"МЭ Среда" | 03.01.07 | Обратно

Новогодние столицы

Йосеф КАЦ
Санкт-Петербург – Москва

Москва красна не только церквами, калачами да женихами, но и новогодними гуляньями. Фото Владислава БЕРЕЗНЯКА

Ремейков бессмертной «Иронии судьбы» можно снимать сколько угодно, но в повторение истории незадачливого Жени Лукашина в наши дни веришь с трудом: лицо новогоднего убранства двух российских столиц настолько своеобразно, что спутать его можно, только очень уж захотев.

…В бесконечное соперничество между двумя российскими столицами новогодняя тема ложится достойной строкой. Петровский указ о праздновании Нового года на общеевропейский манер 1 января был подписан еще в Москве. Здесь же состоялся первый новогодний фейерверк. И первые «ветки еловые, сосновые да можжевеловые» были впервые закреплены над воротами домов московских обывателей. Но обычай украшать елками жилые помещения распространился по Руси с невских берегов, блеск новогодних карнавалов дворцов петербургской знати послужил эталоном от Балтики до Тихого океана, да и незамысловатая, но от того полюбившаяся вдвойне песенка «В лесу родилась елочка» была впервые опубликована именно в издававшемся в Петербурге детском журнале…

С европейским оттенком

Истинный смысл словосочетания «окно в Европу» понимаешь в предновогоднем Петербурге в буквальном смысле. Глядя на окна петербуржцев, ловишь себя невольно на мысли, как много может значить география: пирамидки рождественских адвентов горят повсюду – от многоэтажек спальных районов до контор центра города. И хотя здесь их куда меньше, чем в Таллинне, Хельсинки, Стокгольме или Амстердаме, сомнений быть не может – Петр I порадовался бы наверняка.

Дополнить красоту зимних проспектов и набережных рукотворными украшениями сложно. Петербуржцы понимают это: они не дополняют, а подчеркивают. Подчеркивают ненавязчивыми нитями электроиллюминации контуры архитектурных памятников. Подсвечивают сведенные на зимний период мосты. Не укутывают стройные ели на площадях переливающейся сетью гирлянд и мишуры, а вешают ровно столько украшений, чтобы прохожий мог по достоинству оценить, прежде всего, естественный, природный шарм хвойных красавиц.

Они, кстати, в Петербурге в большинстве своем не составные, выстроенные, по американской моде, из отдельных елей на металлическом каркасе, а натуральные. Выросшие в лесах Карельского перешейка и с детства впитавшие исконно североевропейское стремление к небу – на манер церковных шпилей. В городе, вертикальные доминанты которого навсегда заданы иглами Адмиралтейства и Петропавловского собора, иначе, наверное, быть и не может: Петербург был рожден европейской столицей. И его новогоднее убранство – тому подтверждение.

На любой вкус

В Петербурге – строгость, в Москве – роскошь. На невских набережных – чувство меры, по берегам Москвы-реки – ставшая притчей во языцех широта души. Квинтэссенция петербургских украшений – элегантная запонка на чиновничьей рубашке, московских – каскад колье на шее супруги воротилы-нувориша. Новогодний Петербург хорош в пограничный час на рубеже дня и вечера, когда низкий декабрьский закат на считанные минуты дарит городу подобие белой ночи. Оценить по достоинству Москву можно, когда сгущается тьма, скрывая нынешнее отсутствие самого важного украшения – снега, и позволяет огням гирлянд и иллюминации превращать огромный мегаполис в сказочную картинку к новогодней сказке.

Горят звезды, — что над кремлевскими башнями, что над главной елкой страны. Пары на коньках проносятся по устроенному на Красной площади катку – залит он здесь впервые, но разве не видел ты его когда в старинных, принадлежащих поколению родителей мультфильмах полувековой давности? Электрические огоньки позволяют разглядеть мельчайшие детали прихотливой архитектуры ГУМа не хуже, чем на плане-чертеже. Льется знакомая с детства музыка. В первый новогодний день народу на улицах столько, будто предыдущую ночь москвичи и гости столицы мирно спали.

Словно во времена Гиляровского, гулянье имеет строгое «разделение». Старый Арбат – все больше приезжие, преимущественно – из провинции и глубинки: говор, широко раскрытые глаза, охи у магазинных витрин. В сторону Тверской от Манежной площади двигается самая «чистая публика» — бытописатель вековой давности наверняка употребил бы слово «баре». А самое сердце столицы – Красная площадь – полностью во власти москвичей: понимаешь это, прежде всего, по ориентирам, которые потерявшиеся в гуще гулянья то и дело сообщают по мобильным своим приятелям: приезжим этим топонимы известны едва…

* * *

Маршрут новогодних прогулок и поездок – у каждого свой. Но восторг в глазах – одинаков. Как одинаково и ощущения новогоднего чуда. Если есть возможность – стоит соприкоснуться с ним на российских просторах: не в этом году, так в следующем.