам Сахалин
- длинный остров, очень длинный.
- 11 лет вы отдали Сахалину, вспоминаете эти годы, сами говорите, безоблачно.
Что же вернулись, зачем было искать от добра добра?
- Во-первых, на Сахалине мне, наконец, открыли визу. Власть, конечно, везде
была одна, но там «родственники за границей» были какой-то непонятной историей,
просто людей с такими родственниками в этих краях не водилось. Открыли
визу - попал в Японию, к этому времени стал уже капитаном, а капитаны тогда
утверждались в Москве, на коллегии Минморфлота. Я приехал на утверждение
капитаном «Адмирала Сарычева»», к этому времени уже окончил Дальневосточное
высшее морское училище по специальности «управление морским транспортом».
И когда меня утверждали, начальник по кадрам в министерстве вдруг говорит:
почему это эстонец с высшим морским образованием работает на Сахалине,
у них же в Эстонии не хватает эксплуатационников такого уровня. У меня
даже не спрашивали о согласии, тут же были даны две телеграммы - начальникам
Сахалинского пароходства и Эстонского пароходства - такого-то капитана
откомандировать в распоряжение Эстонии.
А на Сахалине у меня уже все - двухкомнатная, как положено, нормальная
квартира, жена, ребенок, дело, наконец, и как-то странно было, что меня
передвигают, даже не интересуясь, хочу я этого или нет. А ведь расстояния
большие, опять надо было преодолевать 12 тысяч километров, только в обратную
сторону. Я еще подумал, что тут какая-то ошибка, а потом пришло официальное
письмо - направить в распоряжение Эстонского пароходства. В Таллинне мне
обещали жилплощадь, потому что здесь никаких родственников не было. Собрали
мы вещички, это было нетрудно, на Сахалине люди ими особенно не обзаводятся,
многие живут там всю жизнь, говорят: еще три года - и уезжаю. Потом опять
- еще три года… А три года знаете почему? Каждый третий год на проезд с
Сахалина по железной дороге в любой пункт предоставлялся бесплатный билет.
Вот люди всю жизнь и сидели на чемоданах. И у нас с переездом проблем не
было, собрались - и прибыли в Таллинн.
- После просторного Дальнего Востока не показалось, что пространство уменьшилось
во много раз?
- Тогда, правду сказать, меня волновали иные проблемы. Пришел к Аносову,
начальнику Эстонского пароходства, который помнил меня еще со времен училища,
а он говорит - пока отдыхай, раз у тебя остались неиспользованные отпуска,
а потом посмотрим, как с тобой быть, дадим тебе для начала комнату, после
видно будет. Остановился я у родственников в Хаапсалу, через три месяца
получил комнату с общей кухней на улице Васе. Сразу обратил внимание на
то, что на Сахалине отношения между людьми были хорошими и прямыми, чего
в это время нельзя было сказать об Эстонском морском пароходстве. А еще,
когда я в первый раз вошел в кабинет начальника ЭМП, то у меня возникло
чувство, что когда-нибудь в нем буду обязательно сидеть.
- Интересное чувство.
- Для этого потребовалось ровно 15 лет… И кстати, просидел в этом кресле
больше всех своих предшественников послевоенного времени - 10 лет, до 97-го
года.
- А что такое было возглавлять Эстонское морское пароходство в период 1987-97
годов? Имели вы возможность в своей адмиральской должности работать так,
как считали нужным, делать то, что считали нужным?
- С одной стороны, начальники пароходств были достаточно свободны, потому
что формально они подчинялись напрямую союзному министру, а он сидел в
Москве. Но если мне надо было выехать за пределы республики, должен был
получить разрешение министра. Еще при ЦК компартии и Совмине Эстонии были
транспортные отделы, которые нас курировали, но мне кажется, что в это
время власти республики не слишком хорошо знали, что происходит, много
было предприятий союзного значения, которые и получали планы из Москвы,
и отчитывались непосредственно перед Москвой, снабжал нас Торгмортранс,
так что здесь мы были самостоятельными.
Другое дело, что в те времена начальник пароходства должен был заниматься
многими несвойственными его должности вопросами. У нас был свой стройучасток,
в самом конце советского времени все бросились выпускать товары народного
потребления, потом надо было обзаводиться своим сельскохозяйственным производством,
чтобы выполнять Продовольственную программу, у нас были две колбасные фабрики.
Так что у начальника пароходства было много посторонних вопросов, которые
к делам пароходства не имели никакого отношения. Громоздким было и управление
- только у меня семь заместителей, три помощника…
- Можно ли сказать, что сейчас у Эстонии есть свой флот, как мы это понимали
до недавнего времени?
- Можно говорить об очень мощном пассажирском флоте под эстонским флагом.
Несравнимо с тем, что было до прихода независимости, когда могли похвастаться
разве что «Георгом Отсом». Но тогда у нас был по-настоящему солидный грузовой
флот, которого сейчас практически нет, есть только небольшие суда. Сейчас
мы уверенно чувствуем себя на пассажирских линиях с Хельсинки, Стокгольмом,
начнем плавать в Германию, но сегодня эстонский флаг практически не увидеть
ни у побережья Африки, где мы плавали четверть века, ни в водах других
континентов. Вот в Дании есть контейнерная компания, которая занимается
перевозками по всему миру, что дает немалый доход. Разве такие доходы помешали
бы и нам? Теперь несколько тысяч эстонских моряков работают на иностранных
судах, хорошо работают, зарабатывают неплохо, платят налоги с оборота своему
государству, но ведь мы и своими силами могли бы вывозить из порта Мууга
не одну сотню тысяч тонн удобрений, доставляя их по всему миру, не говоря
уже о нефтепродуктах, хотя танкерного флота у нас, по правде говоря, никогда
не было. Флот - понятие мировое. Норвегия и Голландия, к примеру, это хорошо
понимают, а нам, наверное, еще предстоит это понять.
- Тойво, на море вы начинали штурманом, дошли до капитана дальнего плавания,
не говоря уже о береговых ваших должностях. Последний вопрос к вам будет
все же штурманским и философским одновременно: как правильно проложить
жизненный курс?
- Я думаю, что в жизни все предвидеть невозможно, трудно угадать, что принесет
удачу, наибольшее удовлетворение. Все дело случая. Так что советовать не
буду - дело пустое, каждый пойдет своим путем, что бы я ни сказал. Главное
- всегда сохранять свое честное имя. Еще не помешает образование и знание
языков, в нашей маленькой Эстонии это очень важно. И, конечно, везение…
|
