"МЭ" Суббота" | 30.09.06 | Обратно

Доходное место Михаила Чумаченко в кавычках и без них

Художественный руководитель Русского театра в беседе с Эллой АГРАНОВСКОЙ

«Я ведь не пряник»

- По вашему мнению, вы как художественный руководитель Русского театра уже миновали этап притирки с труппой? Этот процесс уже завершился?

- Нет. Я вообще не считаю, что процесс притирки может завершиться раньше, чем лет через пять-десять. Невозможно представить худрука театру со словами: «С завтрашнего дня вы будете верить ему и будете его любить». Невозможно и мне изначально войти в труппу и сказать: «Я всех обожаю, я всех люблю». Я стараюсь любить артиста, но любовь, как известно, взаимный труд, а о себе могу сказать честно: я ведь не пряник.

- И у вас уже были конфликты?

- Естественно, конфликты были, они существуют. Другое дело, что я не считаю единственным способом разрешения конфликтов - топор. Хотя очень люблю фразу Аль Капоне: «Пистолетом и добрым словом можно добиться гораздо большего, чем только добрым словом».

Премьеры одна за другой

Сцена из спектакля «Катящиеся камни мхом не обрастают».

- А почему пресса пишет, что театр после ремонта открылся спектаклем «Королю холодно», а новый сезон - спектаклем «As you like it»? Это неточность?

- Нет, это точно, потому что изначально, когда открывалось здание и появился спектакль «Королю холодно», было очень важно показать не просто дом, а именно спектакль. А открытие сезона предполагало, что начнут играться сразу несколько работ. 10 августа просто физически было нереально сыграть сразу «Королю холодно», «Иванова», пару-тройку новых премьер. А вот 10 сентября мы все-таки сумели открыть и большую сцену, и малую, поскольку и там, и там появились премьеры. Это уже можно было назвать открытием сезона. Но должен сказать, что существует еще одна очень серьезная проблема: долгое время театр должен был существовать в определенном графике ремонта, и в этот момент любые предложения театру воспринимались как подарочные. И идея совместного проекта трех балтийских театров - спектакль «Русский смех» по ранним рассказам Достоевского и пьесе, которую сделал Роман Козак, - возникла два года назад, когда сроки завершения ремонта еще не были ясны. Сейчас ремонт завершен. Сейчас у нас премьеры одна за другой, а вместе с тем шесть ведущих актеров находятся в Риге. Мы же, тем временем должны с огромными усилиями играть спектакли на большой сцене, выпускать премьеры на малой сцене, выпускать еще одно название на большой, чтобы не произошло остановки, которая в условиях ремонта была бы просто незаметна.

- Но мы когда-нибудь увидим этот «Русский смех»?

Сцена из спектакля «Танцы на празднике урожая». 4 х фото Николая ШАРУБИНА

- Премьера этого спектакля состоится в городе Таллинне 14-15 октября. И дальше дважды в месяц он будет играться на нашей сцене до тех пор, пока у него будет находиться зритель. Мне вообще кажется, что театр в огромной степени зависит от зрительного зала, и я с удовольствием вернул бы в режим постоянной эксплуатации любое название из афиши прошлых лет, если бы это были названия, связанные с хорошей литературой.

- Означает ли ваше взыскательное отношение к драматургии, к литературному материалу то, что на сцене нашего Русского театра никогда не будет веселых, развлекательных и, в сущности, пустых спектаклей, которые так любит наш зритель?

- Это неправда. Когда я говорю об отношении к литературе, мы должны договориться о том, что, например, такой человек, как Рей Куни, не зря называется одним из ведущих авторов хорошей пьесы как таковой. Абсолютная развлекаловка, абсолютная дурота, абсолютная глупость, но сделанная точно по законам жанра. Далее, в мае следующего года молодежная альтернативная площадка «Гараж» продолжит свою работу новой премьерой. Драматурга зовут Квентин Тарантино, название - «Бешеные псы».

- Постановщик?

- Анна Трифонова, город Москва. Молодая девушка, которая предложила замечательный вариант этой пьесы.

«Надо чутко ощущать возраст зрителя»

Сцена из спектакля «As you like it».

- Кстати, о взаимодействии спектакля и зрителя. Вы заметили, как изменился спектакль «Катящиеся камни мхом не обрастают» после того, как в «Гараж» пришла именно та публика, которой он и адресован?

- Ответ очень прост. Существует абсолютно элементарная вещь: согласитесь, будет очень глупо, если я приглашу вас в дискобар.

- Да уж!

- Нам лучше пойти в кафе и спокойно там поговорить. Так вот, гаражная площадка была создана специально для молодых людей, которые в принципе не признают костюм, рубашку и бриллианты, для людей, которые зашли на спектакль длиной в один час, чтобы потом начать свой разговор на дискотеке или в боулинге. Словом, абсолютно конкретная вещь, рассчитанная на мальчишек и девчонок от 16 до 24-х. И это нормальная, целенаправленная политика театра. А когда на днях мне сказали, что есть школа, которая хотела бы привести своих учеников на спектакль «Танцы на празднике урожая», я ответил: на этот спектакль вовсе не надо ходить мальчикам и девочкам, им сегодня это неинтересно. Это спектакль для людей с памятью. И ничего плохого здесь нет, просто сделан он в расчете на тех людей, у которых сегодня нет возможности прийти к отцу или к маме, сесть с ними рядом - и поговорить. Это определенная возрастная категория - когда тебе исполняется 35 и больше, и ты начинаешь понимать, что очень многое пропустил в общении со своей мамой, когда она была молодой, и с папой, когда он был молодым. Вот для них - спектакль «Танцы на празднике урожая». Ребятам же это будет скучно. Просто скучно. Поэтому надо чутко ощущать возраст. Более того, я считаю, что, если спектакль не направлен на конкретную возрастную категорию, в будущем его ожидают очень большие проблемы.

Между кассой и мастерством

- Меж тем существует мнение, что ориентироваться на кассу, на зрителя - это не совсем, скажем так, правильно.

- На самом деле самое интересное, самое сложное, самое тяжелое - ситуация худрука театра между двумя составляющими - между кассой и зрителями и между актерами и театром. Бывают случаи, очень странные и парадоксальные, когда результат не важен. И это не имеет никакого отношения к самому театру. Скажем, приезд в наш театр режиссера Леонида Хейфеца, которого мы ждем летом 2007 года, - провожу антирекламную акцию - для меня имеет минимальное зрительское значение. Потому что есть понятие «актерская школа», есть понятие «процесс и анализ», про которые актер должен вспоминать. И вообще, есть спектакли, в которых артиста, ну, наверное, не будут смотреть. Так это и не важно! Потому что благодаря этому спектаклю приобретено столько, что впоследствии, через полгода, через год, через два, это отразится на качестве остальных работ. Почему я так заинтересованно об этом говорю? Потому что мне самому очень интересен процесс, и мне жутко хочется уйти на малую сцену. Но я понимаю, что это нереально: сейчас на подходе премьера, потом будет «Дядюшкин сон», потом «Императорский безумец», и дай Бог, в феврале уйти на малую сцену, чтобы позаниматься чуть-чуть процессом. А там в запасе работа по пьесе выдающегося драматурга Тома Стоппарда и не менее великая новая пьеса Шмидта.

Когда принципы сталкиваются с реальностью

- А пока вы репетируете пьесу великого русского драматурга Александра Островского «Доходное место».

- И должен сказать, что это тяжелейший момент. С одной стороны, у этого драматурга фантастическая судьба, потому что, по-моему, более скучный автор в русской литературе только Чехов. И человек, который однажды побывал в театре на неудачной постановке пьесы Чехова, уходит оттуда лет на двадцать, если не навсегда.

- Островский все-таки веселее.

- Он повеселее, но тоже, знаете ли, из жизни купцов и так далее и тому подобное.

- Но драматург хороший.

- Вот поэтому в данном случае вся надежда на то, что он нас и спасет в этой достаточно сложной ситуации. Мы идем на какую-то фантастическую авантюру, которая состоит в том, что впервые в жизни за очень короткий срок мне предстоит выпустить по возможности веселый, быстрый, кассовый и умный спектакль.

- Как говорится, заявка на большой успех.

- Понятно, что что-нибудь из этого не срастется. Если срастется все, значит, это будет победа не моя, а артистов и Господа Бога, который тогда ручку над театром простер, потому что, повторю, это жуткая авантюра.

- Но все-таки вы на нее пошли сознательно.

- Знаете, моя любимая реплика Салтыкова-Щедрина: «Основная новость в России - воруют». Это с одной стороны. С другой - перечитав «Доходное место», вдруг вспомнил фразу Пушкина, которая каким-то образом отразилась в этой истории: «Когда я слышу слово «Россия», меня охватывает тоска». Третье: я сам доходное место получил.

- ???

- Ну, а что? Худрук Русского театра в Таллинне - очень доходное место.

- Смело (дружный смех). А если серьезно?

- Знаете, очень серьезная штука - когда твои принципы сталкиваются с реальностью. И если вернуться к вопросу, кому адресован этот спектакль, то, с моей точки зрения, это спектакль для молодых людей. Просто попытка рассказать, что такое сегодня дорога к власти, что такое дорога к славе, сколько это стоит, сколько нужно заплатить, что мы теряем на этой дороге, приобретаем ли что-нибудь, хорошо ли в какой-то момент стать циником, потом в какой-то момент сломаться... Это опасная, наверное, тема, но думаю об этом ежедневно. Власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно. Относительная власть развращает относительно. И когда за рамками нашего сегодняшнего интервью вы задаете вопрос, почему я не вмешиваюсь в работу режиссера, я отвечаю, что сам когда-то был в позиции очередного режиссера. И знаю, как опасно вмешательство. И знаю, какая вибрация охватывает режиссера, когда не получается. И знаю, что в спектакле, особенно атмосферном, созданном внутри ансамбля, одно грубое слово, сказанное за неделю до премьеры, может все разрушить. Не зря же говорят, что дуракам не показывают половину работы. И когда идешь смотреть чужой спектакль, надо эту фразу поворачивать в свой адрес: а где гарантия, что ты прав? И вообще, где гарантия успеха в театре? И вообще, где победы и где поражения? Думаю, что если мне удастся в какой-то момент дойти до ситуации другой пушкинской фразы - «Служенье муз не терпит суеты», и если когда-нибудь скажу: я начал репетировать пьесу, премьера состоится тогда, когда будут готовы артисты, - вот, наверное, в этот день я буду счастлив. А сегодня я говорю: у нас через две-три недели следующая премьера, мы идем на этот тяжелый бой.

Возвращение зрителя в театр

- Увас премьеры следуют одна за другой. Вы создаете репертуар?

- Безусловно. Мне кажется, что театр - это тоже определенная форма наркотика. Плохое слово, но довольно точное. Существуют люди, подсевшие на кино, - те, кто не может жить больше недели, не посмотрев новый фильм. Есть люди, которые не могут жить без музыки. То же самое и с театром. Но за два года люди отвыкли от того, что в Русский театр нужно ходить. Сегодня нам нужно создать для них возможность заходить в театр по разным поводам. И когда это начнет возникать, когда на большой и малой сцене будут крутиться хотя бы 10-12 названий, можно перестать спешить. Эти 10-12 названий должны быть разнонаправленными, они должны давать возможность выбора. И человек должен прийти к пониманию: театр снова вошел в мою жизнь. Это процесс болезненный, но никто не обещал, что будет хорошо, легко и спокойно.