"Молодежь Эстонии" | 30.06.06 | Обратно

Эхо победы

Йосеф КАЦ

Фото Александра ГУЖОВА

Среди официального списка праздничных дат Эстонской Республики отмечаемый 23 июня День победы по праву занимает второе место после годовщины провозглашения нашей страной независимости. В неофициальном списке «самых малопонятных» праздников современного общества Эстонии та же самая дата могла бы, пожалуй, занять первое место.

День рождения Эстонской Республики приходится, как известно, на февраль – месяц, в силу особенностей северного климата для народных гуляний и массовых торжеств не самый подходящий. Не подходящий настолько, что в двадцатые-тридцатые годы даже выдвигались идеи подыскать для Дня независимости иную дату.

История у Яанова костра

Дате 23 июня, знаменующей собой победу в 1919 году объединенных эстонско-латвийских сил над ландесвером – ополчением балтийских немцев, имевших, говоря политкорректным языком, «собственное видение» будущей судьбы бывших Остзейских провинций Российской империи и населяющих их коренных народов, – не повезло вдвойне. По обе стороны эстонско-латвийской границы официальный День победы явно теряется на фоне праздника более понятного и доступного: Яанипяэв или Лиго соответственно.

Впрочем, только ли в близости двух праздничных дат – одной, имеющей под собой относительно «молодую», не насчитывающую еще и столетия военно-политическую подоплеку, и другой, уходящей корнями в дохристианские тысячелетия, – обстоит дело? Версию эту можно было бы, пожалуй, принять как основную, если бы не вопрос, возникающий у костра или мангала с шашлыками едва ли не каждый год: то, что сегодня вроде какой-то День победы, с равной долей уверенности или неуверенности помнят большинство и эстонцев, и латышей, и местных русскоговорящих. Но кто и кого победил, а уж тем паче когда, вспомнить удается не с первого раза.

Если поблизости не оказывается «эксперта», получившего накануне аттестат зрелости, а еще лучше – получившего его же, но в гимназии довоенного образца, то ответы на эти вопросы могут, в лучшем случае, выглядеть приблизительно так: победа была одержана в Освободительной войне, и разбили, скорее всего, «красных». Какие ассоциации могут родиться в худшем случае, представить сложно: к наиболее экзотическим из услышанных в разных компаниях вариантов относятся версии о том, что отмечают победу не то в битве древних эстов с крестоносцами на реке Юмера, не то в крестьянской «войне в Махтра». Загадочный ландесвер, означающий в переводе с немецкого не более чем «земельное ополчение», оказывается и вовсе… средневековым магистром, засевшим в Цесисском замке и казненным восставшими в Юрьеву ночь крестьянами…

Дух и буква

Но вопрос можно поставить и по-иному: в какой степени нынешние Балтийские страны являются правопреемницами своих предшественниц – наследницами «не по букве, а по духу»?

Пятьдесят лет нахождения в составе Советского Союза – период для сохранения духовных ценностей эпохи независимости, мягко говоря, неблагоприятный. Говоря же открыто – просто тяжелый: те, кто был их наиболее преданным хранителем, были вынуждены либо эмигрировать, либо уйти «во внутреннюю эмиграцию» — в том случае, если жизнь их не была непосредственно перемолота пресловутыми «жерновами истории» – карательными органами тоталитарных режимов. Тем более, что срок существования независимых государств Балтии оказался короче, чем время их пребывания в статусе союзных республик.

И все же. В августе этого года наша страна отметит пятнадцатилетие с того момента, как государственная независимость была восстановлена. Казалось бы, никто не может помешать нам восстановить все то лучшее, что было выработано в предвоенные годы. Не просто оживить из летаргического сна законодательные акты и государственные институты, но и постараться вдохнуть новую жизнь в извлеченные из «закрытого спецхрана» праздничные дни и знаменательные даты, не пытаясь при том «влить новое вино в старые мехи»: от этого они, как известно с библейских времен, неизбежно рвутся.

Кандидаты в герои

Появление на полках таллиннских книжных магазинов фотоальбома, составленного из снимков сражавшегося в немецком мундире неплохого, наверное, парня Дональда Коппеля, ровнехонько к середине июня является, скорее всего, совпадением. Чем является передача о «борцах за свободу», показанная с утра пораньше по государственного телеканалу 23 июня, сказать сложно: увидевшие ее мои эстонские приятели невольно удивились – вроде как День победы-то празднуется в честь людей, сражавшихся и победивших совсем в другой войне…

Можно, конечно, вслед за отдельными не в меру политизированными парламентариями-историками пытаться преподнести события, происходившие весной-осенью 1944 года в Эстонии, как «вторую освободительную войну». Можно, если признать, что к тому времени существовала, как и в 1918-м, независимая Эстонская Республика, вынужденная по тем или иным причинам стать сателлитом гитлеровской Германии. Однако такое предположение абсурдно: независимость Эстонии, как и других балтийских государств, была ликвидирована летом 1940 года. Уничтожена «московскими товарищами» – и отнюдь не восстановлена «берлинскими партайгеноссе».

После смерти последнего ветерана Освободительной войны наша страна особенно остро испытывает то, что принято называть «кризисом героев». С этим фактом можно соглашаться или спорить, но все симптомы этого явления очевидны. И бесконечные споры о том, кого следует признавать борцами за свободу, и пробудившийся в далеких от симпатий к бойцам Эстонского стрелкового корпуса исследователях интерес к данной проблематике – свидетельства тому. Возможно, желание вознестись на героический пьедестал отчасти руководит и теми, кто развернул активную кампанию против мирно простоявшего на Тынисмяги все пятнадцать лет независимости монумента павшим во Второй мировой войне.

Живая память

Историческая память – явление непростое и многогранное. Сформировать ее искусственно, на протяжении жизни даже одного поколения, – задача практически непосильная. Тем более наивным было бы ожидать ее формирования за полтора десятилетия – какой бы ни была подоплека тех или иных исторических вех.

Давать советы по формированию исторической памяти может показаться наивным, если не сказать – бесполезным. Но, честное слово, непонятно, зачем и во имя чего заниматься ее искажением. Неужели и вправду историческая близость года 1944-го способна заслонить память года 1919-го? Неужто и вправду вооруженная борьба за государственную независимость в составе войск Эстонской Республики – понятие более «непонятное» и «абстрактное», чем сомнительная попытка восстановить эту независимость в составе войск режима, признанного преступным международным сообществом?

…В фильме «Имена на мраморе» речь о боях с ландесвером и о победе под Цесисом непосредственно не идет. Но смотрится он в контексте событий Освободительной войны куда уместнее, чем очередное обмусоливание темы добровольцев вермахта и СС. И ничего страшного, полагаю, не произойдет, если фильм этот будет показан по государственному телеканалу не только 24 февраля, но и 23 июня. Имена героев, павших в войне, память о которой способна действительно консолидировать эстонское общество, от этого не затрутся и не сотрутся. А тем, кто не упустит шанс упрекнуть нашу страну «в героизации сомнительного прошлого», будет одним поводом для зубоскальства меньше.