|
"МЭ" Суббота" | 25.11.06 | Обратно
Мечта о Третьем Риме
Виталий АНДРЕЕВ
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ («Культура») |
точность оценок, абсолютное отсутствие пиетета применительно
к любому отечественному киноидолу, невозмутимость
и доброжелательность в дискуссии самого высокого накала...
Все это - президент Гильдии киноведов
и кинокритиков России
Виктор МАТИЗЕН.
- Виктор Эдуардович, начнем с простого: критик - это санитар леса, который
помогает естественному отбору, или его задача - поддержать то, что способствует
развитию кино?
- Делая первое, тем самым делаешь и второе. Прополка способствует росту
культурных растений.
- Не много ли тогда критика берет на себя, именно так формулируя свое предназначение?
- Может быть, и много. Но если мы кому-то не воздадим по заслугам, следующее
поколение критиков нас поправит. Ведь критик и критику критик.
- Сегодня какой-то отдельно взятый период, скажем, ушедшие 60-80-е, принято
считать «золотым временем» кино. Считаете ли вы те годы и золотым временем
российской кинокритики?
- Нет. Ни в кино, ни в кинокритике никогда не было золотого времени. Вот
ужасные времена бывали - например, сталинское «малокартинье». А в прочие
периоды на десяток плохих картин всегда попадается одна хорошая. «Золотой
век» - это возрастная иллюзия, когда человеку начинает казаться, что раньше
и арбузы были слаще, и девушки красивее, и небо синее, и критики добрее,
а уж режиссеры - исключительно гении. Чушь все это. В советские годы существовала
цензура - какой тут золотой век для искусства и критики? Сейчас в России
довольно свободно, но тоже не золотые времена. Если сравнивать, то в режиссуре
в 60-е годы был Тарковский, а сейчас есть Сокуров, звездная величина которого
не меньше. Нам, критикам, тоже нечего стыдиться - раньше были Зоркая, Шитова
и Ханютин, сейчас - Ямпольский, Москвина и Плахов. Есть и совсем молодые
золотые перья.
- Кстати, как раз про «совсем молодых» с их разухабистостью и полным отсутствием
комплексов... Иной раз можно услышать, что для них нет ничего святого,
как, впрочем, и для всей критики в целом.
- Для критика, особенно для начинающего, и не должно быть ничего святого.
Он, как молодой пес, должен грызть все. Что не поддается его зубам, то
и останется в истории кино.
- Но критики далеко не всегда объективны.
- Критик - субъект, и не может не быть субъективным. Другое дело, что он
должен взвешивать слова, а не трепать языком. Как я обычно говорю, самый
развязный язык - у беззубого критика.
- Неприязнь, которую многие режиссеры испытывают к критикам, - это вечная
неприязнь?
- Да, поскольку людям свойственно не любить тех, кто их критикует. До такой
степени, что если из десятка отзывов на картину один отрицательный, режиссер
жалуется, что его работу все похвалили, а критика растоптала. В то же время
все это - любовь, нелюбовь - очень относительно. Например, одни фильмы
Рязанова я люблю, другие - нет. Какое у Эльдара Александровича ко мне отношение?
Тоже двойственное - до такой степени, что в его новом фильме про Андерсена
упоминается критик Матизен, вроде был такой в позапрошлом веке. С другой
стороны, если ты написал о хорошем фильме хорошую статью, постановщик будет
тебе век благодарен. Стоит также заметить, что с концом советской власти
отношения между режиссерами и критиками нормализовались. При коммунистах
любая критика - особенно в директивных органах вроде «Правды» - могла быть
использована как донос, вслед за которым режиссеру следовало ждать неприятных
последствий. Теперь этого, слава Богу, нет, и нынешние режиссеры к критике
относятся спокойно и даже дружелюбно. Никогда не забуду, как после моей
рецензии на «Дюбу-дюбу» под названием «Как закалялась шваль» ко мне подошел
Саша Хван. «Вы Матизен?». Я сказал «Да», на всякий случай приготовившись
к рукоприкладству. «Мне очень понравилась ваша статья. Единственное, что
вам, наверное, не следовало бы писать, - что его сценарий высосан из грязного
пальца. Это не в вашем стиле. Вы могли бы сказать: «из не очень чистого».
Каково?!
- Приметой нынешнего времени принято считать и гипотетическое возрождение
российского кино. Если это так, то в какую сторону оно возрождается, каков
характер этого возрождения?
- Российское кино не возрождается просто потому, что никогда не умирало.
Был кризис кинопроката, но он преодолевается. В 2003 году наши фильмы собрали
7 миллионов долларов, в 2004-м - 30, в 2005-м - 90, вот и заговорили о
«возрождении». Между тем уже обозначился потолок - в этом году будет чуть
больше 100, а не 150, как легко было предположить в начале года.
- Вы не разделяете мнения, что в разрушении проката виноваты сами кинематографисты?
- Нет. Просто в СССР люди были как взаперти, и главным развлечением было
кино, особенно зарубежное, - единственное, по сути, окно в мир. А когда
возникло видео, изобрели компьютерные игры, ТВ стало показывать все подряд,
все стали выездными, и появилась куча возможностей для досуга, народ просто
перестал ходить в кино. А сейчас снова пошел, потому что кино на большом
экране и в присутствии других людей дает то, чего не дают другие формы
искусства.
- Но сегодня любой поход в кинотеатр всей семьей может быть испорчен тем
самым, мягко говоря, подростковым зрителем, который и в прокатных планах
становится главным, и всяческие «дозоры» как раз на него рассчитаны, для
него снимаются. И режиссер, какими бы высокими помыслами он ни руководствовался,
не держать этого в голове не может. Понимает ли критика это положение режиссера?
- Критик обязан и входить в положение постановщика, и выходить из него
обратно. Проблема существует - кассу нынче собирают только зрелищные фильмы.
Картина, как фотомодель, может быть совершенно пустой - лишь бы хорошо
смотрелась. И трудно сказать, кто в этом виноват - то ли помолодевшая аудитория,
под которую вынуждены подстраиваться режиссеры, то ли инфантилизм самих
режиссеров. Спилберг, Джексон, Родригес, Тарантино, Дель Торо - вечные
подростки. Хотя, по-моему, зрелищность можно совместить с содержательностью,
как это произошло в «Матрице». Сражение Нео с толпой агентов Смитов - один
из самых грандиозных балетов, который я видел в жизни, но вместе с тем
это же и философский фильм. Трактат «Мир как воля и представление», написанный
языком кино. Недаром же весь Интернет сошел с ума, когда появилась первая
«Матрица». Хотя жаль, что для большинства юзеров первое знакомство с философией
состоялось в кино.
- Вам не кажется, что сегодня хитами нередко становятся фильмы, говорить
серьезно о которых попросту нелепо?
- Кажется. По-моему, к таким относятся «Властелин колец» и «Гарри Поттер».
Мне было неинтересно их смотреть, а после просмотра я не нашел ни одной
рецензии, которую было бы интересно читать. Про Джеймса Бонда смотреть
интереснее, но писать тоже не стоит. Можно, конечно, разобрать психологический
механизм успеха этих лент, но и это задачка для второго курса ВГИКа.
- А «Дозоры», по-вашему, стоят разбора?
- Скорее да, чем нет. Здесь имеет смысл поговорить и о синтезе мифологий,
и о потенциальной всеприемлемости этого микса, и о том, что появление в
России столь универсальных мифов заставляет вспомнить старую мечту о «российском
Голливуде».
Ведь первым начальником советской кинематографии был Борис Шумяцкий, который
думал, что советская идеология самая передовая в мире, а потому, если внедрить
ее в кино, весь мир будет это кино смотреть и ориентироваться на него,
а не на то, что снимается в загнивающей Америке. Советская идеология потерпела
крах, но в российском менталитете, по-моему, есть нечто такое, что может
привлечь весь мир. Так вот, после «Войны и мира» сага о «Дозоре» - первый
наш продукт, который является пилотным фильмом этого воображаемого российского
Голливуда. Реализуется он или нет, мечтать о нем так же невредно, как о
Москве и Третьем Риме.
|
