"МЭ Среда" | 11.10.06 | Обратно

Гладиаторы на политической арене

С профессором теории и политики культуры Таллиннского университета Рейном Вейдеманном беседует Татьяна ОПЕКИНА

Фото Александра ГУЖОВА

— Во времена поющей революции можно было со всей определенностью сказать, что нация — в тонусе. Объединенная общей идеей, устремленная в будущее, она демонстрировала взлет мечты и энергии, ее эмоции били через край. Но такое не может продолжаться вечно. Потекли будни. Кто-то нашел, кто-то потерял. Одни стали бороться за прибыль, другие — за выживание... Когда 23 сентября нынешнего года только что избранный президентом Тоомас Хендрик Ильвес вышел из здания Концертного зала «Эстония», на улице его встречала ликующая толпа. И эти горячие поздравления, эти песни, эти эмоции кто-то сравнил с той самой поющей революцией. Означает ли это, что нация снова в тонусе? Или это был просто яркий финальный эпизод конкретной президентской кампании?

— Пожалуй, второе. Будем исходить из того, что выборы не были всенародными и ликование не было всенародным. Мероприятие, конечно, было ярким, впечатляющим, но это было чистейшей воды партийно-политическое мероприятие.

— За пятнадцать суверенных лет Эстония пережила уже много выборов. И каждая предвыборная кампания сопровождалась таким накалом страстей, такой агрессией, что поневоле задаешься вопросом: почему выборы, считающиеся вершиной и главным достижением демократии, несут с собой столько вражды и недоверия? Хотя, может, дело не в выборах, а в нас самих, в наших политиках, ухитряющихся политическое соперничество, политическую конкуренцию непременно облекать в скандальную, оскорбительную форму?

— Меня тоже поражает, почему, объявляля себя приверженцами классической демократии, без конца оглядываясь на довоенную Эстонию, наши политические силы никак не могут освободиться от большевистского подхода, от альтернативной демократии, которую внушали нам в советские времена. Ты «за»? Наш человек. Ты «против»? Значит, враг. Такой сугубо альтернативный подход нам все время демонстрировали в ходе подготовки к выборам президента. В моем же понимании демократия исходит из иного — как сделать так, чтобы и меньшинство не проигрывало, чтобы проблемы меньшинства не отодвигались на задний план.

— В таком случае вам должны быть близки суждения академика Виктора Пальма, обратившего внимание на очень серьезную вещь: в ходе президентской избирательной кампании инфоканалы представляли историю и текущую политическую ситуацию не иначе, как борьбу между добром и злом, в то время как ключевой вопрос — это противостояние или компромисс различных групп населения...

— Конечно же, я соглашусь с моим соратником по Народному фронту Виктором Пальмом. После драки кулаками не машут, но я думаю, что общественным мнением манипулировали, объявив, будто две трети населения хотели бы видеть президентом Тоомаса Хендрика Ильвеса. Если бы, проводя социологический опрос, респондентам предложили на выбор, кроме Ильвеса и Рюйтеля, еще несколько кандидатур известных и популярных политиков, ученых, деятелей культуры, то наверняка мы получили бы совсем иную картину предпочтений. Есть еще один момент, на котором хотелось бы остановиться. Мне очень мешает постоянное деление населения на эстонцев и неэстонцев. Если социологи интересуются мнением граждан страны, то при чем здесь национальность или родной язык? Уверен, для будущего Эстонии такое постоянное деление просто опасно. Живущие здесь эстонские русские являются полноценной частью общества.

— Арнольд Рюйтель и Тоомас Хендрик Ильвес — представители разных поколений, у них разные биографии, очень непохожие судьбы. Для оппонентов Рюйтель был олицетворением прошлого, советского прошлого, они не хотели учитывать ни его роли в восстановлении Эстонией государственности, ни пять лет его достойного президентства. Для них главным было, что Рюйтель когда-то был комсомольцем, коммунистом, стоял на советских трибунах, общался с советскими вождями. Конечно, Ильвес никак, ну совсем никак не связан с советским прошлым. Настолько не связан, что на эстонскую землю он впервые ступил в 36 лет... Не означает ли такое противопоставление двух кандидатов, что для сегодняшней Эстонии было очень важным закрыть вчерашнюю страницу, попрощаться с советским прошлым? И если да, то почему Эстония до сих пор никак не может от этого прошлого оторваться?

— Не только от советского прошлого. Вся история Эстонии будоражит нас, беспокоит, мы не можем ее пересечь, отнестись к ней без определенной страсти, без переживаний. Она сконцентрировалась внутри нас, как травма. И именно так, как к травме, мы к ней и относимся. Это болит. И ежедневно отражается в политической борьбе, где одних интерпретируют как представителей прошлого, «бывших», а других — как носителей будущего. Не учитывая при этом, что любое будущее однажды становится прошлым, а вот этого диалектического отношения к прошедшему, сегодняшнему и завтрашнему нам отчаянно не хватает. Что касается советского прошлого, то тут особенно заметно, как не только люди, которые сами жили в то время, но и их дети хотят каким-то непостижимым образом вычеркнуть из истории народа эти пятьдесят лет, то есть хотят вычеркнуть из памяти опыт, как позитивный, так и негативный, целого поколения. Вместо преемственности, о которой много говорено, хотят оставить в памяти огромную полувековую дыру. Характерно, что и наш новый президент весной этого года в какой-то статье или интервью говорил, мол, если бы «бывшие» сожалели о своем прошлом, если бы они сумели должным образом повести себя в новой ситуации, то тогда у нас сохранилась бы надежда стать европейским народом. Наверное, г-н Ильвес хотел провести параллель с Германией, которая осуществила огромную чистку после объединения. Но я думаю, что малочисленный эстонский народ такой чистки не пережил бы и предполагаемая победа оказалась бы пирровой.

— Не выглядит ли иронией судьбы такое совпадение: с приходом Тоомаса Хендрика Ильвеса в Кадриорг все президенты стран Балтии оказались заокеанскими пришельцами...

— В ироническом смысле это немного напоминает мне послевоенную Эстонию, когда править ею привезли тех эстонцев, которые родились и выросли в Советском Союзе. Хорошо владея русским языком, эти люди к тому же были пропитаны советским образом жизни. Вот и Ильвес, от которого ждут привнесения в нашу жизнь европейской политической культуры, самые чувствительные годы молодости все-таки провел в американской среде, там получил образование, его политический опыт связан с американским, который отличается от европейского понимания демократии. Во всем этом, конечно же, проявляется наше недоверие к самим себе, неверие в свои силы.

— В ходе президентской кампании старшее поколение в лице Арнольда Рюйтеля подверглось сильнейшим нападкам. Но началось это глумление намного раньше, когда на пресловутых красных майках любители острых ощущений написали «Коммуняк — в печь» и перечислили фамилии многих руководителей страны. Эта выходка не получила в обществе ни отпора, ни порицания.

— Отпор все-таки был. Напомню: после того, как стало известно, что в этой акции участвовал директор музея Иоханнеса Лайдонера Индрек Таранд (бывший канцлер Министерства иностранных дел), тогдашний министр обороны Яак Йыэрюйт добровольно ушел в отставку. Никаких особых заявлений он не делал, но все-таки пояснил, что не считает для себя возможным оставаться в правительстве, если его подчиненный причастен к такой акции. Конечно, часть общественности ждала, чтобы он уволил своего подчиненного, но он этого не сделал. Наоборот, уволился сам. Таким было его волеизъявление.

— За девять дней до выборов президента в печати появилось открытое письмо 80-ти деятелей культуры Эстонии, которые однозначно призвали коллегию выборщиков проголосовать за Тоомаса Хендрика Ильвеса, ибо не хотят, «чтобы Эстония превратилась в провинциальное захолустье». «Мы знаем, — утверждали подписанты, — что большинство эстонцев считают: Ильвес может дать Эстонии больше, чем его оппонент». До сих пор не знаю, как отнестись к этому письму? Артиллерия мощная. Имена штучные (хотя далеко не равнозначные). И вдруг такое неожиданное и категоричное вмешательство в политический процесс...

— Механизм появления подобных писем известен и прост: кто-то написал основу, а остальных попросили присоединиться (по сообщению «Ээсти Экспресс», письмо организовал Март Мери, сын президента Леннарта Мери — Т.О.). В 80-х годах Яан Каплинский написал основу открытого письма, известного, как «Письмо сорока». Это была попытка докричаться до советской власти, критика ее демографической политики, которая представляла опасность для существования эстонского народа, его языка и культуры. Увы, письмо 80-ти — это прямая поддержка одного из кандидатов в президенты — Тоомаса Хендрика Ильвеса. Таким его и надо было представить публике — 80 граждан поддерживают конкретного кандидата. Я признаю и приветствую такое право. Но письмо было подано в медиа иначе — как последний, отчаянный крик цвета нации, как попытка вытащить Эстонию из прошлого, из провинциального захолустья. Тут я с моими коллегами не соглашусь, и потому там нет моей подписи (впрочем, ко мне с такой просьбой и не обращались). Председатель Союза писателей Яан Каус прореагировал на это письмо как на документ, оставляющий определенный партийный привкус, хотя его и подписали корифеи эстонской культуры (рядом с которыми стоят имена отнюдь не корифеев).

— Письмо 80-ти разбудило инициативу предпринимателя Урмаса Сыырумаа, который размахнулся в газете Postimees на целый разворот, где спокойно, без перегибов и перехлестов, объяснил, почему считает Арнольда Рюйтеля достойным и честным человеком. А заодно вступился за целое поколение, к которому принадлежит и его мать, при советской власти долгие годы работавшая в животноводстве. Урмас Сыырумаа заплатил за право публикации — на правах рекламы — солидную сумму. А что же делать тому, кто не миллионер, кто не может купить газетную площадь, чтобы высказать иное мнение?

— Что касается Postimees, то я все-таки хочу скорректировать убеждение, что газета была односторонней (и не только в силу того, что в этой газете работаю). Редакция все-таки старалась следить за тем, чтобы мнения сторон были уравновешены, так что и Виллу Рейльян, и Эдгар Сависаар, поддерживавшие Арнольда Рюйтеля, получили возможность высказаться. Но, конечно же, из теории печати хорошо известно, что абсолютно нейтральных СМИ не существует, особенно в нашу информационную эпоху, когда media is a message. Газеты, журналы, радио, телевидение делаются людьми, связанными со своим поколением и его мироощущением. Даже общественно-правовым радио и телевидению далеко не всегда удается оставаться нейтральными. Мне как культурологу с самого начала было ясно, что СМИ пристрастны и конкретно в нашей ситуации они поддерживали Тоомаса Хендрика Ильвеса.

— Потому договор Народного союза с центристами был назван пактом, а призрак социализма начал кружиться у социал-демократа Эйки Нестора прямо перед глазами...

— Это риторика.

— Но слово — тоже дело. Если подбирать, взвешивать слова, будешь скучным. Если их не подбирать и не взвешивать, в воздухе разливается вражда и агрессия...

— Политика у нас стала частью СМИ.

— Или СМИ стали по-настоящему четвертой властью?

— Можно и так сказать. Хотя, конечно, это иллюзия, ибо прессой из-за кулис тоже кто-то управляет, разные корпоративные группы — через человеческие ресурсы, экономические и т.д. Это не эстонский феномен. И все-таки есть то, что отличает, что характеризует политическую культуру. Я призываю своих коллег-журналистов, обозревателей, комментаторов быть выше повседневной политической риторики. Если кто-то из политиков называет договор Рейльяна и Сависаара пактом, то мы, образованные люди, должны знать, что сюда сразу включается исторический контекст, и должны спросить, почему применяют именно этот термин. Мы не имеем права играть в одну игру с политиками. Судьба нашей демократии и политической культуры в немалой степени зависит от профессионализма журналистов — от того, насколько они могут дистанцироваться от повседневной политической риторики. Если мы действительно хотим успешно осуществлять свою миссию быть «сторожевыми псами демократии», то не должны при этом забывать и главную заповедь врача — не навреди. Читатель, зритель, слушатель должен иметь возможность знакомиться с разными точками зрения, сравнивать их, размышлять и делать свой выбор.

— Давайте пофантазируем: каково сейчас новому президенту? Эстония расколота — это факт. Старшее поколение унижено — это факт. Русскоязычное меньшинство уязвлено — это факт (сравнение нас с кубинцами и мексиканцами в США было ошеломляющим). Россия получила отчетливый сигнал: соседи будут общаться только через Брюссель...

— Очень многое будет зависеть от команды президента — его советников, помощников, экспертов. Будем критичными: падение в последнее время популярности президента Арнольда Рюйтеля не в последнюю очередь связано с тем, что его команда во главе с руководителем канцелярии как-то застыла на месте, демонстрируя старый стиль и старые формы работы. Между тем каждая команда (и каждая редакция газеты, радио или телевидения) должна руководствоваться классическим правилом: в ней, как в зеркале, должны отражаться все слои общества и их проблемы. И потому хорошо, если в команду нового президента войдут настоящие профессионалы, владеющие как внутренней, так и внешнеполитической проблематикой. Многое зависит от первых шагов, первых месяцев работы.

— Спасибо за беседу.