"Молодежь Эстонии" | 04.06.07 | Обратно

Массмедиа осваивают рынок

Максим КРАНС,
политический обозреватель «РИА Новости»

Можно по-разному относиться к наследству первого российского президента, но его неоспоримая и всеми признаваемая заслуга в том, что при нем возникла новая свободная пресса.

Именно в годы правления Бориса Ельцина массмедиа стали подлинной «четвертой властью» — наравне с другими формировавшимися властными ветвями — законодательной, исполнительной и судебной. В период, когда старую систему разрушили, а новая только рождалась — в муках, поисках, сомнениях, они не только были трибуной демократических сил, но и фактически выполняли функцию связующего элемента российского общества. Отсюда — и немыслимая популярность, и высокие рейтинги новостных и политических передач, и стремительный рост как числа изданий, так и их тиражей.

И вдруг информационный рынок стал стремительно сокращаться. Что же произошло? Написанный либеральными сподвижниками российского президента закон о печати сформулировал три важнейших принципа, которые должны были гарантировать реальную свободу слова — уничтожение цензуры, право на создание частных СМИ, независимость журналистских коллективов. Одного только не предусмотрели его авторы — того, что страна стремительно входила в рынок, все смелее осваивала капиталистические формы хозяйствования. Государство перестало финансировать прессу, пустило ее в свободное плавание, и та вскоре стала тонуть.

Легендарный «прораб перестройки», главный редактор «Московских новостей» Егор Яковлев позже объяснял причины кризиса так: «Ставя вопрос о рынке, мы не имели представления о том, что такое рынок. Кто-то из нас более, кто-то менее успешно сопротивлялся государственной цензуре, но мы все жили на деньги, которое давало государство. Вот и оказались не готовы».

В результате произошло то, что и должно было произойти: большинство независимых редакций одна за другой перешли в руки финансово-промышленных группировок. В списке новоиспеченных хозяев оказались структуры, принадлежащие крупным российским корпорациям и банкам, к примеру, таким как «Газпром», «Северсталь», «Сургутнефтегаз», «Промсвязьбанк», и известные иностранные медиахолдинги — в частности, Bertelsmann, Axel Springer, Burda, Access Industries.

В течение нескольких лет им удалось сформировать новую — весьма успешную и прибыльную — отрасль бизнеса. И как любая отрасль экономики она преследовала, прежде всего, коммерческие цели, не забывая, правда, и о политических дивидендах.

Конечно, подобная коммерциализация прессы не могла не отразиться на ее содержании и направленности. Часть медиакомпаний ушла в нишу специализированных изданий и телепрограмм, но большая часть – в сектор бульварных СМИ. В целом произошло явное «пожелтение» газетных полос и телеэкранов.

Сегодня медиаиндустрия — один из самых быстрорастущих рынков России, создающий 1,6% внутреннего валового продукта. На нем работают около 72 тысяч печатных и электронных средств массовой информации. В одном лишь прошлом году появилось 8,3 тысячи новых газет, журналов, интернет-изданий, теле- и радиостанций.

Объем же российского рынка рекламы — основного источника их доходов — составил 6,5 миллиарда долларов и, по оценкам, в этом году достигнет рекордного уровня в 7,85 миллиарда. Почти половина его приходится на телевидение.

В настоящее время на территории страны действует порядка 1200 телекомпаний. Из них каждая десятая — государственная, еще 17% — муниципальные, остальные — со смешанной формой собственности. Государство контролирует основные федеральные каналы, и прежде всего Первый, РТР и НТВ. А это свыше половины аудитории и две трети рекламного пирога.

На рынке печатных СМИ основными игроками, безусловно, являются газеты. По данным Роспечати, их в России около 14 тысяч. Общий годовой тираж в 2006 году превысил 8 миллиардов экземпляров. Совокупный тираж журналов значительно меньше — 1,85 миллиарда.

Ну а в последние годы на пятки российским традиционным СМИ все больше наступают интернет-издания. 55% пользователей Рунета постоянно читают периодические издания в электронной версии. Быть может, как раз электронные тексты смогут привить утраченную за последние полтора десятилетия привычку читать?