"Молодежь Эстонии" | 17.03.06 | Обратно

Староверы

Нелли КУЗНЕЦОВА

Фото Александра ГУЖОВА

Разговаривая с Павлом ВАРЮНИНЫМ, председателем Союза старообрядческих общин Эстонии и руководителем общества культуры и развития староверов, я все пыталась понять: чем так привлекает к себе этот человек? Чувством собственного достоинства, которое так явно ощущается в нем в первые же минуты общения? Безусловно. Несуетливой, спокойной уверенностью? Конечно. Манерой разговаривать с собеседником — уважительной, хотя и несколько ироничной, как будто он участвует в разговоре, но все же остается чуть-чуть в стороне?

Вот и его бородка… Не заметить ее невозможно. Она совсем не похожа на то, что «носят» сегодняшние мужчины, тщательно следящие за тем, чтобы не отстать от капризов нынешней моды. Она откуда-то из другого времени… Хотя Павел — современный человек, работающий с компьютером, с Интернетом. Может быть, это странноватое сочетание старины и современности в одном человеке так удивляет и привлекает?

Уже потом, вспоминая длинный наш разговор, его рассказы, я вдруг подумала, что он, Павел, как бы несет в себе историю предков, отдаленных во времени и более близких, историю сложную и трагическую, постоянно ощущая ее в себе, гордясь ею и переживая ее. Остро и, быть может, даже болезненно…

Я, честно говоря, и не знала, что у нас в Эстонии 11 старообрядческих общин. И не только в Причудье, как мы привыкли считать… Есть и две, как говорит Павел, городские — в Таллинне и Тарту. И, может быть, правильно сказал в свое время Джузеппе Мадзини: «Страна — это не просто некая территория. Страна в подлинном смысле — это идея…» И в этом смысле таллиннские и причудские староверы — одна страна, потому что объединяет их общая идея.

Впрочем, Павел Варюнин, думаю, не согласился бы ни со словом «идея», ни со словом «страна» в применении к староверам. Сам он говорит, что староверы — это этноконфессиональная общность, это особая культура, это своеобычный субэтнос, который имеет свои внутренние бытовые, семейные традиции, свой диалект и даже какие-то общие черты характера, мировоззрения, отношения к жизни. У староверов, говорит Павел, свой взгляд на жизнь, на власть, даже на других русских, которых они называют русманами. В этом определении или прозвище, говорит он, нет никакого пренебрежения, уничижения, это просто знак того, что человек «с того берега». Кстати, у самого Павла жена как раз из русманов, чем мы его и подразнили слегка, но он ничуть не смутился. Это нормально, хотя старообрядцы, насколько я понимаю, не так уж часто женятся или выходят замуж «за чужих».

У самого Павла и мать, и отец — староверы. Дед тоже был старовером, происходил из купеческой прослойки, занимался экспортом рыбы в Швейцарию, в Польшу.

Я спросила, как пережила его семья войну, воевали ли мужчины. На какой стороне? И он с горечью, с ясно ощутимой болью ответил, что война тяжело прошлась по староверским семьям, разметав их, разбросав в разные стороны. Как было в 17-18-х годах, когда брату приходилось стрелять в брата… Все зависело от того, кто успел мобилизовать.

Дядя Павла оказался в немецкой армии. Не в СС, конечно, туда брали только добровольцев, он был простым солдатом. Но именно он помогал советскому парашютисту, уцелевшему после разгрома десанта, скрываться, прятал его, носил ему пищу. Словом, всячески спасал… За это и был арестован. Последнее, что удалось узнать о нем родственникам, что он в Польше, в концлагере. Там, очевидно, и был расстрелян или погиб от голода. О чем он думал там, в концлагере, пожертвовав своей жизнью ради русского, советского солдата? Кем себя ощущал?

Варюнин говорит, что никак не может согласиться с версией, которую выдвигают тартусец Федор Савихин и его единомышленники. Он даже слегка, ненавязчиво, негромко упрекнул меня за то, что наша газета опубликовала эту версию. Она, по мнению Павла, из жанра фэнтези. Так бывает, сказал он, усмехнувшись, когда люди из точных наук вдруг бросаются делать выводы, совершать перевороты в истории, в других гуманитарных науках. Так случилось, говорит он, когда математик Фоменко в России, не имея на то серьезных оснований, стал перекраивать хронологию, ход событий в истории.

По мнению Варюнина, нет никаких убедительных доказательств, ни исторических, ни археологических, что русские в Причудье обосновались где-то в IV-V или VI веках. Все-таки, как он говорит, основное русское население Причудья — староверы — появилось здесь после страшного раскола, реформ патриарха Никона. Правительство законами, военной силой всячески помогало преследовать инакомыслящих. Неподчинившееся реформам духовенство было уничтожено. По всей России жестоко преследовали, пытали, казнили старообрядцев, сжигали их храмы. Все мы помним знаменитую картину Сурикова «Боярыня Морозова», помним ее исступленные глаза, поднятую вверх руку… В ноябрьскую ночь 1675 года она умерла от голода и холода в земляной яме. Но до самого конца не изменила себе, своей вере…

Люди бежали от преследований в разные края, в том числе и в Прибалтику, на пустые земли. Здесь же укрывались беглые крестьяне, солдаты… Павел, улыбнувшись, назвал их первыми диссидентами, антиглобалистами.

Вот бы всем послушать, как рассказывает Павел Варюнин о староверческих общинах, рассеянных по миру, о тех, которые, оказавшись в Турции, в Румынии, в Болгарии, даже в Китае, сумели сохранить свою русскость — свои русские имена, внешность, свои традиции. А ведь были совершенно оторваны от всего русского, от Родины, жили в окружении чуждой религии, под жестким давлением властей. Поразительная душевная стойкость… Что им помогало выстоять, сохранить себя? Вера? Конечно. Но и что-то другое… Павел, кстати, говорит, что слово «староверы» более полно, гораздо глубже, чем «старообрядцы», отражает сущность этой культуры, вообще этих людей. Ведь сегодня, например, многие уже годами не бывают в моленных. Религия, вера сама по себе уже не значат так много, как для отцов и дедов. Но они все равно называют себя староверами. Потому что дело совсем не в обрядах, дело, как говорит Павел, в мировоззрении, в ощущении за своей спиной длинной цепочки дедов, прадедов, прапрадедов, предков, уже не видных даже в туманной глубине времени.

Павел хочет, чтобы и нынешние молодые люди продолжали беречь традиции староверов, продолжали считать себя причастными к этой удивительной, своеобычной культуре. На это и направлены многие проекты, которыми занимаются сейчас сам Варюнин и Земфира Лампманн, координатор проектов, работающая вместе с Павлом. Она, кстати, не принадлежит фактически к староверам, но приросла, прикипела душой к этим людям, к этой культуре, увлеклась ею и помогает всем, чем может.

Впрочем, я понимаю, что не увлечься трудно… Традиции староверов, о которых мы знаем так мало, их поразительная история не могут не трогать до глубины души, не могут не заставить их уважать. О них хочется знать больше. И замечательно, что Павел Варюнин и Земфира Лампманн готовят к выпуску книгу о староверских общинах. Но о ней мы расскажем в следующем выпуске «Соотечественника». Как и о других проектах, чрезвычайно важных и интересных, один из которых уже, можно сказать, дошел до ЮНЕСКО.

Итак, до встречи на следующей неделе…