"МЭ" Суббота" | 04.08.07 | Обратно

«Ах! Зачем я не Державин!»

Имение Бенкендорфа в Кейла-Йоа. 1833 год.

Александр БОРИСОВ

Замок Бенкендорфа снаружи и внутри. 2006 год. 4 х фото Кирилла БОРИСОВА

История свидетельствует: уговорить современников учиться на ошибках прошлого невозможно. У каждого поколения своя гордость, зарождающаяся и произрастающая на ниве непоколебимой, безнадежно-упрямой и необоснованной убежденности в собственной правоте. И проживает потомок золотые годы с той же степенью хреновости, с тем же обилием заблуждений, с каким прожили его многократные, не менее упрямые предки. Редко кто, подбивая итоги прожитой жизни, неохотно разожмет зубы и сознается: «Прав был папа». Или дедушка с прабабушкой.

К разряду фундаментальных заблуждений можно отнести неиссякаемое во все времена желание жить с удовольствием и в изобилии. Мало того, что как сыр, так еще и в масле. И упрямо игнорируется тот факт, что от недостатка гибнут гораздо реже, чем от пресыщения. И не потому, что от недостатка гибнут поодиночке, вследствие чего плохо со статистикой, а от пресыщения - всем скопом, массово, цивилизованно, потому и статистика на виду. От вульгарного несварения обвалившегося изобилия и скорбных последствий интеллектуального помутнения иссякает все, начиная с империй (Римская, скажем) и заканчивая отдельными персонажами (Ходорковский, к примеру), и все равно все считают, что хорошо - это тогда, когда приятно и много. А на самом деле хорошо, это когда приятного в меру. А еще лучше, когда его слегка не хватает. Любой диетолог напомнит общеизвестную медицинскую истину о том, что вставать из-за стола следует с легким чувством голода. Несмотря на то, что жратвы много и на халяву. Как ни крути, любому социальному явлению медицинский диагноз тоже подходит. Просто у жизни свое меню.

Вот такие состояния пресыщения испытываешь в разнообразных сокровищницах, где в гигантских количествах сосредоточены свидетельства двусмысленных, относительных и подлинных, духовных взлетов человечества. Обилие гениального в одном месте порождает трагедию великих музеев мира. Рубенс или Рембрандт хороши в неспешной последовательности, в рафинированном наслаждении отдельно созерцаемым произведением. А когда их полотнами увешаны стены Эрмитажа, то это просто много Рубенсов и много Рембрандтов.

Со скромными, не слишком заносчивыми вещами, случайно занесенными из прошлого и обосновавшимися в личной, не выпирающей наружу жизни, иметь дело приятнее. И вовсе не бесспорен тот факт, что потрясающий петергофский комплекс с блистательно омузеенным дворцом и разнообразно сияющими и брызжущими фонтанами проникновенней и душевней порушенной, ветшаюшей и подзаброшенной скромности неприбранных временем остатков бенкендорфского Фалля, зарастающего густеющей зеленью окрестного леса, мало похожего на былой парк, рядом с ослабевшим водопадом, с уже не угадываемыми намеками старых аллей, в которых сажали деревья русские императоры.

Все ветшающее и гибнущее живет по своему временному исчислению. Заканчивается эпоха, и ее материальные знаки несут новую, необременительную функцию простого напоминания. Может быть, в этом воплощении материального завершения, в запущенности и заброшенности смысла больше, нежели в новой, перспективной и коммерчески обоснованной судьбе с торговыми законами неуемных и неуместных желаний, побуждаемых упомянутой выше тягой к чрезмерности и пресыщению. Тем, что вырабатывается организмом, вместе со слюной, у блеклых и невыразительных хозяев жизни.

Историю полезно вспоминать и обряжать в правду минувшего, сверяя наши представления о ней с первоисточниками. О Фалле далекого 1833 года существует емкое описание в «Радуге», журнале философии, педагогии и изящной литературы с присовокуплением остзейских записок, издаваемых А.Бюргером в Ревеле. В IV книжке за 1833 год опубликована хроника с обстоятельным наименованием «Пребывание Их Императорских Величеств в Ревеле 25, 26, 27 и 28 Маия, 1833 года». Автором, вероятнее всего, является сам господин издатель, переполненный брызжущим верноподданническим восторгом («Ах! Зачем я не Державин!»). Мы процитируем фрагменты, касающиеся посещения Фалля, сохраняя все стилистические и грамматические особенности оригинала, и надеемся, что делаем это впервые с момента первой публикации в 1833 году. Читать все это приятно. Со всем, хорошо ощущаемым в стиле репортажа, сословным подобострастием, литературно орнаментированными чрезмерностями, со слащавой приторностью придворного языка.

«В исходе 1 часа по полудни Их Императорские Величества изволили отправиться на Фаль, дачу Генерал-Адъютанта Графа Бенкендорфа, к обеду... Фаль, в 30ти верстах от Ревеля, не далеко от Балтийспортской дороги, есть одно из прелестнейших мест Естляндии... Граф как истинно Русский Вельможа богато и с отличным вкусом украсил летнее сие жилище, и с истинно Русскою открытостью дозволяет любопытствующим проникать в самую внутренность дома. (Запомним и дождемся вселения новых хозяев. С какой открытостью будут жить они? - А.Б.). Внутри очень много любопытного, на пр. зала с прекрасными картинами все русской работы, портретная с изображениями предков Графа и стульями о превысоких старинных спинках, светленькая угольная с такими же стульями и разноцветными стеклами, в которой колонны из Естляндского камня, в политуре почти равняющегося мрамору, так понравились Государю, что Его Императорское Величество точно такие заказал для Александрийского Дворца, великолепная гостиная с изображениями царственных особ и с креслами, которые как и стулья напоминают рыцарский век. В этой гостиной вы видите в противуположных стенах по сторонам от канапе спокойно как бы из царства теней смотрящих друг на друга, когоже бы вы думали? Петра I и Карла XII. И что драгоценнее всего, оба портрета пренадлежат времени самих героев ... Обратят также ваше внимание изящно убранные кабинеты Графа и Графини, затейливая и вся пестрая Китайская комнатка и пр. и пр. и пр. В разных местах вы встретите герб Графа с надписью: Perseverence (постоянство), которая особенно ныне так оправдывается перед целым миром и потомством в особе нелицемерно-постоянного в верности Избранца Царя Русского.

Между множеством отличных изящных картин и изваяний, все русской работы, вы особенно остановитесь с каким-то благоговейно торжествующим и вместе радостным чувством перед картиною работы Егорова, изображающую корабль «Императрица Мария», на котором находился Государь во время бури на Черном море ... Бессильны усилия стихий - корабль Цезаря несет, Надежу и Славу России! Торжественная минута! Государь стоит на палубе у борта и близ него - как скала непоколебимый в верности - Бенкендорф! Войдите на верхнем этаже в будуар Графини: тут другая одушевительная мысль проникнет вас. На столике у супруги одного из знаменитейших Вельмож Российских - что, вы думаете, найдете вы? Альманах новейший какой нибудь? ... Или что нибудь подобное? Нет! Супруга одного из величайших Вельможей Российских читает толковое Евангелие и молитвенник Киевопечерский. Торжествуйте, добрые сыны России! Пусть толпа литературная славит Викторов-Гюго, да Жюль-Жаненей, живописателей природы! Тверды столпы, на коих упирается святая мудрость в России это столпы престола Русского.

После стола Их Императорские величества изволили с Графом и Графинею и другими гостьми гулять по саду, и в память посещения Своего собственноручно как Императрица так и Император посадили по березке подле тех трех березок, которые в прошедшем году посажены Их Высочествами Великими Княжнами. Государыня сама брала заступ в руки и зарывала дерево Государь взял одной рукой дерево, посадил его и накидал на корень его 28 лопаток земли. Так, Высокая благословенная чета насаждаете Вы и в сердцах наших древа благодарности и любви к Вам!..».

Последняя фраза смущает неким намеком на зарождение отечественной традиции, достигшей в советские времена необузданных размеров. К примеру, жутко читать публикации 1937 года, посвященные А. С. Пушкину, где его гибель столетней давности с какой-то идеологически изощренной логикой увязывалась с репликами из ленинских трудов, грядущим торжеством марксизма-ленинизма, решениями партии и правительства и прочей чертовщиной. Это к слову …

Вся последующая история Фалля разнообразна, насыщена событиями и рассыпается фейерверком блистательных судеб и славных дел, ставших во многом сутью и плотью русской культуры. Это уже упомянутые Александр Христофорович Бенкендорф, Николай I Павлович - седьмой император Всероссийский и его супруга императрица Александра Федоровна, в более ранние времена Шарлотта-Фредерика-Луиза-Вильгельмина, принцесса Прусская. А также прочие разнообразные представители царствующего дома Российской империи, многочисленные Волконские - Загряжские, князь Алексей Федорович Львов - адъютант, инженер, музыкант и автор Российского гимна, поэт и дипломат Федор Иванович Тютчев и другие выдающиеся персоны XIX столетия. Другим людям, иным сюжетам - свое время.

Фалль - это, образно говоря, роскошный мундир, богато украшенный регалиями судьбоносных событий русской истории. Хозяева давно почили. Кому он по плечу? Только теням прошлого. История Фалля началась волею Бенкендорфа, воплотилась в превосходное имение трудами выдающегося русского архитектора, основоположника ранней русской эклектики Андрея Ивановича Штакеншнейдера. А теперь завершается безродно и бесславно. Волей специалистов по продаже недвижимости. Лаконичным объявлением в деловой газете об отчуждении с открытых письменных торгов участка недвижимости с замком Кейла-Йоа с начальной ценой 25   крон. И не важно, что участок не куплен и теперь его ждет какая-то иная, по слухам, официальная судьба. Все равно это история завершения. Очищенный от времени, заново покрашенный и непонятно кем заселенный архитектурный комплекс уже не будет представлять интереса как имение Бенкендорфов - Волконских. Останется географическое название с макетом в натуральную величину обескровленного готического сооружения, форма которого слегка будет напоминать добротное, имперское, русское прошлое.