"МЭ" Суббота" | 18.03.06 | Обратно Придумать - трудно, своровать - легкоЭлла АГРАНОВСКАЯ 
3 х фото Николая ШАРУБИНА |
Мне безумно обидно за нашу публику.
Нет, конечно, и у нас есть люди, способные отличить подлинный талант от дешевой подделки. Но когда, прошупрощения, «навороченный самопал» от эстрады, выдающий себя за профессионала, скажем, пародийного жанра, безособого труда собирает аншлаг, а на концерте поистине уникального артиста зрителей хватает примерно на половинузала, хочется пожалеть не артиста, который утолит свое профессиональное честолюбие в другом городе, - жальобделенного вкусом зрителя.
Такие вот грустные мысли одолевали меня во время недавнего концерта Яна АРЛАЗОРОВА.
Артист работал классно, вовлекая в потешное действие публику, которая живо откликалась на предложенные правилаэтой увлекательной игры... «Я атмосферный артист, - признался после концерта Ян Арлазоров. - Не было бы этой замечательной атмосферы в зале - конечно, я бы работал. Но совсем другое дело, если чувствую, что - попал, если улавливаю волнами то, что ощутить почти невозможно. Это очень тонкая штука - надо уловить, кто сидит в зале, надо понять, что им нужно, надо почувствовать, в какую сторону идти, и тогда они - твои, а ты - их. А если начинаешь работать на технику, на ремесло, тогда, как сейчас говорят, нет кайфа, нет сладостного ощущения, что это соитие - произошло». Он сказал еще много добрых слов в адрес нашей публики. Но я-то видела, сколько ее было в зале Центра русской культуры, и знала, сколько бывает на концертах гораздо менее одаренных знаменитостей.
«Мужик» - это не герой, это форма поведения артиста А когда в наш разговор бесцеремонно ворвался ошалевший от восторга не очень трезвый поклонник Арлазорова и принялся совать ему в руку свой мобильный телефон, и, выкрикивая «Мужик, а, мужик!», стал требовать, чтобы артист убедил недоверчивую супругу, что муж не с кем-нибудь там рядом, а со знаменитым «мужиком» (к слову, Арлазоров вышел из этой щепетильной ситуации со свойственным ему артистизмом), я спросила: - Видимо, подобные сцены довольно часто случаются в вашей жизни? Люди путают ваш образ, вашего героя и вас, актера и человека. А вы? Как вы обычно реагируете на подобные издержки своей популярности - с раздражением, с покорной обреченностью, с юмором? - Должен сказать, что у меня-то героя нет, - ответил он. - Вот все говорят, что «мужик» - это герой. Это не герой, это форма поведения артиста. Если говорить обо мне, то это попытка сделать на эстраде не аудиозапись, которая звучит, когда артист подходит к микрофону и начинает читать - не исполнять, ведь даже тех, кто исполняет, не так много, а именно читать - репризы. Когда на эстраде есть личность, такая, как Райкин, как Азнавур, как Пиаф, как Жванецкий, Хазанов, тогда есть эстрада как искусство. А когда есть чтение реприз и шуток из Интернета, то это история, которая и оценивается соответственно. Поэтому, пройдя вахтанговскую школу, проработав 37 лет в театре, могу определить - артист или нет. И артист на эстраде должен быть намного выше, чем артист в театре. Потому что очень не многие театральные артисты выдерживают эстрадную энергетику. Они пытаются петь, поголовно пытаются делать эстрадные спектакли, но как далеки они от корифеев профессии, каким был Аркадий Райкин: он выходил на сцену - и зал вставал. Вот это настоящая эстрада! Эстрада, которая вышла из ресторана, из кабаре, из варьете, когда нужно заставить людей оторваться от веселого застолья и посмотреть на то, что делает артист. А слушать - так можно кассету в машине поставить и восхищаться: до чего же смешно он сказал, как здорово пошутил, ну, еще что-нибудь скажи! Вот это «скажи» - одно, а когда «посмотри» - совсем другое. Эстрада сегодня сиротеет Ян Арлазоров - мой любимый актер эстрадного жанра. Давным-давно, увидев его впервые, еще не зная, что вышел он из театра, мгновенно почувствовала: профессионал с хорошей актерской школой. Но какая в придачу энергетика, какое фантастическое умение работать с залом, дергать за ниточки одних, одновременно управляя всеми! Это вам не Жириновского с Новодворской изобразить, имея за плечами серьезные уроки школьной самодеятельности! - На эстраде сегодня обязательно должен быть актер, - убежден Арлазоров. - Я работал в театре Моссовета - это серьезный театр, достаточно вспомнить Раневскую, Плятта, Марецкую, Любовь Орлову. А еще - Юрский, Жженов, Терехова - там было много хороших артистов. А пришел туда из Центрального детского театра, где просто нельзя не уметь играть, потому что дети, если им скучно, начинают бросать друга в друга конфеты, плеваться, бузить. Там надо уметь играть собачку, и так, чтобы они поверили, что это - собачка. А эстрада - она между цирком, где завораживает умение делать номер, и театром, где пленяет умение донести мысль, чувство и много чего другого. И очень обидно, что из эстрадного жанра уходят люди, которые могли представлять его достойно, на уровне Утесова, Райкина - личностные люди! И эстрада сегодня сиротеет.
Не тиражируют, а воруют. Причем бесстыдно!- А обидно, когда вас тиражируют, копируют? Или не обидно? - Очень обидно! Вы так мягко сказали - тиражируют. Воруют! Причем бесстыдно! И никто их не останавливает, а ведь за это можно привлекать к ответственности. А помимо хамского воровства, это еще и бездарно, потому что они позорят то, что, мне казалось, я нашел, открыл, сделал. - Вы это видите - и что тогда делаете? Придумываете что-то новое? - Приходится играть в шахматы самому против себя. Я открыл - они своровали. Я должен развернуться и делать что-то другое, пока они снова не своруют. И опять все сначала. Но я уже устал. А самое главное - не так часто можно придумывать матовую позицию противнику, закон Ньютона или, скажем, атомную бомбу. Это трудная история. Легче всего - своровать чужие чертежи, сделать что-то по чужому лекалу. Да что об этом говорить! Беспредметный, в общем-то, разговор. Вы же сами видите, что происходит на эстраде, вы же знаете этих артистов. Их не один, не два - их уже штук пять, даже шесть. Причем чем он ниже, тем бесстыднее берет и выдает за свое. Ну, назову их сейчас - какой от этого толк? - Вы встречаетесь с этими людьми, наверное, здороваетесь… - Конечно, встречаюсь. Но стараюсь не здороваться. А они удивляются: почему? Ну что ответить? Личностный артист чужое не возьмет - он понимает, что в приличном обществе ты не должен слыть вором. А мелкому - какая разница! - Кажется, догадываюсь, почему это произошло. Вы первый начали работать с залом, а другим было страшно, потому что не знали, как зал отреагирует... - Да не было им страшно! Они не знали, КАК это делать! Ведь телевизионная передача кормится тем, что берет одних и тех же артистов, и за то, что показывают по телевизору, их постоянно заставляют делать новые номера. И все превращается в один и тот же длинный монолог. Сегодня он сказал про это, завтра про то, послезавтра рассказал анекдот, но расти, придумывать - нет времени. Это поток. И они добились своего: они убили этот жанр. Он стал совершенно неинтересен. Сейчас на экране много новых телесериалов, люди смотрят хорошее кино - что же им слушать одно и то же? Они ведь переходят с одного канала на другой, причем с одним и тем же. Сами знаете: видишь его на этом канале, переключаешь - и этот же номер уже на другом канале. А у него других номеров нет и быть не может, потому что нет таких авторов, которые были раньше, авторов, которым действительно интересно для них писать. - А вы чей текст играете? - Я придумываю из того, что написано автором, стараюсь сделать это своим, стараюсь сделать номер, хоть как-то уйти от того, чтобы это не было чтением монолога. - И вся эта игра с залом… - Но ведь завтра опять своруют. Почему я не разрешаю телевизионщикам снимать на моих концертах? Что мне, жалко? Но завтра они покажут, а послезавтра уже своровано, и уже никто не узнает, что это мое. И ничем не докажешь. То есть можно доказывать, но это время: надо же идти в суд, нести пленку. Я однажды выступил, сказал, что передачу «Аншлаг» я сделал с Дубовицкой. Последовало возражение: у меня есть пленки. И у меня есть пленки - записи того «Аншлага», с которого все это начиналось. И ведь то, что я придумал, она крутит 15 лет и на этом делает деньги. Ничего не изменилось! Я сделал передачу «Смехачи» - они сделали «Кривое зеркало». И так - несколько раз. И кому ты все это докажешь? - Зато они заставляют вас работать и постоянно находиться в форме. - Дай им Бог! Если они это делают хорошо, ну, нет у меня вопросов: люди сумели сделать. Но если тиражируется и бездарно - это же очень обидно. Ну придумайте в «Аншлаге» что-то другое. Ну придумайте что-то дальше! Дальше уже ничего не могут. Впрочем, может, они лучше меня, потому что трудолюбивее, потому что доводят, потому что умеют вот так…
Одинокий человек, который ценит чужой талант- Компания, как это принято называть, у вас есть, или вы совершенно одинокий человек? - Одинокий человек. Никакой компании у меня нет. - То есть вы со своими коллегами по цеху… - Я не думаю, что они мои коллеги. И цех - у них свой. У меня не цех. Я одиночка, у меня в цехе никого нет (смеется), ни в мартене, ни в проходной. - Но есть кто-нибудь, кто вам хотя бы симпатичен? - Вы еще спросите, кто мне противен. Хотите меня с ним поссорить? Они и так меня ненавидят за то, что говорю правду. - Они вас ненавидят не за то, что вы говорите правду, а за то, что безумно талантливы в этом жанре. - Ну, это я не знаю. Я это не понимаю. - Я понимаю. - Спасибо. Ну, как симпатичен? Например, то, что я с кем-то не дружу, не имеет никакого отношения к его таланту. В каких бы отношениях я ни был с Хазановым, всегда говорю, что Хазанов очень, очень талантливый эстрадный артист. Карцев - очень талантлив. Жванецкий - просто удивительный… Но когда человек позорит жанр, который был создан действительно великими людьми на эстраде, что о нем говорить? Не потому что я старый - я просто вижу силы этих людей и невольно сравниваю их с теми… Хотелось бы, чтобы они были коллеги, хотелось бы, чтобы были люди, которые действительно болеют за эстраду. Но сейчас время такое… И театральные люди с громкими именами, всеми этими антрепризами тоже позорят свое дело. А знаете, я думаю, что как раз здесь они меня всегда переубедят, потому что скажут: у нас есть сборы, у нас есть рейтинг, у нас есть хорошие деньги, которые нам платят, а этот - что? Если бы я собирал стадионы, наверное, мог бы все это говорить. А так… Я должен побеждать только там - с полными залами, со своими программами на телевидении и с тем, чтобы все бежали ко мне, а не туда. Тогда я - победил. А говорить можно что угодно.
В театр пришел, любя эстраду- Однажды вы ушли из театра на эстраду. - Да. - Возможен обратный ход вещей? - Театр для меня мертвое искусство. С тех пор, как ушел, в театр даже не приходил. - А как зритель? - Ни как зритель, ни как артист. Там выученные слова, отрепетированная история, а то, что я делал сегодня на концерте, не повторится завтра, и никогда не повторится. И я не предполагал, что оно будет сегодня. В этом весь интерес для меня. А в театре, в тех рамках, которые там существуют… ну, может, я просто не театральный артист, лишь окончил вахтанговскую школу, любя эстраду. Может, пошел в Щукинское училище, потому что любил Райкина, а вахтанговская школа предполагает яркое эстрадное начало. Потому что «Принцесса Турандот» - это все-таки эстрадный спектакль: они на глазах у зрителей надевают на себя маски, задают в зал загадки, отвечают и работают без этой «четвертой стены». Если бы с этими же эстрадными масками они работали на эстраде сейчас, то, конечно же, были бы первыми!
«Все смотрели, все участвовали - я такое получил удовольствие!»- На концерте вас несколько раз просили сделать «мужика», а вы как бы пропустили мимо ушей. Умышленно не показали? -Я не понимаю, что такое «мужик», и не понимаю, что они просили, потому что для меня «мужик» - это, еще раз повторю, только форма поведения. Я делал «кассиршу» - она тоже общалась с залом. И ведь необязательно говорить: мужик, ты будешь этим, ты будешь тем. Но сама форма возможности игры вместе - она мне интересна. Вот я никогда не пробовался в кино. Там много хороших артистов, и это целое искусство: надо понимать, как смотреть в камеру, как не смотреть - я это не умею, и кино тоже для меня не живое искусство. Посмотри так, теперь так, нет, не так - вот так, так, так… Стоп, снято! А где отдача? Когда работаю с залом, я понимаю - туда, не туда, смешно, не смешно, кто-то на меня смотрит, кто-то ушел - я все это вижу. А здесь: повернись этой стороной, нет, другой… В общем, наверное, я бы так смог… Может быть… А может, не смог бы… Это же очень трудно… - У вас часто бывает такой хороший зал, как на концерте в Таллинне? - Нет, не часто. Это был удивительный зал. Они пришли не от нечего делать. Они пришли, потому что хотели. - Именно к вам. - Именно ко мне. Все сидели, все смотрели, все участвовали. И я такое получил удовольствие! И чувствую: такой я талантливый! И Таллинн оказался удивительно интеллигентным городом, хотя в зале были не только интеллигентные люди, очень разные были, но в массе зал оказался замечательный. Да и я занимаюсь совершенно не интеллигентным искусством. Не сказал бы, что эстрада - это интеллигентная история. Поэтому очень благодарен вашим зрителям, которые помогли мне больше, чем я им. Потому что я после длительного перерыва вышел на сцену. Маму потерял, были у меня обстоятельства, которые никак не давали возможности выходить на сцену. Но ваша публика мне помогла.
Формула успеха- С вашего разрешения, наш разговор записывается на камеру, и на канале TVN телезрители увидят замечательного артиста Яна Арлазорова в программе «Формула успеха». Поэтому на прощание задам вопрос, с которого обычно начинается наша передача: вы для себя когда-нибудь формулировали успех? - Никогда. У меня судьба так сложилась. Леонид Осипович Утесов нашел меня, совершенно никому не известного мальчика, пригласил к себе домой и позвал на конкурс эстрадных исполнителей к Райкину. Я же работал в театре, никакого отношения к эстраде не имел. А на конкурс приехали артисты, за которыми в этом жанре стояли солидные концертные организации, мечтавшие о звании лауреатов. Кроме Райкина, в этом жанре не было никогда народных артистов, поэтому к нему почти приравнивалось звание лауреата этого конкурса. А Райкин был совершенно неподкупный человек. При мне Березин (Березин и Тимошенко - некогда знаменитые Штепсель и Тарапунька - Э.А.) переживал за сына: «Ой, я не знаю, что ему читать на третьем туре!» А Райкин говорит: «Ему и на втором не надо ничего делать». Я это лично видел! Не знаю, были ли они друзьями, но факт, что находились в дружеских отношениях! Вот такой был человек! А если вернуться к формуле моего успеха… Он приходит откуда-то, помимо того или вместе с тем, что ты думаешь долгие годы, долгие месяцы, дни и ночи, - о том, как ты сможешь противопоставить стереотипу - свое, как сможешь найти (не выдумать, а именно найти), в чем ты сильнее другого. Вот эта природа была, наверное, заложена во мне, когда учился в Щукинском училище, когда приходил в магазины, на троллейбусные остановки - и все время придумывал какие-то истории, которые разыгрывал с людьми на улицах. Успех приходит, конечно, непросто, потому что додуматься до всего этого очень трудно. Своровать - легко… |
